Я поднял глаза на капитана, он неохотно пожал плечами. Совари не успел произнести и слова, а женщины уже были здесь, отодвинув нас в сторону. Прежде чем мы успели опомниться, задымился костер, появились шерстяные подстилки и корзины с различными корешками и сушеными листьями. Они разрезали наложенную нами повязку, - нога Александра выглядела еще хуже, чем накануне. Я не думал, что такое возможно. Принц не пошевелился. Он потратил на несколько сказанных нам слов все свои силы.
- Квеб, - позвала Сарья. - Нам нужна свежая кошона. - Мальчик кивнул и умчался, оставив старика сидеть у стены, где он вскоре и задремал.
Сарья перетерла сухие корни дурно пахнущей молочной травы, растущей под стенами, вскипятила серый порошок, слегка остудила, разложила дымящуюся массу на грубом холсте, потом снова опустила в кипящую воду. Пока Манот смывала горячим отваром грязь и кровь с раны, Фесса нагревала масло нагеры в глиняном горшке, добавляя в него какие-то листья. Она помешивала массу два часа, вдыхая ее запах и пробуя кончиком языка капли с ладони.
Солнце поднялось выше, прогнав ночную прохладу. Квеб принес Сарье какие-то серо-зеленые сорняки, потом подошел к старику и сказал, что готов проводить его в постель, где тот сможет досмотреть свои сны. Гаспар сонно протестовал, пытаясь сесть прямо.
- К нам уже столько времени никто не заходил. Как только с раной будет покончено, я буду беседовать с гостями. - Он оттолкнул от себя козу, заинтересовавшуюся репейником за его спиной.
- Как только с раной будет покончено, Квеб сходит за тобой, - вмешалась Сарья, отрываясь от растирания сосновой коры. - Еще успеешь наговориться. Она с трудом сдерживала улыбку.
- У меня не так много времени. - Старик поскреб бороду. - Нет. Совсем немного.
Веселость Сарьи пропала, она перевела взгляд на мальчика. Квеб тоже посерьезнел. Он помог старику подняться и осторожно повел его по пескам. Через некоторое время мальчик вернулся и стал помогать старухам.
Мне тоже нашлось занятие. Я нарезал луковицы из корзины Манот, пока Фесса процеживала свое варево в другой горшок. Пришли Совари с Малвером, и круглолицая Фесса приказала им держать Александра за плечи. Затем она вылила свое снадобье прямо на открытую рану. Крик Александра разнесся по пустыне.
- Ты, ведьма! - заорал Совари. - Эззариец, нужно послать за настоящим врачом...
- Боль необходима, - произнесла Сарья, похлопывая меня по руке.- Мы должны убить гниль, прежде чем начнем лечить ногу.
В Дерзи такие раны прижигали раскаленным железом, а потом туго забинтовывали, ожидая выздоровления или гибели. Даже в самых успешных случаях человек оставался хромым. То, что они делают, в любом случае не опаснее дерзийских способов врачевания. Я перевел дух и вернулся к своим луковицам.
- Он не простой человек, - произнес я.
- Знаю.
Я посмотрел на нее, но Сарья уже вернулась к костру и поставила на огонь воду, в которой она собиралась кипятить принесенные Квебом серые сорняки. Прошел еще час, они наложили на рану припарку из лука и прикрыли ее листьями. Сосновая кора была уварена и смешана с маслом нагеры. Получилась липкая мазь. Теперь надо подождать.
Манот следила за состоянием Александра, ее светлые глаза почти не мигали. Через несколько часов ее сменила Сарья, а неугомонная Фесса принесла нам еду: несколько розоватых плодов нагеры, чашку козьего молока, лепешку, приготовленную из перемолотого миндаля и ароматного масла все той же нагеры. После этого великодушного подношения Малвер с Совари отправились на разведку, чтобы осмотреть город и понять, где лучше устроить пост. Следующие два часа я сидел в тени и наблюдал, как усиливается лихорадка принца. Его щеки пылали, дыхание со свистом вырывалось из груди, он начал метаться, сидящей рядом с ним женщине приходилось прижимать ладонь к его груди, чтобы хоть немного успокоить его. Нам не понадобится согревать его, когда наступит ночь.
Настала очередь Фессы сидеть рядом с Александром. Я больше не мог оставаться бездеятельным. Когда безжалостное солнце двинулось на закат, я вышел из-под деревьев и принялся бродить, разглядывая столь любимые Александром дюны. Пустыня немного изменилась. На ее поверхности появились синие тени. Песок слабо шевелился от ветра. Я вырос среди лесов, для меня не было ничего прекраснее запаха весенней земли после дождя, ощущения ласкового осеннего солнца на щеке, цвета золотисто-рыжей листвы над головой и под ногами. Но сейчас созерцание вечерней пустыни оказалось как нельзя более полезным. Я не думал ни о чем, на меня снизошли умиротворение и пустота.
- Это святое место, - услышал я шепот Гаспара. Солнце ушло, ночь набросила на пески свой плащ, и Квеб привел старика.
- Я чувствую это, - ответил я.
- Было время, когда все дерзийские воины совершали паломничество в Драфу, - продолжал Гаспар. - После того, как они получали право заплести косу, они приходили сюда за видениями. Молодой воин, впервые проливший чью-то кровь, должен был обрести душевное равновесие.
- Иногда это необходимо и не молодым.
Старик остановился рядом со мной. Он был почти моего роста, а рядом с ним стоял грациозный тонкий мальчик, на его серебряных браслетах еще догорал последний солнечный луч. Над ними обоими висел сладкий запах незнакомых мне трав.
- Мы можем помочь тебе, воин. Нас осталось совсем немного, но мы еще не утратили знания.
- Почему вы живете в этих руинах?
- Такие, как мы, жили в Драфе, когда она еще была прекрасным городом, недавно возведенным в песках. Мы будем здесь, пока существуют воины.
Значит, Гаспар что-то вроде древнего шамана. Они были у всех народов: мудрые мужчины или женщины, которые наблюдали за звездами или погружались в видения. Они читали будущее по форме облаков, внутренностям животных или выделениям гусениц. Тогда мне ясно, что это за мальчик. Наверное, Гаспар нашел его в какой-нибудь доживающей свой век деревеньке и сделал своим учеником. Он готовил его занять место жреца, помогающего дерзийцам, которые больше не приходили в Драфу за душевным равновесием. Прежде чем я успел задать еще один вопрос, до меня донеслись хриплые стоны.
Я поспешил обратно к Александру. Сарья как раз снимала с огня отвар кошоны, а Манот и Фесса держали Александра за руки. Янтарные глаза принца были широко распахнуты, но он ничего не видел и не узнавал меня.
- Прочь, демон! Я не приму тебя! О Атос всемогущий! Он горит...- Его бред состоял из обрывков воспоминаний тех времен, когда Повелитель Демонов пытался захватить его душу.
- Подними ему голову и придержи, - скомандовала Сарья, держа в руках дымящуюся чашку. - Мы надеялись, что жар уничтожит сам себя, но он слишком силен. - Осторожно, чтобы не пролить горячую жидкость на обнаженную грудь принца, она поднесла отвратительно пахнущую микстуру к его губам. Он отворачивался, плевался, называл нас демонами и предателями и угрожал всеми мыслимыми казнями. Когда нам удалось влить в него чашку, Сарья принесла еще одну. И еще, и еще, пока горшок не опустел. Принц сдался и затих. Мы уложили его обратно, и он начал потеть. Сарья, удовлетворенно кивая, обтирала ему лицо и тело чистой тканью, а Манот тем временем сменила припарку на ноге.
Еще два дня он метался в лихорадке, еще два дня его заставляли потеть. Мы с Совари по очереди удерживали Александра, пока женщины вливали в него свои отвары. Потом мы сменяли Малвера, стоящего на часах, заботились о лошадях и ходили на охоту, чтобы пополнить запасы продовольствия. Спали по очереди. К началу третьего дня в Драфе наши силы были на исходе. Глаза открывались с трудом. Проведя все утро в безуспешных попытках найти что-нибудь съедобное, я швырнул на песок лук Малвера и упал на песок рядом с Совари, уснув раньше, чем мой пустой желудок возобновил свои жалобы. Малвер стоял на часах.
Солнце ослепило меня, когда я с треском открыл глаза. Именно с треском, потому что в моей голове что-то трещало.
Солнце висело прямо надо мной. Глупец. Как меня угораздило заснуть посреди пустыни? Этого не может быть. Я прекрасно помнил, что укладывался спать на шерстяной подстилке под деревьями, в двух шагах от Совари и принца.
- ...оставить его здесь. Не думаю, что веревки его удержат, хотя хороший удар его успокоил. - В голосе говорящего звучала тревога. - Не знаю, можно ли его вообще убить. То, что он натворил, никак не согласуется с тем, что он до того сделал.
- Пусть женщины осмотрят твою руку. Я послушаю, что он говорит. - Оба собеседника заметно нервничали.
- Будь осторожен, капитан.
Только попытавшись отвернуться от палящего солнца, я сообразил, что слова про веревки и удары относились ко мне... Я лежал на боку, с руками связанными за спиной и притянутыми к связанным ногам. Тело было выгнуто дугой, отчего в правом боку тоже начало трещать, как и в голове. Но все эти неудобства были ничем по сравнению с теми чувствами, что поднялись во мне, когда я понял, почему оказался в таком положении.
- Все прошло, - выдохнул я. - Я не причиню вам вреда.
- Скажи это Малверу.
- Что случилось? Я правда не знаю. - Разумеется, я догадывался, но подробностей не помнил.
- Малвер говорит, что ты примчался, завывая от ярости, обещал перебить "этих проклятых людишек". В руке у тебя был нож, и, кажется, тебе было все равно, в кого его всадить. Он спрятался за колонной. Когда ты подошел ближе, он запустил тебе в голову кирпич. Когда он связывал тебя, ты едва не откромсал ему руку, и Малверу пришлось ударить тебя еще раз.
- Боги... - Как бы ни были беспокойны мои сны, раньше они всегда служили надежным укрытием от безумия. - Простите меня. Скажи Малверу... Что он скажет ему?
Чтобы он не боялся? - ...я прошу прощения. - Никуда не годится. Пожалуйста, отойди, капитан. Я собираюсь освободиться но, обещаю никому не причинять вреда.
Поколебавшись, Совари отошел достаточно далеко, чтобы я мог не опасаться за свою шею. Но меч он держал наготове, и я понимал его.
Когда веревки упали, я застонал от наслаждения.
- А как остальные?.. Больше я никого не ударил? - Я медленно сел, прижимая руку к ноющему боку и стараясь выглядеть как можно более миролюбиво.
Совари покачал головой, не сводя глаз с веревок, которые я поджег одним словом. Его ответ обрадовал меня еще больше, чем освобождение от пут.
Я потер запястья и ноющую голову, стараясь не обращать внимания на бок.
- Временами я не могу себя контролировать, - сказал я почти равнодушно. - Эта болезнь не имеет никакого отношения ни к Малверу, ни к тебе. Следовало, конечно, предупредить вас...
Нужно держаться подальше от людей... Людишек, как я сказал. Что происходит? Я всегда думал об эззарийцах как о людях. Но мои неожиданные яростные припадки ни разу не были направлены против эззарийцев, ни разу не касались тех, в ком жил демон. Горден, трое нищих из Вайяполиса, друг Блеза Диан, намхира... все они люди.