Прошла неделя со Дня Суда, я стоял на освещенной закатным солнцем дюне и ждал короля Азахстана. Он сообщил, что собирается выехать этим вечером, провести часок вдали от советников, просителей, распорядителей и жаждущих получить работу. И этот часок он хотел бы провести в обществе человека, который не потребует, чтобы он что-нибудь делал.
Я улыбнулся, когда он появился на дюне с развевающимися по ветру рыжими волосами. Я совсем недавно расстался с Лидией и юным Совари Лидиязаром Александром Денискаром. Тонкие волосики младенца были того же рыжего цвета, он приветствовал меня беззубой улыбкой, способной растворить камень, а потом раскричался так пронзительно, как могут вопить только погонщики часту, ведущие своих упрямых животных по пустыне.
Александр грациозно соскользнул с седла и зашептал что-то своему белому жеребцу. Конь будет терпеливо ждать там, где его оставили. Это была собственная магия Александра.
- Святой Атос, мне пришлось угрожать им всем немедленным повешеньем, чтобы они не потащились вслед за мной. Ты ведь не принес мне никакого прошения от тех, кто знает о твоей встрече со мной?
- Нет, от них нет. Но, возможно, я сам попрошу тебя кое о чем.
Он застонал и замахал мне, чтобы я шел за ним за дюну, пока не скрылись из глаз его одетые в хаффеи охранники. Перед нами расстилалась пустыня, залитая золотисто-алым светом. Когда мы дошли до следующей дюны, где не было никого и не слышалось ничего, кроме свиста ветра, он облегченно вздохнул.
- Давай посидим здесь немного. Мне это просто необходимо.
Он расстелил на песке плащ и улегся на него, опираясь на локти. Потом покивал, чтобы я сел рядом.
- Значит, ты не останешься со мной, Сейонн? Я засмеялся и покачал головой:
- Как ты сумел сообразить так быстро? Мы не виделись неделю. Я принял решение только что.
- На этот раз я сказал наугад. Фиона говорила, что ты собирался в Эззарию. Что-то все время беспокоило тебя с тех пор, как ты вернулся. Значит, едешь домой долечиваться?
Конечно, Александр заметил. Я набрал пригоршню теплого песка и начал сыпать его между пальцами.
- Вроде того.
- Ответь мне, Сейонн. Ты должен сказать. Я едва не убил тебя, хотя прекрасно понимал, что совесть будет мучить меня до конца моих дней. Ты отвел туда своего сына, понятия не имея, как обернется дело. Из этого поступка я понял степень твоего страха, то, что ты взялся разрешить какую-то ужасную проблему, которую обычный человек не в силах даже представить. Что-то произошло между тобой и тем стариком, прежде чем он умер, и ты вернулся, и я благодарю за это богов. Но ты мой друг и брат, я хочу знать, что печалит тебя.
Он прав. Я обязан ему всем. Темные тени ложились на дюны, а я, хотя и не собирался этого делать, рассказывал о Кероване, Валдисе, Госпоже, о путешествиях по снам, о соглашении, позволившем мне участвовать в войне, о волшебной стене и моей жажде силы. Я рассказал ему о своей неразрешимой задаче: как я не мог ни оставить безумному Керовану его силу, ни позволить ему отнять ее у меня, если он решит, что я недостоин ее. Я рассказал, как не смог убить старого мага и сохранить силу в чистоте, о своей уверенности, что с такими возможностями я стану худшим из тиранов.
- Поэтому я должен был забрать силу у мадонея и умереть с ней. Твоя клятва была моей единственной надеждой.
А единственным способом убедить тебя было забрать с собой Эвана и позволить Элинор и Блезу стать свидетелями перемен, произошедших во мне. Благодаря Каспариану нашлось другое решение. Видите ли, у меня сохранилось достаточно воспоминаний о моей настоящей жизни и достаточно разума, чтобы понять, - я не хочу жизни без чувств. В таком существовании нет смысла. Против ожиданий Керована, я вовсе не хотел убивать людей. Я пообещал вернуть его имя, если он заберет то, что дал мне, и умрет вместе с ним... - Мой рассказ завершился, когда последний солнечный луч ушел с небосклона.
- И у тебя не осталось... о боги, Сейонн, у тебя нет мелидды!
- Ни капли. - Я попытался улыбнуться. - И на этот раз, кажется, навсегда. Хотя кто знает. - Эту потерю можно перенести. Я много лет прожил без силы. Меня расстраивало только то, что я никогда не смогу показать своему сыну, как добывать огонь пальцами, не смогу летать вместе с ним, чтобы подхватить, если он начнет падать. - Благодарен тебе за сочувствие, но не стоит волноваться. Мой отец прекрасно жил без мелидды. Я не собираюсь до конца своих дней оплакивать потерю дара, который большинству людей и не снился.
- Вроде потерянной Империи? Я усмехнулся:
- Но ты же не гниешь в джунглях Трида.
- Точно. - Он вздохнул и скорчил рожу, хотя беспокойство за меня все еще отражалось на его лице.
Был только один способ отвлечь его от переживаний. . Я уже и так много рассказал ему, можно рассказать и кое-что еще.
- Раз уж ты и так стал вместилищем моих сокровенных тайн, я поведаю тебе еще одну.
- Какую?
- Прошлым вечером я гулял с женщиной. Просто гулял и разговаривал, ничего больше. Но год назад ты заставил меня пообещать рассказать тебе, когда придет великий день.
Александр изумленно уставился на меня, потом захохотал, хлопая себя по бокам руками.
- Что тут такого удивительного, - спросил я, несколько смущенный его бурным весельем.
- Да будет благословен Атос, - произнес он, наконец немного успокаиваясь. - Неужели она сумела заставить тебя перевести взгляд с ребенка на нее? Боги, неужели ты и его взял с собой, когда пошел с ней гулять?
- За ним присматривал Блез, - ответил я, размышляя, удивился бы Александр так же сильно, если бы я сообщил ему об очередной угрозе миру. - А что значит "заставить перевести взгляд на нее"? Она очень долго терпеть меня не могла.
Мы проговорили до полуночи. Александр отправил своих встревоженных охранников с сообщением для жены и помощников, что дела подождут до рассвета. Наконец, когда луна залила пустыню серебристым светом, наш разговор завершился. Прекрасно осознавая, что отпущенное нам время давно прошло, мы поднялись. Я глядел с дюны, как он вскочил на коня и помчался в свое королевство. Один раз он оглянулся и поднял руку:
- Выздоравливай, мой хранитель, и будь счастлив. Я тоже закричал ему в ответ:
- Будь мудрым, мой король, и великодушным!
Не прошло и недели, как мы с Элинор и Эваном отправились в Эззарию. Блез проводил нас до границы, до каменистых холмов, за которыми начинались горы, спускающиеся к пологим зеленым холмам, заросшим лесами. Он мог бы так же быстро довести нас до нужного места, до безымянного поселения, где жила моя мать, Ткачиха, и мой отец, земледелец, которые научили меня жить. Но я не хотел пропустить ни одного мига возвращения, я показывал Элинор и Эвану каждую знакомую мне скалу, каждое дерево. Мы ехали целую неделю, и никогда еще я не знал дней, наполненных таким покоем и светом.
Была уже середина лета. Я сидел в одиночестве у питаемого горячими ключами пруда в лесах Эззарии. Пруд, в котором отражались звезды, очень походил на такой же пруд в Дэл-Эззаре, где когда-то давно мой старый учитель помог мне вернуть мелидду, которая, как я считал, была утрачена для меня за годы рабства навсегда. Сегодня я снова шагнул в обжигающую воду, умоляя свои чувства потерпеть немного, позволить мне задержаться в воде, прекрасный первый урок для подготовки к настоящему волшебству. И в пятидесятый раз у меня ничего не получилось. Но я убеждал себя, что сегодня поражение было не таким явным, как в предыдущие сорок девять раз. Вера связывает чувства с силой, учил меня Галадон. Значит, я должен верить, что в один прекрасный день щедрый ливень оросит иссушенные земли моей души и снова оживит часть меня. Завтра я вернусь и снова войду в воду. Или, может быть, послезавтра.
А пока что мои дни заполнены тихими радостями. Я начал учить эззарийцев нашей настоящей истории, записывать все, что знал, чтобы помнили потомки. Когда начнется осень, я вернусь в Кир-Наваррин и попрошу Каспариана рассказать мне больше.
Блез сообщил, что те рей-киррахи, которые остались в Кир-Наваррине, снова обрели тела, хотя многие предпочли распроститься с друзьями и отправиться в гамарандовый лес. Они лишились даже своих светящихся форм и вернули себя земле. Башня рассыпалась в прах, и никто больше не видел Госпожи. Леса там разрослись вовсю.
Черноволосая дочка Катрин и Хоффида, Хлоя, родилась с демоном внутри. После нее родилось еще двое таких детей. Элинор, кажется, станет одной из наставниц. Родителям новорожденных пригодятся ее рассказы о детстве Блеза и Фаррола. Она подготовит их и меня, чтобы мы могли помочь детям в первый раз совершить превращение. Элинор и Эван дают мне возможность ощущать такую полноту жизни, что я не сожалею о сделанном выборе.
Я отказался стать богом, получить ответы на вопросы, которые смертные хотели узнать с начала времен. Но был ли и сам Керован богом до своего сумасшествия? Если не Вердон, не Валдис, не Керован, то чья рука вылепила нас? Если не в Тиррад-Норе, то где же живут боги, как мы узнаем о них? Я задавался этими вопросами, бродя по любимым холмам и лесам и пытаясь начать все с самого начала. И по-прежнему не находил ответов.
Но в конце концов, ответы не так уж и важны. Мой ребенок и его мать окружают меня любовью, я свободен, волен думать и вспоминать. Я думаю о Блезе, щедро отдающем себя этому жадному миру. Вспоминаю Совари, Малвера, В'Ассани, Галадона, Фаррола и юного Кьора, и конечно же Исанну, отдавшую свою жизнь ради нас. Я наблюдаю, как Фиона упрямо и вдохновенно ведет моих возлюбленных эззарийцев к новой жизни. Я представляю Александра, объезжающего свое королевство в пустыне, оберегающего и защищающего нас, укрывающего нас щитом своего света. Ведь истинная слава богов отражается в рассказах об их силе, чести, целеустремленности, и неважно, кто эти боги и где они живут.