"Что ж, если это не сработает, - прикинул Тирульф, - если начнется заварушка, Ялна бросится в бой. Что толку, ведь если возникнет шум, у нас нет шансов. Выходит, спас-то я Песнь Крови только на несколько минут. Боги, как вы жестоки! Хуже всего, что девчонка решит, будто это все было подстроено и перво-наперво бросится на меня!"
Ковна взобрался на вершину и остановился в нескольких шагах от Песни Крови. В тусклом свете факелов ясно различалось, что никакие путы больше не сковывали ее тело. Ковна на мгновение испытал шок, в глазах прорезался нескрываемый ужас, однако уже в следующий миг он взревел:
- Предатель! Ищите Тирульфа! Он освободил ее.
Четверо солдат по разным направлениям бросились вниз.
Между тем глаза Песни Крови были закрыты. Тлела надежда, что генерал клюнет на приманку и подойдет поближе. Однако теперь таиться уже не было смысла. Она посмотрела на генерала чистым, пронзительным и незамутненным страданием взглядом. Эта ясность придала ей новые силы. Да и руки начали оживать, не до конца, правда, но просто так она теперь этим негодяям не достанется. Только бы добраться до горла Ковны, до того места, где между кольчугой и бармицей существует зазор. Тогда и воткнуть ему кинжал в горло.
- Его здесь нет, - крикнул один из сопровождавших Ковну солдат, с факелами в руках обегавших окрестности.
Сверху, с дерева метнулась неясная тень, и что-то обрушилось на Ковну. В момент броска Тирульф ударил его рукоятью меча по голове. Генерал рухнул на землю. Тирульф перекатился и вскочил на ноги. В руке он сжимал меч. На ходу пронзил живот одному из охранников Ковны, тот так и понять не успел, с какой стороны надвинулась смерть, рубанул по ноге другого. Между тем Ковна уже вскочил и, выхватив меч, бросился на Тирульфа. Тот едва сумел отбить мощный удар.
Песнь Крови бросилась на помощь Тирульфу. На ходу отбросила кинжал, схватила меч, выпавший из руки умиравшего, пытавшегося собрать свои внутренности солдата. Принялась ругать всех и вся, особенно пальцы, до сих пор неуклюже-омертвелые, совсем не так крепко, как следует, сжимавшие рукоять. Пришлось схватить рукоять обеими руками. Песнь Крови с размаху ударила Ковну по шее, пока тот был отвлечен на борьбу с Тирульфом. Однако удар вышел слабым, да еще плашмя, так что единственное, что ей удалось, это сбить с головы генерала стальной шлем.
Ковна неожиданно пошатнулся и грузно опустился на землю.
Тирульф и Песнь Крови сразу бросились к нему, намереваясь добить врага, однако другие стражники, подоспевшие к месту схватки, преградили им путь. Бой закипел с новой силой.
Тирульф рассек противнику горло, затем успел подставить клинок и отбить обрушившийся на него удар.
Песнь Крови с трудом отбивала удар за ударом. Не было в руках и ногах прежней силы, прежней ловкости. Только одно осознавала воительница, что на этот раз живой они ее не возьмут. Она сама заколет себя, на это сил и не требуется, а пока еще поборется, повоюет. Прежняя жажда боя, странное опьяняющее веселье все сильнее переполняли ее. Это состояние она испытывала всегда, в любом сражении, в любом поединке. Может, поэтому и славилась непобедимостью. Каждое боевое столкновение заставляло вскипать кровь, наполняло неугасимой жаждой жизни и, конечно, желанием победы. Если бы тело слушалось ее так, как раньше. Это пустяки, главное - им больше никогда не суметь взять ее живой.
Вот если бы противников было поменьше. К тому моменту снизу прибежала стража, выставленная по окружности холма. Примчались и другие, находившиеся поблизости. Эти были уже совсем пьяные, растерянные и неповоротливые, их только резать и резать, как скотину. Скоро появятся те, что из лагеря, вот тогда и поставим окончательную точку. Благо, что им еще бежать и бежать, и вряд ли там найдется много храбрецов, еще способных держать в руках оружие.
В следующее мгновение кто-то захватил ее свободную руку, пытаясь заломить за спину. Она ударила ногой, затем повалилась на землю. Тут же у нее вырвали меч, руки пронзила нестерпимая боль. В этот момент на вершине раздался негромкий боевой клич. Тут же густая струя теплой человеческой крови хлынула на спину Песни Крови. Она почувствовала, что руки вновь освобождены.
- За Песнь Крови и свободу! - подбегая к дереву, выкрикнул кто-то еще раз, вполголоса.
Это была Ялна. Вне себя от ярости, она так быстро работала мечом, что уже после нескольких ударов стражников, собравшихся у дерева, буквально вымело с вершины. В свете факелов ее меч поблескивал, словно молния. Уже несколько человек лежали при последнем издыхании, один из них в последнем усилии пытался отыскать свою отрубленную руку.
Песнь Крови вскочила, нашла меч и вдруг с радостью почувствовала, что это последнее испытание пошло ей на пользу. Когда ее повалили на землю и попытались связать, страх окончательно разбудил тело. Теперь она уже вполне отчетливо видела противника, рубила точно, попадала в то место, куда целилась, легче отбивала удары и побеждала противников не за счет силы, а ловко перемещаясь по полю боя.
Другое тревожило - врагов становилось все больше и больше.
- К дереву! - закричала она.
Тут же, уходя от удара, пригнулась, нырнула вбок, ударила подвернувшегося солдата в зад, тот страшно закричал. Воительница выдернула лезвие.
Оглянулась. До дерева не добраться. Они втроем - Тирульф, Песнь Крови и Ялна - встали спинами друг к другу, так, защищая друг друга, по команде воительницы и начали пробиваться к дереву. Добравшись, прислонились спинами к стволу, теперь сзади не надо ждать нападения. Между тем Песнь Крови почувствовала, что прежнее умение полностью вернулось к ней. Силенок, правда, не хватало, однако взять их живыми на такой позиции врагам не удастся. Прежнее разудалое веселье охватило ее. Что из того, что борьба почти безнадежна! Что из того, что рано или поздно враги одолеют. Это пустяки. Больше она не допустит промашки!
Внезапно снизу послышался клич, напоминающий рев дикого зверя. Этот оглушительный вопль разом перекрыл звон оружия, проклятия, последние стоны умирающих. Следом со стороны лагеря донеслись душераздирающие вопли. Все было настолько неожиданно и ошеломляюще, что у солдат Ковны кровь на миг застыла в жилах. Они не могли понять, что происходит в лагере? И что за неведомый враг нагнал страху на их товарищей?
Эти крики росли, приближались к вершине. Вдруг огромного роста воин, на голову выше любого из воинства Ковны, вбежал на холм. Стоило ему взмахнуть мечом, как враги снопами валились по обе стороны.
- Гримнир! - воскликнула Песнь Крови. - Это - Гримнир! Прорываемся к нему, - приказала она и первой бросилась на толпу солдат.
Те растерянно расступились, образовав коридор, по которому Песнь Крови, Тирульф и Ялна побежали к рыжебородому, одетому в кольчугу великану.
- Я придержу их, - ободрил друзей Гримнир, когда они наконец добрались до него. - Бегите в лес.
Песнь Крови будто не слышала и продолжала наносить удары.
- Бегите, будьте вы прокляты! Найди моего коня. Я пока разберусь с этой пьяной сволочью.
Песнь Крови некоторое время продолжала сражаться, успела сразить еще одного напавшего на нее солдата. Потом она выкрикнула:
- Ялна, за мной!
Женщины несколькими ударами разделались с теми, кто преграждал им путь к опушке леса, и бросились вперед. Скоро они исчезли в темноте.
- Кровавое Копыто! - позвала Песнь Крови.
Так звали боевого коня Гримнира. Спустя несколько мгновений послышался конский топот, и огромный, подстать хозяину, жеребец примчался на ее зов. "Великая Фрейя, - взмолилась воительница, - направь жеребца, подскажи, что хозяину грозит опасность".
Между тем Гримнир и Тирульф, стоя спина к спине, продолжали отражать удары врагов. Тирульфа ранили, кто-то из его бывших ратников сумел полоснуть его мечом по ноге. Хорошо, что рана оказалась неглубокой, и кровь уже успела запечься. Хуже, что нога чем дальше, тем отчетливее начинала неметь. Гримниру было проще, этот гигант ударом укладывал сразу двоих. Его длинный, тяжелый боевой топор с двумя массивными лезвиями крушил все подряд - щиты, клинки, шлемы, головы, грудные клетки, руки, ноги. К нему уже подбирались с опаской, ждали лучников. У Тирульфа даже мелькнула мысль, что он видит перед собой берсерка. До сих пор ему не доводилось наблюдать в бою этих исступленных жаждой крови воинов. Зрелище впечатляло. Тирульф решил, что с подобным храбрецом и стрелы ничего поделать не смогут. Они просто станут отскакивать от его широкой груди.
Когда несколько человек из подручных Ковны бросились в лес, чтобы догнать Песнь Крови и Ялну, рыжебородый великан в момент догнал их и буквально разделал на части, причем руки, ноги отлетели настолько далеко, что это послужило убедительным уроком для всех остальных. Тирульф был опытный воин и сразу сообразил, что чем ближе он будет держаться к рыжебородому, тем больше шансов уцелеть в этой кровавой круговерти. Так, шаг за шагом два воина отступали к опушке леса, старались держаться спина к спине. В тот момент, когда кто-то из нападавших наконец приволок арбалет, из лесу донесся нараставший громоподобный топот.
Тирульф обернулся, увидел Песнь Крови, восседавшую на исполинском черном жеребце, в руке воительницы блистало лезвие меча.
Могучий конь, словно соломинки, крушил и топтал людей Ковны. Тех, кто успевал отскочить, доставал меч Песни Крови. Он то и дело взлетал над ее головой и тут же со свистом рушился вниз. Солдаты принялись разбегаться, их вопли резко остудили пыл тех, кто под командой сотника Стирки спешил им на помощь из лагеря.
Гримнир, увидев эту картину, улыбнулся.
- Теперь ваша очередь отступать! - крикнула Песнь Крови.
Воины не стали долго ждать и бросились к спасительной опушке. Как только они нырнули во тьму, воительница развернула жеребца и помчалась за ними. При этом она тоже засмеялась.
Глава двенадцатая КАМЕНЬ С МАЛИНОВЫМИ ПРОЖИЛКАМИ
Недолго смеялась Песнь Крови. Сражение закончилось, ей невероятно повезло. Кто бы мог подумать, что удастся вновь избежать мучительной смерти на вершине холма! Но радость, головокружение от одной только мысли, что она жива - вопреки всему, назло врагам, жива! - оказалась мимолетной. Очень скоро другие тяжелые, гнетущие думы начали терзать ее. Ужас прошедшего дня теперь отлился в ясно осознанное чувство непрощаемой вины. В ушах стояли крики умиравших стариков, плач детей, мольбы девушек и женщин. Все, чему воительница посвятила долгие годы, во что вложила столько сил, было предано огню. Тяжелым камнем на душе лежало осознание того, что и Гутрун оказалась в плену у безжалостной Тёкк. И останки ее сына, с которыми эта ведьма намеревалась поступить так жестоко и бесчеловечно.
"Все, хватит. - Песнь Крови взяла себя в руки, заставила отвлечься. Слезами горю не поможешь. Надо действовать, попытаться найти способ вырвать Гутрун из лап Тёкк и Хель. Пока еще не все потеряно".
Огромная и яркая луна встала над лесом. Каждая сосна осветилась, обернувшись устремленной к темному небу колдовской башней. Звезды едва просматривались в вышине. Песнь Крови чуть осадила жеребца, переведя его на легкую рысцу. Затем оглянулась, попыталась отыскать вдали огни лагеря Ковны, но ничего не увидела. Позади вообще было тихо, ни огней, ни шума погони. Лес полнился естественными, живыми и знакомыми звуками. То треснет сухая ветка, то филин забьет крыльями. Ветерок шевельнет сосновую лапу, пискнет мышка, даст деру заяц. Вспомнился Ковна - ранила ли она его или только сбила шлем?
- Песнь Крови, - раздался вдруг приглушенный оклик.
Воительница узнала голос Ялны, повернув в сторону звука. Скоро в лунном свете между деревьев различила подругу, ступавшую бесшумно, как учила ее наставница. Песнь Крови слезла с коня. Голые ступни коснулись острых выступов камня, женщина ойкнула, недобрым словом помянула злые силы, подняв ногу, погладила ступню. Прежняя ловкость в полной мере вернулась к ней, но у нее отсутствовали сапоги, доспехи и оружие. Она с той же настороженностью, что и ранее, бросила взгляд в сторону лагеря. Из-за стволов показались Гримнир и Тирульф. Удивительно, но Гримнир вел в поводу двух лошадей. Приблизившись, он передал поводья Песни Крови.
- Это мой подарок, - объяснил Гримнир. - Для тебя и для Гутрун. Блудхуф их отец. Из них могут получиться отличные боевые кони. Я назвал их Свободное Копыто и Инеистое Копыто. Последний - твой.
- Гримнир... Я... так благодарна тебе. Такие кони, а в придачу еще и жизнь... Слов не нахожу.
Великан рассмеялся: