Свет вспыхнул внезапно. Еще несколько секунд назад, они, чертыхаясь, ползли через узость ведомые лишь неверным трепыхающимся огоньком плошки-светильника, а как только началось расширение, свет и зажегся. Впечатление — словно закончился сеанс в кинотеатре. Путники стояли, растерянно крутя головами, разглядывая роскошное убранство огромного зала. Посмотреть было на что: с пола к потолку вздымались бело-голубые ажурные колонны. Навстречу им свисали грандиозные люстры, образованные причудливо изогнутыми сталактитами, щедро усыпанные розочками кристаллов кальцита. Размерами и величием, зал был похож на окаменевший лес. Ветви этого леса, словно каплями воды, искрились гранями кристаллов. Красно-синие тона каменных кружев перетекали друг в друга рождая феерию красок.
Слава невольно засмотрелся, забыв даже о невесть откуда взявшемся освещении.
— Вот! — потянул его за рукав Щепа, показывая на посыпанную белым щебнем дорожку извивающуюся между сталагмитовых колонн. — Здесь он ходил! Пошли.
— А свет-то, откуда взялся? — запоздало удивился Теха.
— Амулетка какая-то, наверно, — в непривычно-мягкой манере, ответил ему дружинник, — на движение наведенная. Пойдемте скорее, пока заряд из нее не вышел! — и зашагал по дорожке, характерными жестами призывая следовать за собой.
Вдоль стены стояло несколько столов уставленных странными предметами. На одном столе были статуэтки, с различной степенью реалистичности изображающие людей, животных, каких-то устрашающего вида божков и других уж и вовсе неведомых существ. Они были отлиты из металла, вырезаны из дерева, а некоторые и вовсе, примитивно вылеплены из глины.
Другой стол служил прибежищем для сплетенные из проволочек, различной формы, а то и вовсе бесформенных фигур, наподобие тех проволочных гнезд, что висели на входе в грот и пещеру.
Третий, занимали деревянные и каменные доски, испещренные незнакомыми письменами или рунами.
На четвертом столе стояло в ряд три сундучка: побольше, поменьше и совсем маленький. Первый до краев был забит всякой всячиной предназначенной для нательного ношения. Там были браслеты, подвески, ожерелья, брелки и прочее, прочее, прочее. Сундучок поменьше оказался полон монетами различной формы и достоинства. А когда открыли третий — глаза у дружинника, и так навыкате от всех этих находок, вылезли так, что Славе показалось, что они сейчас выпадут и покатятся по полу.
— Ыхырга мать и дети! — Щепа запустил руку в сундучок. — Это ж кажись тиллит! — на его ладони лежала горка тускло отблескивающих белых гранул неправильной формы, коими сундучок был засыпан до краев.
*****
Заряда светового амулета хватило примерно на полчаса, после чего праздничная иллюминация в "Зале Ста Колонн", погасла. Путников, впрочем, это не слишком обеспокоило, их светильник горел хоть и не слишком ярко, но вполне исправно.
— Ну и Маха! — восхищенно бубнил дружинник сквозь набитый сухарями рот. — Хорошо устроился!
Сухари, вяленую рыбу и мясо, они нашли в маленькой пещерке-аппендиксе прилегающей к основному залу. Ее, запасливый трактирщик приспособил под кладовку. Кроме вышеперечисленных продуктов, там имелся запас сухого топлива, запасная одежонка и бочонок с водой. Там же хранилась и нехитрая посуда из обожженной глины.
— Очар, сын Очара, воровайка старый! — продолжал восторгаться Щепа. — Как же это магики хлебалом прощелкали? Ведь под самым носом, считай, у Кумесского подворья орудовал. Похоже, все магические штучки с Внутреннего кольца через него шли. У нас в Лине, тоже постоянно такие вещицы появлялись. Народ покупал, а чего? У магиков брать — равная амулетка впятеро дороже станет. Правда, никакой уверенности, что эти штучки как надо работать будут. Они ж все больше боевые. Приходилось бывших магов расстриг нанимать, их у нас в пограничье достаточно болтается, чтоб проверить действие, да перестроить если что. Испытывать в лес носили, чтоб полгорода ненароком не спалить… но даже и с их услугами втрое дешевле выходило!.. А которым из вещиц нынче и вовсе подобия нет, вон как этим апотропеям охранным. Ими, правда, в городе-то не больно воспользуешься, магики с Подворья прознают, быстро рога накрутят! Зато тайные места или схроны какие закрыть — цены им нет!
— Слушай Щепа, — Слава острой щепкой выковыривал застрявшее между зубами жесткое мясо, — а откуда взялись все эти амулеты?
— В Хром-Минесе что ли? — с достоинством переспросил дружинник словно не понял вопроса, и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Осьмицу осьмиц лет назад (у местных это означало: "чёрти когда") случилась здесь великая битва. Магики сумели как-то договориться с акети и даже с проклятыми хэку, и все вместе осадили Парухию Прирожденных. А Прирожденные тогда еще в большой силе были. Их напугать — накось выкуси! Всю зиму и все лето битва длилась. Небеса, говорят, горели над Хром-Минесом! Сколько полегло магиков с нелюдью — и не сосчитать, но, в конце концов, одолели они Прирожденных, и Парухию ихнюю разрушили. Порадоваться победе, правда, им не пришлось — в оконцовке перегрызлись союзнички между собой и поубивали друг друга. Так все там и осталось брошенным лежать. Много лет ни зверь, ни человек туда приблизиться не смел — шибко страшно! Но потихоньку-помаленьку, начали в те места лихие люди захаживать. По сию пору мрет их там больше чем возвращается. И это притом, что они по окраинам шастают. А к самому сердцу Хром-Минеса, к развалинам Парухии во Внутреннем кольце до сих пор никто подойти не решается, а кто решился — тех давно уже нет, — дружинник замолчал, мечтательно глядя в потолок.
— Силен ты брехать, дядя! — нарушил благостное молчание Теха. — Такие сказки мне бабка рассказывала, когда я под столом проходил не нагибаясь.
— У тебя и сейчас еще сопли до полу висят и ума с пол мизинца! — парировал Щепа, сразу переходя на личности, — Вы деревенщины сиволапые, знаете только то, что вам знать положено. А положено вам знать немногое — как ханей пасти, да как от хэку улепетывать. Все равно сверх того вам умишка не достанет.
— Ишь ты борода многомудрая!.. — вспыхнул ушами мальчишка. — Сам-то не улепетывал от Проклятых? Чуть штаны не порвал…
Тут Слава, которому вовсе не улыбалось слушать очередную перепалку, счел нужным вклиниться в их эмоциональный диалог:
— Слушайте, а что такое тиллит? В смысле, для чего он нужен?
Его спутники тут же замолчали, и вытаращились на него так, словно он сморозил, какую-то уж вовсе несусветную глупость.
— Ты чего Валад? — осторожно поинтересовался Теха. — Ты с коня наверно не один раз упал?
— Цыц, щуренок! — непрошено вступился за Славу дружинник. — Не видишь что ли, господин рыцарь изволил шутить?
— Да знаю я, конечно, — Слава судорожно придумывал, как выпутаться из щекотливой ситуации, — просто… там, откуда я пришел, это называется другим словом… поняли?
Они неуверенно кивнули, непонятно, поверили или нет.
"Очевидно в этом мире, знать, для чего нужен тиллит, обязан даже самый неграмотный деревенский мальчишка, не говоря уж о таком "благородном рыцаре", как я. Ну и хрен с ним, — подумал Слава, — пока что ясно — данный металл имеет исключительную ценность, а в чем именно заключается его ценность, прояснится позже".
— Как будем делить? — спросил он, соскакивая со скользкой темы и переводя разговор в понятное для его спутников русло.
— Я уже придумал, — с готовностью подхватил Щепа, — по справедливости: две трети вам, четверть мне, а остальное щуренку… ему и этого много будет! Куда он в своих горах деньги денет? Закопает, разве.
— Ах ты гад! — аж задохнулся от возмущения мальчишка. — Валад, я видел, как он втихомолку монеты из сундука за пазуху совал, ворюга бородатый!
— Все! Ша! — Слава стукнул кулаком по столу. — Достали уже! Все мы здесь в одинаковом положении, значит, делить будем поровну! Каждому по трети — это справедливо. И хватит об этом! Давайте думать, как выбираться отсюда, иначе никакие деньги нам не понадобятся!
Они еще посидели, поспорили. Но потом сошлись на том, что теперь лучше бы прилечь отдохнуть, так как время скорей всего уже позднее, день был богатым на события, а утро вечера мудреней. Тут-то и стало понятно, зачем Маха припас дрова и теплую одежду. Человек в пещере, как только переставал двигаться, сразу же начинал отчаянно мерзнуть. Очевидно, положение должна была исправить маленькая печурка, прилепившаяся к самой стене пещеры. Судя по немалой закопчености, ей пользовались не раз и не два, однако оставалось непонятным, куда в этом случае девался дым, так как никаких признаков дымохода не наблюдалось. Решив, положиться на Маху, спутники разожгли очаг и не прогадали. Печка, быстро прогревшись, стала распространять вокруг себя уютное тепло, а дым… дым, куда-то уходил. Во всяком случае, воздух в пещере оставался свежим настолько, насколько воздух в пещере вообще может быть свежим. Завернувшись в некое подобие пледов, спутники расположились в непосредственной близости от печки, и, пригревшись, вскоре заснули, не удосужившись даже выставить караульного.
*****
Проснулся Слава от холода. Перед этим ему снился сон, как он бредет по холодной пустыне, беседуя сам с собой, причем разными голосами. Один его голос, высокий и тонкий убеждал другой, глухой и басистый, что необходимо скорее вернуться назад, а тот, напротив, предлагал оставаться на месте как можно дольше. Как же тут оставаться? — возмутился про себя Слава, — ведь замерзнешь к ядреней фене! С этой фразой в голове он и открыл глаза. Сперва ничего не увидел и даже хотел было удивиться, но вовремя понял, что лежит, с головой завернувшись в плед, от того и темно. Тут и голоса узнались — это его спутники обсуждали, что делать дальше. Теха уговаривал вернуться в долину трех ручьев, на что дружинник возражал, что нужно сидеть в пещере до тех пор, пока не кончатся запасы еды и дров. Некоторое время Слава лежал, прислушиваясь к их однообразному спору, а так же к естественным потребностям своего организма. Поняв, что терпеть дальше нет никакой возможности, он, отбросив кусок грубой шерстяной ткани, который согревал его во время сна, бодро вскочил на ноги и, приветственно махнув своим спутникам, устремился за дальний сталагмит. Остывшее за время сна тело пробивала крупная дрожь. Вернувшись назад, Слава, пытаясь согреться, занялся физическими упражнениями. Приседая и совершая энергичные повороты туловищем, он мечтал об утренней сигарете и обжигающе горячей чашке крепкого кофе. Словно вняв его грезам, Щепа раздул тлеющий в очаге уголек и, подбросив дровишек, поставил на горелую решетку котелок с водой.
Пятнадцать минут спустя, разлив по кружкам кипяток, в который Щепа предварительно бросил горсть какой-то травы, они расселись на плоских камнях возле печурки. Выхлебав пол кружки, Слава почувствовал, во-первых, что его бросило в жар, а во-вторых, нешуточный прилив бодрости. Настроение мгновенно улучшилось. Что за отвар такой полезный соорудил для них Щепа? Жалко только что вкус своеобразный — отдает пареным мочалом. Сам дружинник, блаженно щурясь, прихлебывал кипяток мелкими глотками, очевидно неказистость вкуса его ни мало не беспокоила. Теха задумчиво хрустел сухарем, к напитку он даже не притронулся, глаза его смотрели куда-то в пространство — возможно, вспоминал свою потерянную семью.
После "кофе" приступили к обсуждению насущных проблем. Мальчишка вновь затянул свою волынку, что, мол, надо вернуться в ущелье. Очевидно, в пещере ему было страшно и неуютно. Щепа в который раз резонно возразил, что после потери пятерых своих тварей, хэку от них так просто не отвяжутся — наверняка, он бороду дает на отсечение, в долине оставлена засада. Причем, даже необязательно живая. Чего проще, наложить заклятие, которое при появлении человека, обрушит на него, скажем, камнепад. Поэтому надо сидеть здесь и ждать пока не придет господин капитан Этт. Сколько ждать господина капитана, и чем он вообще может им помочь, дружинник не уточнял. Все это Слава уже слышал. Отчасти он был согласен с Щепой — даже если охранный амулет вновь позволит им выйти, вероятность того что снаружи ждет засада, чересчур высока. С другой стороны, в рассуждениях дружинника наблюдалось явное нарушение логики. Ведь заклятие, буде оно действительно наложено хэкскими шаманами может просуществовать не один десяток лет. Что ж им состариться, что ли в этой пещере? Ну, пусть даже нет никакого заклятья, или удастся его как-нибудь обойти, все равно у хэку достаточно мерзких тварей, чтобы оставить тут пару-тройку для подстраховки. Нет, возвращаться смерти подобно. Но сидеть в пещере и бездействовать ничем не лучше. Запасы еды и дров ограничены, а спасения ждать им неоткуда. В отличие от Щепы, ни в какого капитана Этта, Слава не верил. Нет, он мог, конечно, существовать, но только откуда ему знать про схрон старого Махи? А если бы и знал… В общем, даже думать на эту тему бессмысленно. Тогда что им остается? Известно что — искать другой выход из пещеры. Тут Слава заметил, что спутники его давно замолчали и наблюдают за ним, ожидая решения. Будет вам решение!
— Щепа прав, идти назад слишком опасно. Но и сидеть тут на жопе ровно, тоже не вариант, — он сделал паузу, глядя в их напряженные лица. — Чего приуныли орлы? Будем искать другой выход из пещеры!
— Да где ж его искать? — всплеснул руками дружинник.
— Дым куда-то уходит? — спросил Слава, и сам себе ответил. — Уходит! Значит, будем искать, где и куда.
Сказано — сделано. Где искать дымоход? Ясное дело за печкой раз нигде больше его не видно. Поэтому решено было печку разобрать. Это оказалось довольно просто — она, как из кубиков была сложена из крупных блоков известняка, кое-как обмазанных глиной. За печкой обнаружилась стена, сложенная из таких же блоков, но меньших размеров. В стене имелась круглая дыра, в которую и очевидно и выходил дым. Послюнявив палец и поднеся его к дыре, Щепа авторитетно подтвердил:
— Тянет!
"Ломать, не строить, — думал Слава, отступая на шаг, — а вот если там нет прохода, то мы попали — и печка сломана, и идти больше некуда!"
С этой мыслью он и нанес первый удар. Прочная на вид стена, долго не продержалась и на третьем ударе, его, обутой в китайский кроссовок, ноги, с шумом рухнула внутрь, подняв нешуточное облако пыли. Когда путники закончили чихать и протирать глаза, их взорам предстал уходящий в темноту широкий ход, прямоугольный профиль которого, явственно указывал на искусственное происхождение.
— Теха, ты говорил, здесь какие-то рудники были?
Мальчик, молча, развел руками, мол, были какие-то, но ничего про них он не ведает.
— А ты Щепа, что-нибудь знаешь? — повернулся Слава к дружиннику. Тот, зайдя на несколько шагов вглубь хода, разглядывал что-то на стене. Приблизившись к нему, Слава увидел строчки какой-то клинописи, а под ними звезду с десятью лучами. На вершине каждого луча было иероглифу, и еще один красовался в центре звезды. Все это было высечено в камне, а затем раскрашено охрой.
— Кити… — пробормотал дружинник.
— Кто? — переспросил Слава. — Чего ты там бубнишь себе под нос?