- Мм-хм. И это все кторры, которых вы видели?
- Да.
- Так вы эксперт по кторрам?
- Нет, конечно нет. Но у меня больше опыта, чем у других, по крайней мере у тех, кто выжил, чтобы рассказать. Сегодня некоторые болваны говорили о дружбе с кторрами. А это не более возможно, чем дружба бифштекса с собакой - разве что внутри.
- Не может случиться, что ваш опыт с кторрами ограничен и это влияет на ваше восприятие их?...
- Вы имеете в виду, что есть мирные кторры, но я не знаю о них?
Он кивнул.
Я взвесил эту возможность. - Что ж, возможно есть мирные. Я не слышал ни об одном. И не думаю, что кто-нибудь другой слышал, иначе мы бы узнали об этом сегодня. Кто-нибудь что-нибудь сказал бы. Кто-нибудь знал бы об этом, не так ли?
Фромкин не отвечал.
- К чему вы это, кстати?, - спросил я.
Он покачал головой. - Просто для информации. Сырой материал. Вы понимаете. Правду видно только тогда, когда смотришь на нее со многих точек зрения сразу.
Я покачал головой. - Вы спрашивали не для информации. Вы намеренно рыли для чего-то.
- Вы слишком подозрительны. Я гражданский, сынок. Может, продолжим?
- Есть еще вопросы?
- Немного. Сегодня, стоя перед толпой народа, вы сказали, что сожгли человека, потому что на него напал червь.
- Да. - Часть меня настаивала, чтобы я возвел оборонительный барьер против доискиваний этого человека, но другая часть требовала сказать правду независимо от того, кто ее слушает. Единственный путь, на котором мы можем победить кторров - это говорить правду. Я добавил: - Это лучшее, что я мог сделать.
- Лучшее?... - Он поднял брови. - Откуда вы знаете?
- Прошу прощения?
Его тон стал жестче. - Вы были когда-нибудь на противоположной стороне огнемета?
- Нет, не был.
- Тогда откуда вы получили информацию?
- Мне сказал Шоти.
- Кто это Шоти?
- Человек, которого я сжег. Сэр. - Последнее слово я подчеркнул.
Фромкин немного помолчал, поворачивая сказанное так и этак, проверяя, не заминировано ли оно. Наконец, он сказал: - Мне говорили, - те, кто знают, - что смерть от огня самая ужасная из возможных. Когда поражает напалм, можно чувствовать, как ваша плоть превращается в пламя.
- Сэр, - сказал я холодно, - при всем уважении, когда волна огня из огнемета поражает вас, нет времени почувствовать что-либо. Внезапная потеря сознания.
Фромкин глядел скептически.
- Я был там, сэр. Я видел, как быстро это происходит. Нет времени даже для боли.
Он задумался надолго. - Как насчет вины?, - спросил он наконец. - Для этого было время?
- Что?
- Вы чувствуете вину за то, что сделали?
- Вину? Я сделал то, что требовалось! То, что мне сказали! Я никогда не напрашивался на это! Да, черт, я чувствую вину! И стыд, и отчаянье, и тысячу других вещей, для которых нет имен! Что-то взорвалось во мне. - О чем все это? Вы тоже судите меня? Слушайте, у меня достаточно трудностей, когда я живу по своим стандартам - не просите меня жить по вашим! Я уверен, что ваши ответы лучше, чем мои, кроме того, ваша целостность все еще не запятнана грубыми фактами практики! Вы рассиживаетесь, поедая клубнику! А я - тот парень, что нажал на крючок! Если есть лучший ответ, вы думаете, я не хочу знать? Вам не кажется, что я имею первое право знать? Пойдемте на холмы и покажите мне! Я был бы рад узнать, что вы правы. Но если вы не против, я захвачу свой факел, полностью снаряженный и готовый к бою, просто на случай, что вы ошибаетесь!
Он терпеливо ждал, пока меня несло. И даже потом не ответил сразу. Он встал, пошел на кухню и достал бутылку воды из холодильника. Взял стакан, наполнил его льдом и вернулся в гостиную, медленно помешивая воду с кубиками льда. Расселся в кресле, попивая воду и глядя на меня поверх стакана. Когда он заговорил, голос был тихим и спокойным: - Вы закончили?
- Да. Пока.
- Хорошо. Теперь я хочу задать вам несколько вопросов. Я хочу, чтобы вы приняли во внимание пару вещей. Хорошо?
Я кивнул. И сложил руки на груди.
- Благодарю вас. Теперь скажите мне вот что. Какая, собственно, разница? Может, к лучшему сжечь человека, а может, нет. Может, он ничего не почувствовал, а может это абсолютная форма боли, мгновение острейшего ада. Какая разница, Джим, умер ли человек, сожранный пастью кторра или сожженный напалмом? Он все равно мертв. В чем заключается различие?
- Вы хотите, чтобы я ответил?
Фромкин сказал: - Продолжайте. Попробуйте.
Я сказал: - Разницы нет - в том, что вы спрашиваете.
- Неверно, - сказал он. - Есть. Большая разница для того, кто нажимает на крючок.
Я обдумал это. - Извините, не вижу, в чем.
- Хорошо, посмотрим с другой стороны. Что важнее? Убивать кторров или спасать жизни?
- Не знаю.
- Правда? Кого же мне спросить об этом?
Что? Уайтлоу задавал тот же вопрос. Если я не знаю, то кто же знает? Я сказал: - Спасать жизни.
- Хорошо. А что же нам делать для спасения жизней?
Я улыбнулся: - Убивать кторров.
- Правильно. Так что случится, если человеческое существо встанет на пути? Нет, позволь сказать по-другому: что могло бы случиться, если бы ты попытался спасти... как его имя, Шоти?