"Как в сумасшедшем доме", - усмехнулся он про себя.
Герман закрыл глаза и перед ним встал образ Зей-Би, вспомнил про то, как тюремная охрана умертвила его возлюбленную. Он открыл глаза и вскочил с кровати.
- Негодяи! - крикнул юноша в ярости и кинулся к двери.
"Этот сумасшедший старикан ответит мне за всё!" - твёрдо решил Герман.
Он провёл большим пальцем правой руки, как это делал криптониец, по коробке реле, расположенной у двери. Однако дверь не отворилась. Человек несколько раз повторил это действие. Увы...
- Ах ты, подлый старикан! - закричал он, дубася кулаками по двери. Провёл меня как наивного мальчишку....
Вскоре он понял, что криками делу не поможешь.
- Мне надо придумать план побега, - стал он размышлять. - Но как отсюда выбраться? Даже если дверь откроется, мне спасенья нет. Я на другой планете, вокруг этого логова сплошь отравленная вода, и к тому же я даже не знаю, как управлять подводной лодкой, не говоря уже о космическом корабле.
Герман заметался по комнате.
- Если бы у меня был нейрокомпьютер, я смог бы поговорить с кем-нибудь из команды "Центури"....
Он взглянул на квантовые часы, подаренные ему некогда Ким-Бергом, соседом Марк-Сона. Часы показывали три часа пополудни земного времени. Время приёма жизненно важных капсул. Поочерёдно вставив их в "распределительный" пояс, изобретённый Марк-Соном специально для человеческого организма, Герман сел на стул и положил ноги на стол, как он это любил делать в своё время после обеда. Ему показалось, что после приёма капсул голова стала лучше работать. Злость отошла на второй план, теперь он думал, как бы перехитрить старика криптонийца. Если... когда-нибудь ему ещё доведётся увидеть того. Возможно, его заточение в этой комнате было не временным, а пожизненным. От этой мысли ему стало не по себе.
"Нет... нет... только не отчаиваться... отчаянье - верная смерть..." внушал он себе. По всей вероятности, чужаки именно этого и хотели - сломить его волю и покорить его себе.
"Чёрта с два! Не дождётесь! Никогда! - Герман ударил кулаком по столу и вновь стал кружить по комнате, как лев в клетке. - Надо подумать... пораскинуть умом... Я не должен превратиться в безропотную тварь... Они не сумеют сломить меня!" - твердил он себе.
Прошло две недели
Герман лежал на кровати и, уставившись в потолок, напевал грустную песенку, памятную с детства. Одиночество не пугало его, но заточение на чужой планете у враждебных и психически неуравновешенных инопланетян могло поколебать стойкость любого человека. Даже сон не шёл в глаза из-за страха быть убитым во сне...
Прошло два месяца.
Герман, забившись в угол комнаты, лихорадочно дремал. Он оброс бородой и волосами, лицо осунулось, под глазами появились синяки. На лбу была рана, оставшаяся после истерических самоистязаний. Он перестал принимать жизненно важные капсулы. Мысль о вечном одиночестве сокрушала его надежду...
Спустя несколько часов.
Мельсимор лежал на полу своей камеры заключения. Его лицо касалось пластикового покрытия пола. Медленно проводя пальцем по белоснежной плоскости, он уже в который раз читал эти стихи, некогда услышанные им в детстве.
Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске знатока искусства,
И вдохновения зажатый рот,
И служащие злу благие чувства.
Всё мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!29
Строки поэта-соотечественника во многом отражали душевную смуту Германа... Последние строки: "Но как тебя покинуть, милый друг!" вызвали воспоминания о Зей-Би, и слёзы обожгли ему глаза. Он всё ещё не верил, не мог смириться с мыслью о её гибели...
"Сумей достойно прожить свою жизнь и умри с честью, как истинный Мельсимор".... - вспомнил Герман предсмертные слова своего отца.
Его взгляд был прикован к двери.
- Я сокрушу эту дверь!
Мельсимор подхватил стул и направился к преграде. Несколько раз ударил стулом о дверь, но она не поддавалась. Тогда юноша посмотрел на кодовый замок возле дверного проёма.
"Возможно, разломав замок, я смогу выбраться отсюда", - подумал Герман и набросился со стулом на приборы в стене.
- Не думаю, что это наилучший выход, - услышал юноша чей-то голос в комнате.
- Кто тут? - испуганно спросил в пустоту, никто ему не ответил.
"Я, наверное, схожу с ума", - решил он и с ещё большим остервенением накинулся на кодовый замок.
- Разве, сломав замок, ты сможешь выбраться? - вновь раздался тот же голос.
- Кто ты? - уронив стул, тихо спросил Герман.
- Уж точно не твоя совесть, - ответил он.
- Что ты хочешь от меня? - пройдя на середину комнаты, он стал озираться вокруг.
- Хочу увидеть твой разум, - неожиданно ответил голос.
- Хочешь раскроить мне череп, так давай, чего же ты медлишь? - взъярился узник.
Донёсся хохот.