Шатиман – отпрыск Джута.
А тем временем Сященная поляна, где проходило Великое Вече, была переполнена подошедшим народом. Здесь, помимо участников сегодняшнего Верховного Вече, собралось почти все мужское население Зукхура, включая детей и низшие сословия.
Джут поднял руку. Вскоре, гул голосов сменился напряженной тишиной, а на возвышение поднялся Сирма из рода Зенду. Старейшина, имевший в народе кристальную репутацию,чьи советы высоко ценил покойный Схуркут. Но Зенду не были князьями, они были свободными общинниками. Это интриговало и немного пугало.
– Сразу после Собрания с подобающими почестями состоится прощание и погребение князя Схуркута, княгини Есенеи и их преданных слуг. Князь Джут дал на этот счет соответствующие указания. – народ впитывал каждое слово Сирмы, каждую деталь происходящего.
– Ассоны! Как не может живое создание жить без головы, так не может народ жить без правителя! Верховное Вече избирает правителя, и сегодня все старейшины находятся здесь. Пропустите их вперед! Остальные покиньте площадь, таков закон!- продолжал Сирма. Народное море забурлило, но делегаты довольно быстро отвоевали свое место, а остальные нехотя, но все же ушли.
Когда Сирма продолжил свою речь, волнение постепенно стихло до такой степени, что стали слышны его слова.
– Почтенные старейшины! Братья мои! Согласно законам, доставшимся нам от предков, правители Таузера выбираются на Верховном Вече самыми уважаемыми представителями свободных родов. Но многие- многие поколения, князья из рода Бергли передавали власть отца к сыну. Сегодня мы должны вспомнить закон, завещанный нам предками и выбрать правителя Таузера. Ассоны, настало время выбора! Желаю нам мудрости и терпимости! – с этими словами Сирма отошел в задний правый угол.
Вскоре Верховное Вече кипело от нешуточных страстей. На помост выскочили князья, первостепенные свободные общинники.
Некоторым казалось, что власть, о которой они не смели даже мечтать, сама просится им в руки. Однако понадобилось совсем немного времени, чтобы все встало на свои места. тем более что с многими была проведена заранее большая подготовительная работа.
Чтобы понять, что произошло, надо обратить внимание на особенности общественного устройства Таузера. Ассоны были крайне малочисленным народом, меньше чем многие окружающие их племена. В отличие от своих соседей, стоявшими на пути к построению раннефеодального общества, они являлись выжившими наследниками поверженного, но некогда могущественного государства, имевшего сложную социальную структуру. Причем выжили в основном представители знати, во время тотальной резни они заботились только о своем спасении.
Многие аристократы позже породнились с вождями соседних народов. Кровь ассонской знати была всегда в цене. Она придавала окраску легитимности верхушке племен, возвышала их над простым людом. Новые князья не желали мешать свою кровь с простолюдинами. Нет, они роднились с князьями других племен. Получалось, что ассонская знать, поменяв язык и веру, продолжала управлять территорией бывшего Тауласа. Тем не менее, это были полукровки, и как всякие полукровки они пытались всячески умалить то, в сравнении с чем чувствовали себя ущербными.
Ассоны Таузера были в подавляющем большинстве своем аристократами. Они пахали, сеяли, убирали за животными, но при всем этом странным образом оставались аристократами. Быть может даже больше, чем в эпоху поверженного Тауласа. Была ли причина в том, что суровая жизнь и отсутствие роскоши уничтожила все наносное и грязное, связанное с излишествами, или же ассоны компенсировали скудость своего быта культом воспитания и стремлением соответствовать образу идеальных героев легенд – неизвестно. Но кодекс поведения свободных ассонов стал эталоном для соответствующих кодексов и сводов многих народов. Свобода ценилось превыше всего.
Можно быть свободным в темнице, а можно быть рабом в собственном золотом дворце.
Сыновья князей воспитывались в семьях обычных людей. Наравне с другими детьми они работали. Так они мужали, так они росли со своими будущими подданными и соратниками. Знакомство с трудом раскрепощало их и избавляло от преклонения перед роскошью. Ассон никого не ставил выше себя. Наоборот, больным местом их общества было то, что каждый превозносил себя. Только несколько родов, с натяжкой признавались более родовитыми. А эталоном, с которым сравнивали степень знатности того или иного рода, был род Бергли Поэтому, когда встал вопрос о власти, первоначальные иллюзии быстро развеялись.
Недостаточно считать себя выше других, надо чтобы другие признали это превосходство, что в Таузере практически исключалось. Участники Вече прекрасно это понимали, но осознали только теперь.
Кроме того, власть сковывала, закрепощала. Правитель зависел от всех и каждого, но мало что не зависело от него. Он был закован в тесную скорлупу законов, кодексов, обычаев и предрассудков. Большую часть времени правитель должен был решать чужие вопросы чужих людей. Власть означает потерю свободы. Так рассуждали почти все ассоны. Почти, но не все. Фактически выбора у Вече не было.
Признаваемый всеми Правитель мог быть избран только из рода Бергли как самого знатного и могущественного. Джут относился к старшей ветви рода Бергли. После смерти кузена князь стал самым богатым и влиятельным человеком Таузера. Его боялись, его ненавидели. В пословицы вошли его алчность и вероломство. Но он был единственным, чье избрание могло предотвратить кровавую междоусобицу. Каждый надеялся иметь на него влияние и урвать себе кусок пожирнее и делать это вполне мирно.
Вскоре старый князь Кенгеш из рода Даглар стуком своего посоха о настил помоста заставил присутствующих прервать споры.
– Народ Таузера! Достопочтенные ассоны! Вот уже некоторое время мы все говорим про одного человека, но никто не слушает соседа. Кроме Джута давно не слышно других имен! Настало время бросать камни. Да будет благословенна наша земля! – с этими словами он подошел к правому краю помоста и бросил в белое ведро камень.
Спустя некоторое время были опрокинуты два ведра, стоявшие в разных углах возвышения – белое и черное. Не было необходимости пересчитывать камни. Только один камень, выпав из черного ведра, неровно покатился по грубому деревянному настилу…
Пришпоренная лошадь галопом уносила прочь от Священной поляны Шатимана, сына Джута.
Алый закат Шум постепенно стихал. Глашатаи уже успели оповестить народ об итогах выборов.
Практически все мужское население трех ближайших селений успело подтянуться к Священной поляне, которая давно не видела столько людей.
Верхушка Вече – наиболее авторитетные представители самых родовитых и богатых княжеских родов стояла на помосте. Джут находился в центре.
Князь Кенгеш поднял руку с посохом вверх и еще раз оповестил затихшую толпу о принятом решении. Он, как и все выступавшие после него князья, пожелал новому правителю здоровья, мудрости, силы и долгих лет жизни. Знать выразила надежду, что его правление увенчается процветанием ассонов.
Речь нового правителя Таузера призывала к единству, к соблюдению заветов предков.
Князь посокрушался о жадности, о падении нравов, о том, что семейные и личные интересы стали выше интересов общины. И заверил присутствующих, что приложит все усилия, дабы обеспечить благополучие народа, возрождение его исконных обычаев.
– Я не пожалею ни сил, ни здоровья, ни самой жизни чтобы улучшить жизнь Таузера.
В этом я торжественно клянусь! – слова поглотил одобрительный рев.
Вскоре после его речи, знать покинула возвышение. Первым ушел Джут, за ним остальные в соответствии со своим положением.
День заканчивался. В алом закатном небе кружили три птицы. Народ постепенно стал расходиться.
Сын кузнеца Князь Джут прохаживался по двору, где, разбившись на группы, многочисленные гости праздновали свадьбу его сына Шатимана. В бывшем имении Схуркута собрался и стар и млад почти со всего Таузера. Простой люд толпился на улице, ожидая своей очереди на вручение традиционного в таких случаях подарка князю. В людском море множество голосов сливались в равномерный гул. Недавно избранный правитель Таузера знал, о чем сплетничают его соплеменники. Пять лет назад он, как и многие богатые ассоны отправил своего сына в столицу Ксаура Оксам. Юноши поступали на службу тамошней знати, которая довольно щедро платила наемникам.
Многие стремились туда. Доходило до того, что у некоторых представителей знати и богатых скотовладельцев дети не знали родного языка. Многие считали это признаком высокообразованности и культуры. Молодежь, побывавшая на чужбине, стояла отдельной группой. В Ксауре многие из них имели довольно низкий статус.
Жизнь в Оксаме – печально знаменитом рассаднике порока, наделила их надменностью и высокомерием.
Знать, разряженная в золото, сидела за отдельно под навесом. Во главе длинного стола восседал Джут. Размещение гостей строго соответствовало месту человека в социальной иерархии. Более знатные и богатые располагались ближе к Главе стола.
Менее знатные или менее богатые сидели в самом конце.
Гости вели меж собой неспешные беседы. При том, что каждый из присутствующих в душе ненавидел окружающих людей, их лица отображали приветливость. В то же время при обращении к менее значимому, в их понимании собеседнику, лица принимали надменное и полупрезрительное выражение. В соответствии с давно сложившимися правилами игры каждый играл свою роль в этом театре тщеславия(*****???). Люди отрабатывали свои роли на совесть, стараясь отвоевать место за столом, оставить за собой последнее слово. Важно было раздуть любую мелочь до вселенского масштаба и попытаться принизить собеседника. Князь Джут всячески поощрял такое положение вещей, считая, что разлад среди его подданных облегчает ему контроль над Таузером. Более того, подобная схема взаимоотношений выстраивалась до самого низа.
Ассон, что-либо значивший в обществе обязан был регулярно обеспечивать вышестоящих солидной мздой. В свою очередь он облагал поборами тех, кто зависел от него. Смысл этого бизнеса состоял в том, чтобы остаться в конечном счете с барышом.
За внешне пристойным и спокойным течением свадебных обрядов кипели нешуточные страсти. Собравшиеся, помимо уже упоминавшегося состязания в тщеславии, устанавливали "рыночную цену платежей" и одновременно корректировали правила игры.
Здесь же создавались новые группы по интересам, хотя основу общества все же определяла клановая принадлежность.
Джут фиксировал малейшие нюансы происходящего, зорко отслеживая все изменения.
Как умелый дирижер он легко направлял события в нужное ему русло.
Наконец наступил долгожданный момент, когда правителю начали подносить подарки.
Каждый даритель старался превзойти остальных в щедрости подарка, кляня про себя этот разорительный обычай.
Кому-то Джут улыбался, кому-то прохладно кивал головой. Большинство из тех кто страстно стремился попасть под очи князя удостаивались безразличного взгляда и формальных слов благодарности.
Происходил отбор новых фаворитов, падение старых. В целом же мало что менялось в расстановке сил.
Рядовые общинники, для которых верховная власть была священна а личность князя сакральна, не очень сильно разбирались в хитросплетениях этого запутанного клубка человеческих страстей и амбиций. Неся дары простой люд искренне верил в богоугодность и незыблемость древнего обряда.
Крыши домов и ограды были заполнены резвящейся детворой, с восторгом впитывающей все происходящее. Их отцы подносили подарки, А правитель ласково обходился с обычными людьми, благосклонно пожимая им руки. Князь улыбался, спрашивал про детей, о делах, обещал помощь. Народ был очарован добротой и обходительностью своего повелителя.
Дождался своей очереди и кузнец Тебед. С гордостью за хорошо выполненную работу он вручил Джуту кинжал собственной работы.