– Может быть, – сказала Морейн. – А может, и за Мэтом. Не забывай – он тоже та'верен, и именно он трубил в Рог Валир.
Заринэ чуть не задохнулась:
– Он трубил в него? Кто-то его уже нашел? Айз Седай не обратила на девушку никакого внимания, наклонившись в седле, она взглянула на Перрина, прямо в темный блеск его золотых глаз:
– Опять я не поспеваю за событиями. И мне это не нравится. И тебе это должно не нравиться. Если события опережают меня, то они могут растоптать вас, а вместе с вами и весь остальной мир.
– До Тира ещё много лиг, – сказал Лан. Он уже сидел в седле. – Предложение огир весьма дельное.
Морейн выпрямилась и каблуками легко тронула бока кобылы. Айз Седай уже была на середине откоса холма, когда Перрин наконец сообразил, что пора разобрать лук и взяться за поводья Ходока, которые терпеливо держал Лойал. Чтоб тебе сгореть, Морейн! Я и без тебя найду кое–какие ответы.
Откинувшись на поваленное дерево, Мэт всем телом впитывал приятное тепло походного костра. Три дня назад дожди сдвинулись к югу, но даже сейчас, когда пламя весело танцевало перед ним, он чувствовал сырость в воздухе. Мэт с интересом разглядывал маленький залитый воском цилиндрик, который держал в руке. Том был поглощен настройкой своей арфы, бурча под нос о сырости и о погоде, и на Мэта не смотрел. Вокруг в темных зарослях верещали сверчки. Застигнутые заходом солнца в пути, на приличном расстоянии от жилья, они выбрали для ночлега эту рощицу в стороне от дороги. Дважды в предыдущие вечера Том с Мэтом пытались снять на ночь комнату, и дважды эти попытки оборачивались тем, что фермеры спускали на путников собак.
Мэт вынул из ножен на поясе нож и замер в нерешительности. Немножко удачи. Она говорила, что фейерверк взрывается не всегда, а только иногда. Вдруг повезет. Осторожно, как только мог, он взрезал трубочку вдоль по всей длине. Как он и предполагал, это была именно трубка, причем из бумаги – дома, когда запускали фейерверки, Мэт с ребятами находил потом бумажные обрывки. Точно, трубка из многих слоев бумаги, а то, что находилось внутри, выглядело как сухая земля или раскрошенная глина, вернее, это были крошечные серо– черные зернышки или камешки, вкрапленные в нечто вроде очень мелкого песка. Мэт переложил все это к себе на ладонь и осторожно потрогал пальцем. Интересно, как эти зернышки могут взрываться?
– Испепели меня Свет! – заорал вдруг Том, засовывая арфу в футляр, будто пытаясь уберечь ее от того, что лежало на ладони у Мэта. – Считаешь, что мы зажились на этом свете? Ведь эти штуки, как ты слышал, от воздуха взрываются в десять раз сильнее, чем от огня! С фейерверками шутки плохи! Они где-то сродни тому, что делают Айз Седай, парень!
– Может быть, – ответил Мэт. – Но Алудра не показалась мне похожей на Айз Седай. Раньше я думал, что часы мастера ал'Вира – тоже дело рук Айз Седай. А потом увидел однажды их крышку открытой, а внутри – уйма металлических деталек. – Припомнив тот случай, – Мэт поежился. Первой застигла его на месте преступления госпожа ал'Вир, а следом за ней сразу явились Мудрая, его отец и мэр, и все они отказывались верить, что он хотел всего лишь одним глазком посмотреть, что там внутри. А я легко мог бы сложить все обратно – Мне кажется, даже Перрин способен был их смастерить, выковав всякие там колесики, пружинки и прочее, чего я не знаю.
– Что было бы, парень, весьма удивительно, – сухо произнес Том. – Любой, даже плохой часовщик – человек весьма богатый. И зарабатывает своим трудом. Но часы обычно не взрываются прямо тебе в лицо!
– И он не взорвется! Теперь это бесполезный мусор! – И Мэт бросил распотрошенный фейерверк в костер, невзирая на крик ужаса, который издал Том. Зернышки сверкнули крохотными вспышками, испустив едкий дым.
– Нет, ты и впрямь решил нас в гроб вогнать! – Нетвердый голос Тома крепчал и звенел по мере продолжения реплики. – Если я решу, что мне надоела жизнь, то по прибытии в Кэймлин отправлюсь в Королевский Дворец и ущипну Моргейз! – Длинные усы менестреля подрагивали. – И впредь не смей больше так делать!
– Но оно же не взорвалось. – Мэт, нахмурившись, глядел в огонь. Он запустил руку в сверток промасленной материи, который лежал за стволом, и вытянул оттуда следующий фейерверк, размером побольше. – Интересно, а почему не бабахнуло?
– Плевать мне, почему не бабахнуло! Не вздумай ещё раз так сделать!
Мэт посмотрел на Тома и рассмеялся:
– Кончай трястись. Том. Ничего страшного нет. Не бойся. Я теперь знаю, что у них внутри. По крайней мере, знаю, на что оно похоже, но… Ладно, не кричи. Я больше не буду резать фейерверки. Том. Можно придумать и кое-что поинтереснее.
– Я и не боюсь, ясно тебе, свинопас ты грязноногий! – с подчеркнутым достоинством произнес Том. – Меня трясет от ярости, поскольку мне приходится путешествовать с остолопом, у которого козлиные мозги и который готов укокошить нас обоих только потому, что не думает ни о чем, кроме своего собственного…
– Ха! Костер!
Мэт с Томом переглянулись, так как только теперь услышали приближающийся стук лошадиных копыт. Для обычного честного путника время было слишком позднее. Впрочем, Гвардия Королевы хорошо охраняла дороги вблизи Кэймлина, да и четверо всадников, выехавших в свет костра, не походили на грабителей. Среди них была женщина. Мужчины в длинных плащах, очевидно, были ее слугами, а сама она была миловидна и голубоглаза. Мэт успел рассмотреть золотое колье, серое шелковое платье с просторным капюшоном. Мужчины спешились. Один принял поводья лошади, на которой ехала женщина, другой придержал ей стремя. Направившись к костру и снимая перчатки, женщина улыбнулась Мэту:
– Боюсь, нас застигла в пути ночь, молодой господин, – сказала она, – и я решилась побеспокоить вас, чтобы узнать, как нам доехать до ближайшей гостиницы, если вы можете указать ее.
Мэт заулыбался и начал подниматься. Но не успел он выпрямить ноги, как услышал бормотание одного из мужчин и увидел, что другой вытаскивает из-под плаща взведенный арбалет, заряженный тяжелым болтом.
– Убей его, болван! – закричала женщина, и Мэт швырнул фейерверк в пламя и метнулся к своему посоху. Последовали яркая вспышка и громкий хлопок.
– Айз Седай! – завопил мужчина.
– Это фейерверк, придурок! – крикнула женщина.
А Мэт перекатился по земле и вскочил на ноги уже с посохом в руке; он ещё успел увидеть арбалетный болт, торчащий из бревна почти в том месте, где он сидел, и падающего стрелка, из груди которого торчала рукоятка одного из ножей Тома.
Больше он ничего разглядеть не успел, так как двое мужчин бросились мимо костерка к нему, на бегу вытаскивая мечи. Один тут же споткнулся и, выронив меч, начал оседать на камни лицом вниз, пытаясь дотянуться рукой до торчащего из спины ножа. Другой не заметил, как свалился сотоварищ, и продолжил нападение, видимо, рассчитывая, что противнику придется иметь дело с двумя атакующими. И сделал выпад мечом, целя Мэту в живот. Чувствуя почти что презрение к нападавшему, Мэт одним концом посоха ударил его по запястью, выбив меч, а другим с размаху врезал ему по лбу. Глаза мечника закатились, и он мешком рухнул на землю.
Краешком глаза Мэт заметил, что женщина тоже двинулась к нему, и наставил на нее палец, как будто это был кинжал:
– Для воровки ты слишком хорошо одеваешься, женщина! Сядь и сиди, пока я не решу, что с тобой делать, иначе я…
Женщину не меньше, чем Мэта, удивил нож, вдруг блеснувший из темноты и вонзившийся ей в горло. Расцветающим красным цветком полилась кровь. Юноша шагнул было вперед, словно собирался подхватить падающее тело, понимая, впрочем, что это бесполезно. Взвился длинный плащ, укрыв все, кроме лица женщины и рукояти Томова ножа.
– Чтоб тебе сгореть, – пробормотал Мэт. – Чтоб тебе сгореть, Том Меррилин! Зачем женщину? Мы могли бы связать ее и сдать завтра в Кэймлине Королевской Гвардии. Свет! Да пусть бы она ушла! Без троих громил она бы никого не ограбила, а тот единственный, что остался в живых, не один день потратит на то, чтобы научиться смотреть прямо, и несколько месяцев не сможет взяться за меч! Чтоб ты сгорел, Том! Не было никакой нужды убивать ее!
Менестрель, прихрамывая, подошел к лежащей женщине и ногой отбросил ее плащ. Возле ее руки сверкнул кинжал шириной с большой палец Мэта и длиной в две ее ладони.
– Было бы лучше, парень, чтобы я подождал, когда она сунет тебе под ребро вот это? – Том выдернул свой нож и вытер лезвие о плащ покойницы.
Мэт поймал себя на том, что нервно напевает песенку "Она носила маску, лицо под нею пряча", и оборвал себя. Юноша наклонился и надвинул на лицо женщины капюшон ее же плаща.
– Нам лучше отправиться дальше, – сказал он тихо. – Я не намерен объясняться с гвардейцами Королевы, случись тут поблизости патруль.
– Разве это ее одежда? – промолвил Том. – По-моему, нет! Должно быть, ограбили какую-нибудь купчиху или карету знатной дамы. – Голос Тома стал чуть мягче: – Если мы отправляемся, парень, тебе пора седлать свою лошадь.
Мэт вздрогнул и отвел глаза от мертвого тела.
– Да, так, наверное, будет лучше.
Больше он на нее не взглянул.
Насчет мужчин он был спокоен – никаких угрызений совести. По его мнению, мужчина, вставший на путь убийства и грабежа, вполне заслуживал смерти, когда его карта оказывалась бита. Он не всматривался в лица бандитов, но и не отводил глаза, если взгляд случайно падал на них. Но когда Мэт, оседлав коня и приторочив сзади к седлу свои пожитки, ногой нагребал землю на костер, взгляд его случайно остановился на грабителе, стрелявшем из арбалета. Было что-то знакомое в чертах его лица, на которое последние язычки пламени отбрасывали дрожащие тени. Удача, сказал Мэт про себя. Всегда везет.
– Том, а арбалетчик был хорошим пловцом, – сказал он, вскарабкавшись в седло.
– Что за чушь ты несешь? – Менестрель уже сидел на лошади и был более озабочен тем, каково придется в дороге его инструментам, чем достоинствами мертвеца. – Откуда ты знаешь? Может, он вообще плавать не умел?
– Он доплыл до берега, спрыгнув с маленькой лодочки. С самой середины Эринин. Ну, той ночью. Тогда-то его удаче и пришел конец.
Мэт ещё раз проверил завязки на узле с фейерверками. Если этот болван решил, что кто-то из нас с Томом – Айз Седай, то представляю, что бы он подумал, взорвись фейерверки все разом.
– Ты уверен, парень? Невероятно, чтобы это был тот же самый человек… Пожалуй, даже ты не поставил бы на такую ставку!
– Уверен, Том. – Ну, держись, Илэйн. Я тебе шею сверну, как только доберусь до тебя. И Эгвейн с Найнив – тоже. – А это проклятое письмо я сбагрю с рук не позже чем через час после того, как мы прибудем в Кэймлин.
– Скажу тебе, парень, ничего в этом письме нет. Я играл в Даэсс Дей'мар, когда был моложе, чем ты сейчас, так что опознаю любой шифр или код, даже если и не смогу прочесть послания.
– Ну а я, Том, никогда не играл в твою Великую Игру, в твою проклятую Игру Домов, но знаю: меня преследуют и преследуют не из-за денег. Так настырно не охотятся даже за тем, кто везет с собой сундук золота, а у меня-то оно лишь в карманах! Значит, из-за письма. – Чтоб мне сгореть, но все мои беды от хорошеньких девушек! – Как тебе будет сегодня спаться, после всего этого?
– Засну сном невинного младенца, парень, но если ты собираешься скакать, то поскакали.