- Остановить! - кричали вокруг. - Он нас всех к чертовой бабушке пошлет.
Человек тридцать-сорок толпой кинулись к дверям, выдавливая друг друга в коридор, и галопом спустились вниз, к дверям лаборатории испытаний.
- Ломай! На приступ! - раздался боевой клич.
Неумолимый рок ежесекундно вырывал из рядов атакующих опытных, закаленных в сражениях бойцов. Они, как и предыдущие, исчезали бесследно. Кто-то принес лом, и дверь пала. Взять с ходу камеру было труднее. Атакующие загрустили. Их осталось совсем мало: инспектор по кадрам, бухгалтер, начальник патентного бюро, Верещагин и еще несколько человек. Некоторое время все не дыша смотрели друг на друга. Никто не исчезал.
- Неужели все? - робко спросил кто-то.
- Кончилось. Не успели.
- Он давно там сидит? - спросил Верещагин, сообразив, в чем дело.
- Часа четыре.
- Он же задохнулся. Курил, наверное, все время, - метался Верещагин, корчась от боли и хватаясь рукой за правую щеку. - Спасать надо. Резать автогеном!
Несколько человек бросились искать автогенщика. Кто-то звонил в "Скорую помощь".
- В тюрьму его надо за такие штучки, - сказал начальник патентного бюро.
- Сами же ведь просили.
- Кто мог знать? А вдруг и план остался невыполненным? Тогда что? Кто будет отвечать?
- А... Кому теперь отвечать...
Из пустоты, как всегда внезапно, материализовалась голова начальника макетной мастерской Пендрина и лихо подмигнула:
- Ну, как тут у вас? Кончилась заварушка?
- Пендрин! Голубчик! Живой! А ты не знаешь, где наши? - лопотал начальник патентного бюро.
- Не знаю, но догадываюсь.
- Где же?
- Да живы они, живы. Видел, как через подпространство неслись. Волков в главк, а остальные кто куда.
- Сам-то ты как?
- Знал я, что что-нибудь здесь будет, вот и отсиживался в подпространстве. Ну, привет! Я еще немного посижу, на всякий случай, - и Иммануил Гавриилович исчез...
Не успели еще остыть рваные края оплавленной дыры на том месте, где раньше был люк, как Верещагин спрыгнул в камеру.
Самойлов лежал возле канцелярского стола, нелепо раскинув руки, в расстегнутой мокрой рубашке и уже не дышал. Во всяком случае, Верещагин не услышал его дыхания, как ни старался. Стол был завален подписанными и утвержденными квартальными отчетами, папками готовых технических отчетов, протоколами испытаний. На полу стояли макетные и опытные образцы по всем темам.
План третьего квартала был выполнен. Поверх всех бумаг лежал приказ министерства о выплате работникам ЦКБ квартальной премии...
Врачи определили у Самойлова невероятное истощение нервной системы. Очнулся он лишь через неделю. В палате было светло и тихо. Откуда-то издалека доносилась медленная незнакомая музыка. Самойлов вздохнул и глубоко заснул.
Здоровье его быстро шло на поправку. Посетителей к нему еще не пускали, а в записках запрещалось писать о производственных делах.
Наконец настал день, когда к Самойлову впустили посетителей. Первой вошла Аграфена Ивановна, хозяйка общежития. За ней Верещагин, два начальника лабораторий, ведущий инженер Вырубакин, техник Свидерский, Стрижев, Палицин, Гутарин и Любочка. Палата сразу наполнилась гулом и оживлением.
- Сашенька ты наш. Заморили тебя окаянные, - запричитала старуха.
- А я тоже лежал неделю в больнице, - с восторгом сообщил Верещагин. Понимаешь, пролежень на щеке никак не заживал. Даже уколы делали.
- А у нас Гутарин-то ведь женится!
- А я... хм... первое место по штанге... хм... занял по городу...
Сантису было хорошо. Он с восторгом переводил взгляд с одного лица на другое и молчал.
- А ты гвоздь можешь вбить в стенку? Тут к тебе делегация ученых целую неделю прорывается, - сказала Любочка.
- Нет, не могу. Пробовал, ничего не получается, - ответил Сантис и весело добавил: - Секрет утерян! Ребята, а почему меня всегда просили забить гвоздь? Ведь я мог сделать что-нибудь и поинтереснее.
- Уж очень наглядно получалось, - ответил техник Свидерский, и все с ним согласились.
- И хорошо, что утерян, - подхватила Аграфена Ивановна. - Научишься молоточком. - Ей все время хотелось всплакнуть, но она не решалась.
- Ну, а как в СКБ дела? - спросил Сантис.
- Все нормально, - ответил Верещагин. - Волкова перевели в министерство сельского хозяйства. Он же по образованию-то был, оказывается, ветеринар. А главный инженер дворником работает. Не простым, конечно, а бригадиром. У нас на территории сейчас такая чистота!.. Ну и еще некоторых кое-куда порастаскали. Всего, кажется, человек около сорока. Всем место нашлось по душе. У нас много новых. А Пендрин отсиделся. Так и числится начальником макетной мастерской. Боится только все время чего-то.
Начальники двух лабораторий после каждой фразы Верещагина согласно кивали головами и в один голос говорили: "Правильно... Тоже верно... Правильно..."
- А тебя, понимаешь, в ведущие инженеры не переводят. Просил я, да, говорят, испытательный срок у тебя еще не кончился.
Время свидания подошло к концу. Прощание было не менее шумным, чем встреча.
Самойлов всем кивал головой, поднять руку он был еще не в силах.
Через несколько часов после возвращения Сантиса с "Вызова" послали второе сообщение. Потом третье. Автомат - прокалыватель пространства принял их. Спасательная экспедиция тронулась в путь.