- Да, да, именно ее.
Хотя Хоро говорила шутливым тоном, Лоуренс живо представил себе картину, как она принимает свой истинный облик, хватает его, Лоуренса, зубами и бежит. Идея показалась ему напрочь лишенной всякой романтики.
Наоборот, при мысли о том, что он может оказаться в огромной пасти Хоро, по спине его побежали мурашки.
- Пожалуй, без этого мы обойдемся, - попросил он.
- Мм. А если тебя схватят, мне вряд ли охота будет тебя вызволять.
Лоуренс с кислой миной посмотрел на Хоро и тут же наткнулся на ее озорную улыбку.
Затем, двинувшись на север и пройдя через запруженную людьми площадь, Лоуренс и Хоро вышли в квартал, где располагалось множество лавок. Потом они углубились в улочку, где ютились лавки попроще. В этой же улочке, кроме лавок, находились рубинхейгенские отделения иностранных гильдий, а также здания местных торговых гильдий. Были здесь дома, принадлежащие союзам городских торговцев (почти все они входили в такие объединения), а также здания гильдий ткачей со всего мира.
Когда из-за кризиса или несчастного случая дела торговца шли к разорению, никто в целом мире не выказывал намерения протянуть ему руку помощи. Как рыцари носят доспехи для защиты собственного тела, так торговцы защищают себя с помощью связей. Крупнейшие торговые союзы обладали достаточными возможностями, чтобы бросать вызов даже злейшим врагам торговцев – государствам, злоупотребляющим своей военной мощью.
Всему миру была хорошо известна история о торговом союзе, возможно, сильнейшем за всю историю. Он включал в себя двадцать три гильдии и торговцев из восемнадцати стран. Этот союз однажды выступил против страны, армия которой насчитывала четырнадцать тысяч человек, и разгромил ее в одном-единственном сражении. Этот пример показывал, какой невероятной силой обладают торговцы разных стран, если они объединяются с общей целью: получать прибыль.
И по этой же причине здания, представляющие торговые союзы и гильдии, выстраивались столь аккуратными рядами, а люди в них держались так вежливо.
Ведь если эти люди будут вести себя грубо, то может разгореться конфликт между, например, вечно соперничающими гильдиями мясников и рыбников, а такой конфликт легко выплеснется наружу и охватит весь город.
Разумеется, люди вели себя благопристойно и из опасения подорвать репутацию гильдий, к которым они принадлежали. А для торговца вежливое поведение было еще важнее – ведь главным в его деле были доверие и репутация.
- Так, я сейчас пойду, мне надо кое-что сделать. Ты жди здесь.
Добравшись до здания иностранного отделения своей гильдии, выкрашенного по местной моде, Лоуренс ощутил что-то вроде ностальгии. Однако, вспомнив, какое еще расстояние им с Хоро предстояло преодолеть на пути к ее родному городу, он подумал, что свои чувства не стоит демонстрировать слишком открыто. Поэтому Лоуренс постарался сохранить лицо совершенно бесстрастным.
Тут Хоро, склонив голову набок и глядя на Лоуренса, сказала:
- Как, ты не собираешься зайти туда вместе со мной и показать меня своим здешним друзьям?
Лоуренс осознал, что самодовольство, с каким он держался, когда вел сюда Хоро, не осталось незамеченным; но такое поддразнивание не могло выбить его из колеи.
- Если коротко, то, чтобы войти туда с женщиной, нужно быть на ней женатым. Мои здешние друзья не очень-то хорошо воспитаны, когда дело доходит до поздравлений новобрачным. Ты все еще хочешь туда зайти?
Традиции в здешних краях были примерно одни и те же повсюду. Хоро, неплохо знающая мир людей, понимала это.
Поэтому она покачала головой с выражением отвращения на лице.
- Это займет совсем немного времени. Просто подожди здесь спокойно, и я куплю тебе сладкого хлеба, - добавил Лоуренс.
- Не обращайся со мной как с ребенком.
- Значит, ты не хочешь сладкого хлеба?
- Хочу.
При виде серьезного лица Хоро Лоуренс не удержался от смеха. Оставив ее ждать, он поднялся по каменным ступеням и постучал в дверь иностранного отделения. На двери не было молоточка; это был знак, что стучать дозволялось только членам Гильдии.
Однако сколько Лоуренс ни ждал, ответа не было.
Решив, что в этот час все, вероятно, на рынке, Лоуренс сам открыл дверь. Как он и ожидал, внутри царила тишина. Первый этаж представлял собой просторный зал, традиционно меблированный как трактир, - это делалось специально чтобы члены Гильдии могли хорошо провести время. Сейчас, однако, все стулья были подняты на круглые столики, а у стены стояла швабра. Похоже, кто-то занимался здесь уборкой.
За тот год, что Лоуренс здесь не был, ничего не изменилось – разве что поредели волосы на голове владельца отделения, сидящего за стойкой прямо напротив входной двери. Возможно, его и так большой живот еще вырос, но ему, похоже, трудно было встать со стула, так что убедиться в этом Лоуренс не мог.
Подняв взгляд, владелец тепло улыбнулся навстречу Лоуренсу, но слова, вылетевшие у него изо рта, были полны яда:
- Хо, а вот к нам явился некий совершенно никчемный торгаш! В такой час отдыхать явился, явно ведь даже не думает о прибыли. Переоделся бы лучше в воровской наряд и пошел грабить трактир или еще что-нибудь.
- По-настоящему хороший торговец умеет получить доход, не запачкав сапог, в крайнем случае запачкав пальцы чернилами. А целыми днями только бегать по рынку – удел паршивого торговца, верно?
Подобные словесные лавины обрушивались на Лоуренса всякий раз, когда он встречался с владельцем иностранного отделения. В юности, когда он только стал учеником торговца, он всегда оскорблялся и начинал злиться. Сейчас он уже не помнил, когда именно научился отбивать эти атаки небрежно и с улыбкой.
После своего хладнокровного ответа Лоуренс выпрямился и, подойдя к стойке, встал ровно.
Глядя на Лоуренса, сидящий за стойкой толстяк хлопнул себя по лбу и разразился смехом.
- О, твой язык становится все злее и злее. Сынок, как хорошо, что ты снова здесь, - произнес он затем.
- Прекрати звать меня сынком.
- О чем это ты? Все, кто принадлежит к Гильдии Ровена, - мои дети.
Неловко улыбнувшись, Лоуренс пожал толстяку руку. Тот небрежным тоном продолжил:
- Я ведь даже знаю, сколько раз ты напрудил под себя, когда ночевал под открытым небом. Господь учит нас, что хороший отец должен знать все о своем сыне. Или ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, как ты и твои дружки стянули деньги Гильдии и, все дрожа, отправились к шлюхам?
- Понял, понял. Я Крафт Лоуренс, сын великого отца Якоба Тарантиано.
- Ах-ха! Крафт, ты наконец вернулся домой в Рубинхейген, прошел уже год! Как поживают наши родственники в других городах?
Внушительные, как всегда, манеры Якоба наполнили сердце Лоуренса болью и радостью одновременно – это было почти как если выпить крепкого спиртного. Иностранное отделение гильдии для торговца действительно было родным домом в чужом краю.
Только дома можно встретиться с таким отношением к себе.
- Милостью святых все живут нормально.
- Замечательно. Ну, поскольку ты на своем пути повстречал многих наших родственников, твой кошель полон, конечно? Если твой кошель слишком тяжел, с тебя свалятся штаны, а если с тебя свалятся штаны, все девушки тебя возненавидят. Я уверен, ты хочешь выглядеть в глазах других хорошо, ведь верно?
Лоуренсу даже не хотелось придумывать какую-то ответную колкость. На столь витиеватое требование подношения он сказал с улыбкой:
- Я слышал, что когда человек стареет, ему становится трудно считать маленькие суммы. Но если дело в этом, я уверен, что даже господин Якоб сможет назвать сумму моментально.
Нисколько не колеблясь, Лоуренс извлек из привязанного к поясу кошеля десять серебряных монет и демонстративно, словно хвастаясь, выложил их столбиком перед владельцем.
Если бы он с неохотой выложил две-три медных монеты, несомненно, на него бы обрушился полный яда поток ругани.