- Прошу тебя... Это далеко не лучшее изделие.
- Если так, то твои лучшие изделия должны быть как... как... - он так и не нашел нужного слова.
- Ты слишком добр.
- Ничего подобного. Нечасто увидишь столь искусную работу.
Они ужинали в молчании, подавляя зевоту.
- Мы оба утомились, - промолвила Дайала, отодвигая кружку в сторону.
- Да, денек выдался трудный, - согласился Джастин, отстранено пытаясь сообразить, как же можно изготовить такую прекрасную шкатулку без каких-либо инструментов. Во всяком случае, усталость Дайалы свидетельствовала о том, что эта работа не из легких.
Они встали и, пошатываясь, побрели к своим кроватям.
- Доброй ночи.
Джастин попытался понять, кто - он или Дайала - произнес эти слова, но так и не успел. Его сморил сон.
82
- Ты должен учиться наблюдая... и слушая, - сказала Дайала, крепко сжав пальцы вокруг руки Джастина. - Он почти такой же древний, как некоторые из старейших, и его песни многому учат.
- Юные влюбленные... Вижу, вы укрылись там, на скамье.
Голос показался Джастину молодым и сильным, да и сам мужчина с серебряными волосами, сидевший с гитарой в руках возле бившего ниоткуда маленького фонтана, выглядел не старше самого инженера.
Джастин осторожно потянулся к нему чувствами, покосившись при этом на Дайалу. Та ответила ему импульсом сдержанного одобрения.
- Радуйтесь своей юности, - продолжал человек с гитарой. - Я тоже был молодым... когда-то.
Смех музыканта звучал тепло и дружелюбно, а чувства Джастина отметили наличие гармонии, содержавшей, однако, намек... на нечто иное, связанное внутри.
Потом пальцы музыканта пробежали по струнам, и Дайала вновь чуть сжала руку Джастина. Сидя на скамье, выращенной из гладкого лоркена, инженер приготовился слушать. Золотистые звуки слетели со струн и воспарили в сумерках, неся тепло и прохладу, покой и восторг, радость и печаль. Дайала и Джастин сидели рука в руке с глазами, полными слез.
...На побережье восточном, где пены белые клочья,
Прислушайся к песне ветра, к земле опустив очи.
Солнечный свет ясный любит ветер восточный,
А западному милее тьма и прохлада ночи,
А северный ветер студеный веет один где-то,
А я, тобою плененный, дневного боюсь света.
Сердце мое похищено тобою в ночи ненастной,
И огни, тобою зажженные, дольше солнца не гаснут...
...Дольше солнца не гаснут, там где пены белые клочья,
Так послушай же песню ветра, к земле опустив очи...
Пусть, как прежде, не угасают
До рассвета твои костры,
Но уж смерть меня поджидает
На холодной вершине горы,
Ибо ветер стальной ярится
И доносит правду о том,
Чего не могу я добиться
Могучим своим клинком.
...Чего не могу добиться, там где пены белые клочья,
Так послушай же песню ветра, к земле потупя очи!
Ибо эта правда печальна
То, что было сказано мною,
И к любви твоей изначально
Я стремился всею душою;
Хоть с тобой мое сердце терзалось,
И пусть ссорились мы немало,
Но едва ты со мной рассталась,
Жизнь моя никчемною стала.
Да, совсем никчемною стала, там где пены белые клочья!
Так послушай же песню ветра, опустивши к земле очи!
Да, послушай же песню ветра, опустивши к земле очи...