— Кстати, — вдруг заинтересовалась Маат, — а откуда ты знаешь, что это я его взяла? Ты ведь был бесчувственный как то бревно. Откуда знаешь?
— Потом, — не стал ничего объяснять Слава, — а, сейчас принеси его, пожалуйста, он должен быть рядом со мной.
— Хорошо, — легко согласилась ведьма, — тогда ты чисть рыбу. И думай, что мы будем делать дальше.
Когда она вернулась, с ножнами на плече, Слава, обернув вокруг бедер одно из одеял, честно трудился над рыбиной. Радужная чешуя, разлеталась во все стороны, усеивая воду и песок.
— Кто так чистит рыбу? — услышал он за спиной возмущенный голосок. — Накидал тут! Ты же нас демаскируешь! Дай сюда ножик! Вот так надо держать и вот так скоблить чешую. Чтоб одной кучкой, раз и выбросил! А эти штуки ты чего бросил? Это же не кишки, а жир. Соображать надо!
— Ну и чисть сама, раз такая умная, — не стал спорить Слава, забирая у нее ножны с мечом. Клинок извлекся с трудом. Он был весь в ошметках засохшей крови. — Твою же мать! — не смог сдержаться старлей. — Помыть, что ли не могла?
— Делать мне больше нечего, — обижено буркнула ведьма, — как железяки всякие мыть. Вот скажи, неужели все самцы такие неблагодарные животные? И не смей упоминать Великую Мать!
"И, правда, чего я взъелся на девчонку? — с запоздалым раскаяньем подумал Слава. — Ору на нее, трясу как грушу. А она ведь мне, по сути, жизнь спасла. Сам что ли меч не помою? Не заржавеет же он, в конце концов.
— Слышь, Маат, — обратился он к надувшей губы, но при этом продолжавшей ловко орудовать ножичком, девушке, — ты это… извини, а. Я твою мать не хотел обидеть и тебя тоже не хотел. Сорвалось.
— Это не моя мать, — строго сказала ведьма, — Великая Мать Мудрая Змея, она мать всех женщин!
— Всех женщин, — тупо повторил за ней Слава, — а мужчин что же? — по красноречивому взгляду который метнула в его сторону девушка, старлей понял, что сморозил, что-то уж совсем неприличное. — Слушай, — начал он, спеша свернуть со скользкой темы, — я просто не в курсе ваших дел… я же не отсюда.
— Ты, правда, макурт? — недовольство слетело с лица девушки, в глазах загорелся интерес.
— Ну не знаю… может быть… в общем, скорее да, чем нет.
— Понятно, — и не ясно было, действительно ли ей понятно или так просто сказала, но интерес в глазах пропал. Видимо абстрактное знание не слишком волновали юную ведьму, когда вокруг столько насущных проблем. Захочет, сам расскажет, а не захочет, так и не надо. Она выкинула рыбные внутренности в реку, прополоскала саму рыбу, ловко вырвала ей хребет и, вновь усевшись на корягу, указала Славе место рядом с собой, — садись, кушать подано.
— Сырую что ли? — удивился, было старлей, но поймав ее недоуменный взгляд, устыдился своей недогадливости. Действительно, не разводить же костер, когда враг может нагрянуть в любую минуту. Ну что ж сырую, так сырую. Только сейчас он почувствовал, как голоден. Но желудок, похоже, уже слипся, да и слабость после болезни еще ощущалась, так что первый кусок склизкого безвкусного рыбьего мяса тут же попросился назад. Старлей был вынужден сделать небольшой перерыв, чтобы унять рвотные позывы. Маат поглядывала на него, уплетая свою порцию — вкусно, невкусно, а есть-то что-то надо. С этим Слава был согласен, и повторил попытку. Следующий кусок пошел куда легче. Еще один и еще, а дальше рыба кончилась. Желудок раздраженно бурчал, требуя продолжения банкета. Маат же выглядела вполне сытой. Облокотившись спиной на корень, она ковыряла в зубах тонкой палочкой.
— Слушай, — обратился к ней старлей, чтоб отвлечься от мыслей о еде, — ты говорила, что хэку могут нагрянуть в любую минуту, так чего ж мы тогда отсвечиваем на самом виду?
— Я думаю, если они и объявятся, то ближе к вечеру. Но, скорей всего до завтра не сунутся. Когда за мечом ходила, глянула через Верхний мир… Их тут за леском совсем мало осталось, остальные ушли куда-то. Вернее, я знаю куда: за бандой капитана.
И она рассказала Славе, что произошло, после того, как он потерял сознание. Старлей слушал ведьму и не мог поверить. Как же так? Что же это за мир такой подлый? Выходит, здесь вообще никому нельзя доверять. Один Теха, наверное, его бы никогда не предал. Эх, жалко мальчишку! Недоглядел.
— Я, как только вашу компанию увидела, сразу поняла, что они облизываются на твой меч, — закончила рассказ Маат. — Но солдатня боялась, вдруг ты настоящий маг и только прикидываешься лопухом для каких-то своих целей. А капитан знал, что ты не маг, но пока ты был в сознании, он опасался самого меча.
— Правильно, кстати, делал, что опасался — машинально вставил Слава, вспомнив слова Синерга. Тот говорил, что Проводник, до попадания в "точку невозврата" стабилен только рядом со своим носителем. Что это означало, старлей не понимал, но явно что-то угрожающее — Синерг же объяснять, что-либо отказывался, ссылаясь на нехватку времени и перерасход энергии.
— Что? — не поняла замечания девушка.
— Ничего, за лопуха, говорю, отдельное спасибо! Слушай, а тебе самой-то верить можно? — он тут же пожалел о своих словах. Ведьма вскочила, сверкая глазами.
— Мне твоя железяка без надобности! И верить мне, тебя никто не заставляет! Вот тебе четыре стороны света, иди куда хочешь, а меня оставь в покое со своими проблемами, — она отвернулась, бормоча что-то про неблагодарных самцов. И опять Славе пришлось извиняться, рассыпаться бисером и сыпать комплиментами насчет ее ума и сообразительности (комплименты по поводу внешности, Маат почему-то раздражали). Наконец, она сменила гнев на милость и сказала, что раз проход на север перекрыт Рыжими, на востоке и западе неприступные горные районы, то остается перемещаться на юг. Слава удивился — ведь там, находится то самое сердце Хром-Минеса, которое, по ее словам, такое страшное. Страшное-то, страшное, соглашалась она, зато там демонов нет и никакая рыжая сволочь за ними туда не потащится. Слава спорил для видимости, чтобы проверить намерения Маат. На самом деле, двигаться на юг настойчиво рекомендовал ему Синерг. Советовал, потому что не мог приказать, но заявлял при этом, что в противном случае, не даст за жизнь бывшего старлея и ломаного гроша, при этом, однако, не уточнял, сколько этих самых грошей даст, если Слава согласится. Но раз Маат тоже не против отправиться в те края и даже проявляет инициативу, что ж, Славины шансы на успех повышаются — ведьма, несмотря на юный возраст намного опытнее и гораздо лучше приспособлена выживать в этом суровом мире. Во всяком случае, отказываться глупо.
На том и порешили. Встал вопрос, как передвигаться? Несколько удивленная быстрым согласием Славы, Маат сообщила, что лучше всего, конечно, по реке. Спускаясь с гор, она течет на юг, аж, до самого Голубого озера. Петляет, конечно, по всей округе, удлиняя путь в несколько раз, но зато по водной глади можно путешествовать без особых хлопот, в то время как путь по суше местами совершенно непроходим из-за постоянных завалов леса и из-за того, что Свод смерти местами доходит до самой земли. Да и пить есть, там нечего. А на реке, пожалуйста, и рыба, и вода в неограниченном количестве. В самом, правда, Голубом озере рыба не водится — вода там мертвая. Но ведь они туда и соваться не собираются. Тщательно отмывая и оттирая меч, Слава, молча слушал ее разглагольствования и когда девушка, наконец, закончила, поинтересовался: на чем, собственно, она собирается плыть? На вот этой самой коряге? Обидевшись в очередной раз, Маат сказала, что он сам может плыть на коряге или на своем мече, а лично она, поплывет на плоте. Когда Слава закончил в очередной раз извиняться, выяснилось, что старатели располагали целой флотилией плотов, на которых они и совершали свои заплывы за амулетами Хром-Минеса.
Эти уроды, — рассказывала ведьма, — тащат с берегов Голубого озера все подряд, а сортируют, отделяя хлам от более стоящего, уже по прибытию в деревню. Для этого есть более опытные люди, как правило, бывшие маги, которые в походы уже не ходят. Само собой, что транспортировать немалый груз по реке, гораздо удобней и безопасней. Вниз по реке плоты сплавлялись самотеком, назад же шли на веслах или, если был попутный ветер, под парусом. А когда позволял берег, плоты тащили на веревках рабы. На вопрос Славы: откуда она все это знает? — ведьма ответила, что иногда ей становилось скучно, и она развлекалась наблюдениями за бытом и жизнью старательских артелей. При этом девушка так ехидно улыбалась, что у Славы закрались сомнения — такая ли она невинная жертва какой хочет себя представить? Вполне возможно, что не только наблюдала, а и принимала кое-какое участие, в результате чего у старателей вырос на нее нешуточный зуб.
*****
За дубовой рощей начиналась широкая хорошо утоптанная тропинка. Следуя ей, они миновали какие-то колючие кусты, и вышли к микроскопическому озерцу, соединенному с рекой широкой протокой. В этой своеобразной гавани и располагался флот старателей — с десяток плотов разной величины и оснащенности, наполовину вытащенных из воды на заросший травой плоский берег. Видно было, что старатели покидали это место в спешке. Сваленный на берегу груз последнего привоза так и остался лежать не разобранным. Потом здесь побывали хэку. Сами плоты они не тронули, зато шмотки старателей раскидали и перетрясли основательно, словно рассчитывали найти среди них Славин волшебный меч.
Поскольку из всех вещей у старлея уцелели только полуразодранные кроссовки, поиском одежды он занялся в первую очередь. Среди разбросанных вещей нашлась рубаха из грубой дерюги. На Славиных плечах она не сошлась, и старлей скрипя сердцем, оторвал рукава и распорол швы под мышками. Неказисто, но хоть так. Немного погодя нашлись и штаны. Те, напротив, оказались необъятного размера, пришлось подвязывать веревочкой. Затем Маат принесла ему, что-то вроде плаща. Обрядившись в него, старлей покрутился, наступая на полы — плащ доходил до пят. "Интересно, кто его носил? — подумал Слава, — старатели вроде великанской статью не отличались. Ладно, сойдет вместо плащ-палатки". По ухмылке ведьмы, он понял, что очевидно смахивает на огородное пугало. Еще шляпы на голову не хватает для полноты картины.
Плот выбрали не самый большой (как с большим управляться вдвоем?), но вполне подходящий по оснастке. На нем имелся навес для ночлега, металлический очаг с котелком и мачта с подвязанным к ней парусом. Вот только весел нигде не было. Слава, срубил в леске три молодых березки, сделав из них длинные шесты. Весла, конечно, они не заменят, но хотя бы отталкиваться от дна и берегов ими можно. Старлей проверил связывающие бревна просмоленные веревки — вроде надежны — и натужно пыхтя столкнул плот на воду.
— Яхта подана мадемуазель, добро пожаловать на борт!
Маат ничего не поняла из его слов, тем не менее, упрашивать ее не пришлось. Следом на плот прыгнул Слава. Связанные бревна захлюпали, плавсредство слегка осело под грузом. Старлей бросил свою плащ-палатку под навес, поплевал на руки и взялся за шест.
— По местам стоять, с якоря сниматься! К плаванью в узкостях приготовиться!
От мощного толчка, плот качнулся и отошел от берега.
Двенадцатая глава
Когда выбрались на середину реки и трехметровые шесты перестали доставать дна, Славе стало ясно назначение каменного кругляша лежащего на корме. Булыжник размером со Славину голову был просверлен насквозь и привязан к бревнам плота толстой веревкой. Пока старлей думал, как управлять плотом без руля, Маат спихнула камень в воду.
— Будет тащиться по дну, и направлять, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Славы. На вопрос, как же они будут причаливать к берегу, Маат лишь пожала плечами — как-нибудь. Старлею такой способ рулежки категорически не понравился, и он решил при первой же возможности сделать что-нибудь вроде рулевого весла.
Каждый, кто купался в быстрых реках, знает, с какой скоростью течение норовит утащить беззаботного купальщика от берега на стрежень — зато, когда ты куда-нибудь торопишься, а плавсредство твое не снабжено дополнительным движителем, река тут же становится удивительно неторопливой и плавной, словно показывая несомой ей всякой мелочи, кто здесь главный.
Как назло ветер был встречный, и парус ничем не мог помочь. Оставалось лишь напряженно вглядываться в правый берег, не покажется ли из-за леса разъезд хэку. Лишь когда русло круто забрало влево и старый мост скрылся за поворотом, обитатели плота смогли облегченно вздохнуть.
— Хорошо, что не стали тянуть с отъездом, — сказала Маат, — думаю, к ночи достигнем границы ареала ракшасов. Да и от Рыжих порядочно оторвемся, если конечно, они нас раньше не хватятся.
— А ты не можешь глянуть через этот свой Верхний мир? — спросил Слава.
Ведьма посмотрела на него с сожалением.
— Почему вы самцы такие глупые? Мы же двигаемся!
— Обязательно выделываться? — обозлился старлей, — просто объяснить не можешь?
— Если ты заберешься в верхний мир, сущность твоя останется там, а тело уедет вместе с плотом. Как сущность потом найдет тело? Соображать же надо!
Преследования по воде они не слишком опасались, так как позаботились вывести из строя оставшиеся в озерце плоты. Слава лично переломал все мачты, затем они с Маат разрезали соединяющие бревна веревки. Восстановить, конечно, можно, но потребуется немало времени. Для надежности, старлей хотел их еще поджечь, но ведьма остановила и правильно сделала — столб дыма от горящих сырых бревен будет видно за многие километры. Славу немного беспокоили гончие Рыжих, умеющие принимать водоплавающую трансформу. Старлей прекрасно помнил крокодилоподобного монстра, преследовавшего их с Техой и Щепой возле Подгорицы. Маат успокоила, объяснив, что гончие, твари в основном сухопутные и не могут проводить много времени в воде. Форсировать реку, это без проблем, но плыть много крайн преследуя плот им не под силу. Предположение Славы, что догнать плот можно и по суше, а уж потом атаковать в воде, ведьма тоже отвергла, показав на утесистый правый берег, заросший густым лесом. Старлею пришлось признать, что по столь пересеченной местности даже гончим не разбежаться. Чтобы догнать, придется перебираться на левый берег, а это означало вторгнуться на территорию демонов. Захотят ли хэку так рисковать? Вопрос! Ответ на него могло дать лишь время. Как бы то ни было, беглецы свой выбор уже сделали, предпочтя игре в прятки, активные действия. Следующий ход за Рыжими.
Час шел за часом. Молодые организмы путников давно усвоили скудный завтрак, настойчиво требовали продолжения банкета, и Маат, вновь решила заняться рыбной ловлей
Юная ведьма улеглась на краю плота и, опустив руки в воду, стала совершать загадочные пассы, что-то бормоча себе под нос. Славе же, поскольку попутного ветра так и не случилось, оставалось разглядывать окрестные пейзажи, да наблюдать за действиями своей спутницы. От энергичных движений девушки, рубашка, составляющая все ее одеяние, задиралась, высоко обнажая ноги. Худые, исцарапанные, но все равно ведь женские, они неизменно притягивали Славин взгляд. Увлекшись их изучением, Слава отметил, что бедра девчонке неплохо бы нарастить и коленки торчат по подростковому, а вот ниже, очень даже ничего — стройные голени, тонкие щиколотки, узкие ступни, весьма сексуальные, хоть и чумазые. Словно почувствовав его внимательный взгляд, Маат обернулась застав старлея врасплох. Первоначальное недоумение в ее голубых глазах сменилось усмешкой, а смущенный Слава сделал вид, что интересуется исключительно надежностью узлов на стягивающих бревна веревках. Впрочем, девушка тут же вернулась к своему занятию, не подумав ничего менять ни в позе, ни в одежде.
"Делать тебе больше нечего товарищ старший лейтенант, кроме как любоваться задницей малолетки? — подумал Слава, крайне недовольный собой. — Было бы еще хоть на что смотреть, — тут же вспомнилась несостоявшаяся невеста Светка — Вот девушка! Не то, что эта пигалица! Вот где бедра, вот где ножки, м-м…" — от таких воспоминаний у Славы случился прилив крови внизу живота. Чтобы отвлечься от несвоевременных мыслей он стал придумывать, чем бы заняться
Занятие, впрочем, быстро нашлось. За спиной раздался победный возглас Маат, и к ногам Славы упала большая рыбина. Серебристая, вся в золотых крапинах она билась, подпрыгивая, шлепая мокрым хвостом по бревнам. Слава поймал ее у самого края плота.