- Похоже, это единственное сражение, в котором мы победили сегодня. Жаль, правда?
- Боги еще скажут свое слово, мой господин.
- Ты знаешь, что последний раз дождь в Загаде шел в тот день, когда я родился? - Александр развернулся и поглядел мне прямо в глаза, словно надеясь прочитать в них ответы, которых я не знал. - Отец однажды сказал об этом моему дяде. В тот день я показывал ему, как я владею мечом, и случайно убил своего партнера. Меня привели к ним на суд, голого и побитого. Я слышал, что ему ответил Дмитрий: "Думаю, это боги плакали в тот день. Как ты думаешь, брат, они плакали от горя или от радости?"
- И что ответил твой отец?
Александр снова отвернулся к окну, пряча лицо в тени.
- Мне было пятнадцать, и я был зол и обижен. Я не стал слушать его ответ.
ГЛАВА 16
Битва была проиграна, не успев начаться. К тому времени, как Александр добрался до крепости Хамрашей, массивной постройки, возведенной на вершине одинокого утеса в часе езды от Загада, у него осталось около трехсот пятидесяти воинов, большую часть которых составляли тридские наемники. Некоторые из обещанных солдат так и не прибыли. Некоторые растаяли под полуденным солнцем, двигаясь небольшими группками на запад или восток вместо южного направления. Некоторые жаловались на усталость их лошадей или на жажду, на нехватку времени на подготовку к походу, они отставали и возвращались в Загад, как только основная часть войска проходила мимо. По счастью, была еще весна, и пустыня не показывала своего истинного характера оставшимся.
Александр не стал осаждать крепость. Он остановился прямо перед воротами и отправил к лордам гонца с сообщением, что он обвиняет Дом Хамрашей в преступлении и предлагает им либо смерть в бою, либо наказание. Его предложение означало, что только воины будут сражаться и погибнут, милость, которую он оказывал семье, скорбя вместе с ними по безвременно погибшей Ниамот. Отказаться принять бой означало для Хамрашей признать себя виновными в смерти Императора, что повлекло бы за собой гибель всех членов семьи: конфискацию земель и собственности, смерть или продажу в рабство всех мужчин, женщин и даже детей. Этот полный достоинства вызов прозвучал из уст человека, чье войско было меньше войска противника в пять раз.
Гонец вернулся с букетом ниамотов, связанных красной лентой. Принц развернул коня и вернулся к войску, терпеливо ожидавшему под палящим солнцем тех, кто придет из крепости.
Меня не было рядом с принцем. Когда мы вышли из его покоев и спустились во двор, заполненный готовящимися к походу воинами, он указал мне на широкоплечего манганарца, распоряжавшегося выдачей оружия.
- Фредовар даст тебе меч. Я скажу ему, чтобы он дал тебе лучшее, что здесь есть. Коня выберешь сам. Правда, боюсь, что ни один из них не будет достоин тебя.
- Мой господин... - Резко остановившись, я вынудил принца развернуться ко мне лицом. - Уже несколько раз я пытался сказать, что не могу ехать с тобой сегодня. Есть кое-что... - Я подозревал, что произойдет с его войском, он тоже догадывался, поэтому воспринял мой отказ как первое из череды ожидавших его сегодня предательств.
Лицо Александра налилось кровью. Он унизился до того, что сам просил меня о помощи, но не удосужился выслушать мой ответ.
- Ах да. Совсем забыл. Эззарианские маги сражаются только с демонами... а ты и этого больше не делаешь. Я неверно понял твои слова. - Он подошел к конюху, державшему поводья его лучшего жеребца Мусы.
Я не мог позволить ему отправиться на битву с убеждением, что покинул его.
- Мой господин, прошу, выслушайте меня. Я там буду. - Только не рядом с ним.
Принц не остановился и даже не повернул головы.
- Значит, ты сможешь потом записать, как все было. Александр не дал мне рассказать о моей неизлечимой болезни, сказал я себе. Как объяснить ему, что я уже не тот человек, который вместе с ним сражался против Повелителя Демонов? Как донести до него, что я боюсь собственной слабости, которая может оказаться губительной для него? Такие слова тяжело произнести, и прежде чем я успел выдавить их из себя, нас уже разделяло море дерзийцев, выстраивавшихся за своим повелителем.
- Я буду там, мой господин! - прокричал я, но едва ли он услышал меня.
Я стоял, глядя на движущееся войско и не видя его перед собой. Больше всего на свете мне хотелось кинуться вслед за принцем, сказать ему, что, конечно же, я буду сражаться рядом с ним, несмотря на возможные последствия. Но пока я смотрел на снующих людей, мое внимание привлекло зеленое пятно. Это снова была женщина в изумрудном платье. Она стояла в группе воинов, которые проверяли подпруги, привязывали к седлам фляги с водой, закрепляли перевязи мечей. Словно поднятый на ноги могучим заклятием, я вскочил, сошел со ступеней и двинулся к ней, собираясь тут же выяснить, кто она и почему следит за мной.
Прежде чем я успел дойти до нее, во двор въехали пятеро всадников, припорошенных красной пылью. Они остановились неподалеку от меня, ожидая, что принц укажет им их место в строю. Возглавлял небольшую кавалькаду низкорослый, но чрезвычайно широкий в плечах воин. У него была светлая коса и покрытое веснушками лицо, которое казалось значительно моложе его двадцати семи лет. Лорд Кирил Рамиелль, возлюбленный брат Александра.
Александр проехал мимо него, не удостоив взглядом. Принц остановился что-то сказать Малверу, а потом поехал вдоль ряда воинов, стоящих рядом со своими конями, внимательно осматривая их. Каждый раз, когда он одобрительно кивал головой, воин вскакивал в седло. Малвер подъехал к Кирилу и почтительно поклонился ему.
- Я привел с собой своих личных гвардейцев, - холодно произнес Кирил, хотя и считаю, что принц поступает неправильно. Но я не хочу, чтобы обо мне говорили, будто я не был верен покойному Императору.
- В твоих воинах нет нужды, лорд Кирил, - ответил Малвер.
- Нет нужды? - вспыхнул Кирил. - Неужели положение принца позволяет ему выбирать? Я буду сражаться за честь своего дяди. - Кирил тронул поводья, собираясь встать в ряд, но Малвер преградил ему дорогу своим конем. - Нет, мой господин. Принц сказал, что скорее позволит встать в строй женщинам, чем пустит тебя в бой.
Лицо Кирила приобрело цвет закатного солнца в пустыне. Он стиснул зубы, подобрал поводья, потом бросил своим воинам одно короткое слово. Кавалькада двинулась к воротам. Я догнал Кирила и схватил его за стремя, прежде чем он успел выехать за ворота. Он резко обернулся, его рука сама потянулась к кинжалу.
- Продолжай двигаться вперед, - произнес я. - И не смотри на меня.
- Череп Атоса! Сейонн! - Кирил не стал повышать голос, несмотря на свое изумление, и тут же отвел от меня глаза, устремив взгляд в спины своих воинов и заставляя коня двигаться вперед. Я шел рядом с ним, скрытый от остальных корпусом его коня и стеной.
- Он потерпит сегодня поражение, мой господин. Ты это знаешь.
- Упрямый осел! - Его голос дрогнул. - Он не позволил мне пойти с ним. Если он собирается погибнуть...
- Принц Александр не погибнет, - твердо ответил я. - Я прослежу. Но вот его люди... кто останется в живых... им понадобится кто-то, кто позаботится о них, когда они потерпят поражение. Ты сможешь это сделать.
Кирил посмотрел на меня широко раскрытыми голубыми глазами.
- Думаю, да.
- Как только смогу, я пошлю тебе весточку.
Кирил задумчиво кивнул, видно было, что он уже разрабатывает план.
- Кто с ним?
Я быстро рассказал ему о тех, кто явился на зов.
- Одно меня смущает, - закончил я, поглядывая на женщину, зеленый островок покоя среди бурлящей толпы. - Что это за женщина стоит рядом с воинами Дома Фонтези? Миловидная женщина в зеленом платье? Мне кажется, что сегодня она просто повсюду.
- Не вижу здесь никакой женщины. Ничего зеленого рядом с Фонтези. И неудивительно, они и близко не подпускают женщин к своим лошадям.
Я посмотрел на Кирила, внимательно разглядывающего толпу, потом сам посмотрел на Фонтези. Женщина исчезла, нигде во дворе не было видно зеленого платья. Нервная дрожь прошла по моему телу.
- Скажи Сандеру, что я разыщу тех, кто остался верен ему. Я буду ждать от него вестей. Да хранит тебя Атос, Сейонн! - Кирил пожал мне руку, пришпорил коня и вылетел со двора.
Александр уже заканчивал смотр. Приказав поднять знамя Императора, он сам вскочил в седло. Издав боевой клич, принц Империи Дерзи повел свою обреченную на гибель армию в пустыню.
Я прогнал мысли о загадочной женщине. События разворачивались чересчур быстро. Сначала я хотел превратиться в птицу и летать над полем битвы, чтобы знать обо всем происходящем. Но в этой битве позиции и маневры не будут иметь никакого значения. Птица не сможет сделать того, что я хотел сделать. Мне нужно большое тело, а поскольку превращение отнимает у меня много сил, я не смогу превращаться дважды. Как только войско покинуло двор, я кинулся к Фредовару, взял у него меч и коня, о которых говорил Александр, и поскакал в пустыню за ушедшими воинами.
Когда дерзийцы остановились на пышущей жаром равнине недалеко от крепости Хамрашей, ожидая ответа на вызов принца, я расположился на вершине одинокого холма, стараясь сосредоточиться для процесса обретения крыльев. На этот раз не крыльев сокола, а собственных крыльев.
Когда мне было восемнадцать и я участвовал в самой тяжелой битве своей недолгой карьеры Смотрителя, я оказался на краю утеса. Раненый, отчаявшийся, уверенный в неизбежном поражении, я решил рискнуть и прыгнул с обрыва. Несколько месяцев до того меня не покидало странное чувство, связанное со жжением в лопатках и плечах, что я могу спрыгнуть со скалы и не погибнуть. Я был не настолько глуп, чтобы пытаться проверить это в мире людей. Но в мире одержимой души, отступая от чудовища, готового вырвать мне сердце, я обрел прозрачные прочные крылья, появившиеся из жжения и особых слов заклятия. С того дня я сражался крылатым, упиваясь этим чудом и не понимая, что это просто отголоски моей настоящей природы. Даже после того, как благодаря Денасу я смог приобретать любые формы, я мечтал только о своих крыльях.
Отдаленный гул битвы: крики, вопли, предсмертные хрипы, топот копыт, звон стали, ударяющейся о другую сталь, отвлек меня от боли превращения. Горячий сухой ветер, наполнивший мои крылья, пах кровью, пыль, поднятая сотнями копыт, заслоняла солнце.
Я сотни раз говорил, что моя цель - защищать не Империю, а жизнь и душу Александра, и я не собирался мстить за его отца, жестокого тирана. Если бы мое участие в битве принесло хоть какую-то пользу, я сражался бы в этот день рядом со своим другом, неважно, из чувства ли долга или нет, невзирая на боль и безумие. Но он и сам знал, что проиграет эту битву с Домом, объявившим ему канавар, и я должен был спасти его, хочет он того или нет.
Я оторвался от созерцания битвы, отвлекся от шума и вони, подавил свой страх за тех, кто превращался там, внизу, в кровавое месиво. Вместо этого я сосредоточился на безмолвии песка и скал, начинавшихся за моей спиной и уходящих за горизонт. Маг не может извлечь заклинание из пустоты, но он должен уметь брать и изменять материю мира, находящуюся рядом с ним. Скоро мое сердце билось в одном ритме с медлительной пустыней, я ощущал ее объятия. Сидя на холме, я заставил свой разум трудиться, и снова посмотрел вокруг себя только тогда, когда почувствовал, что заклинание готово вырваться на свободу. Теперь важно выиграть время.