— Ага… — кивает Рита.
— Вы меня прихороните около землянки, ладно? Я буду по ночам приходить, девок щупать.
Рита смеется:
— Мы кол забьем в могилку, чтобы не ползал тут старый ты хрыч.
— Тебя тоже щипну, не волнуйся.
— Тьфу! Детей бы постыдился! — Рита 'как бы' укоризненно смотрит на меня. Сама смеется.
— Кого стыдиться? Этих стыдиться? — киваю я на дежурных. Дежурят сегодня пацан по имени… А и не помню. И Светка — симпатичная девица семнадцати лет. Ничего такая. Глупенькая, правда, но как все в этом возрасте. Подрастет — поумнеет. В дочки мне уже годится.
— Да эти всю ночь шубуршали в своем углу. Вон, у Светки губы до сих пор пухлые и покусанные…
— Чегоооо? — возмущается Света.
Я, сам для себя неожиданно, выдаю:
— Эх ты, Света, Света — губы для минета…
И тут же получаю по лбу ложкой. От Риты:
— Старый ты хрен!
Света краснеет и раздувает ноздри, пацан хихикает, Рита сдерживает смех и изображает гневное лицо, а я ворчу:
— Вот уж… Перед смертью и помечтать нельзя…
— Маргарита Олеговна! — Светка воспринимает мои слова как очередной похабный комплимент и возмущенно смотрит на Ритку, ища спасения. Она машет рукой и продолжает писать.
А я равнодушно пью свой кофей.
И решаю поразвлекаться.
Когда Светка нагибается, чтобы помешать овсянку — я демонстративно поворачиваюсь к ней лицом и громко цокаю:
— Тц, тц, тц…
— Что!? — оборачивается она.
— Ни что. Красиво.
Девка злится. Отходит в сторону, но туда идет дым. Отходит в другую, снова нагибается, чтобы помешать овсянку. А то пригорит же!
Мне лень сидеть просто так. Поэтому я встаю, захожу с тыла и снова цокаю.
Светка аж подпрыгивает.
— ЧТО?
— Ни что! Не красиво!
Светка пыхтит изо всех сил, не зная что сказать.
— Никогда не поворачивайся ко мне задом, — нравоучительно говорю я.
— Почему? — задает наивный вопрос девчоночка.
— Скоро уже узнаешь, — опять ляпаю я.
На этот раз Рита не выдерживает и бросает ручку:
— Иди-ка сюда Дед, я тебе клеща вытащу. А то завтрак пригорит.
— Вот давно бы так… — удовлетворенно ворчу я и стягиваю свитер с футболкой.
Операция шла ровно минуту. Через эту минуту невинно убиенный клещ был брошен в костер, а ранка замазана зеленкой.
— Рита, — интересуюсь я. — А клеща-то ты живого, поди, в костер кинула? Ему же больно там!
— Он сдох от твоей крови, — немедленно парирует она. И продолжает водить зеленкой по спине.
— Стой так! — командует она мной.
Я покорно стою. Я догадываюсь, что она сейчас сделает. Сфотографирует спину с надписью 'Я — козел!' Старый прикол.
Пусть фотографирует.
Это я только делаю вид, что ворчу.
На самом деле, я люблю их всех. И если они захотят посмеяться надо мной — пусть смеются. Мне ни капли не обидно. Наоборот. Даже приятно.
— Теперь у меня еще и воспаление легких… — бурчу я, натягивая футболку и свитер.
— Олигофрения у тебя. И старческий маразм, — парирует Рита, опять садясь за свои бумаги.
— И спермотоксикоз. Есть чего-нибудь от него?
— Жена от таких болячек помогает… — вставляет Света и тут же нарывается.
— Ты-то откуда знаешь, дитя порока? — изумляюсь я.
Сразу сообразить она не успевает. Я ей не даю думать:
— Небось, Ваньку от него сегодня лечила? — О! Я нечаянно вспомнил имя паренька.