Запряженная гнедой кобылой повозка медленно тянулась по дороге, оставляя позади клубы пыли. Я ехал впереди на черном мерине. Воины-клирики — Витор и Михаэль держались рядом, по обыкновению молчаливые и угрюмые, что я ценил. Братья не пустословили, предпочитая заниматься делом, а свое дело они знали хорошо, будь то пытки или же сражение против нечистой силы. Экзорцист Николас правил повозкой и изредка перекидывался фразами с Гюго. Николас поступил в отряд два года назад и сперва вызвал мое недовольство недостаточной жесткостью в работе. Не спорю, милосердие — благодетель. Но когда ты служишь Инквизиции, то лучше вырежи себе сердце, и позаботься о том, чтобы сострадание не успело пустить метастазы в твою душу. Николаса мы переломили, он стал одним из нас. Одним из церберов кардинала.
А вот Гюго не наш. Французский монах прибился к нам в отряд перед самым отъездом по рекомендации и настоянию эпископа.
— Не упрямься, Арон, — сказал тогда эпископ. — Гюго будет вам полезен.
— Не думаю, что от лекаря будет толк. Витор и Михаэль кое-что смыслят в анатомии, уж если они в состоянии отрезАть людям части тела, то и заштопать рану смогут. Я и сам могу. А от чумы лекари все равно не спасут. Только Господь.
— Ты и твои люди хороши в расследованиях, пытках и убийствах, но поверь, лекарь не помешает. Там, куда вы направляетесь, все куда сложнее. Вы столкнетесь с тем, чего прежде не видели.
И теперь я вынужден слушать бредни вечно пьяного Гюго, и непомерно страдать от его болтовни. Что ж, должно быть это кара небесная.
Июль, адская жара. Больше всего мне хотелось снять с себя инквизиторский плащ и униформу, найти какой-нибудь ручей и как следует освежиться прохладной ключевой водой. Но мечтам не суждено сбыться. Во-первых, все реки и ручьи в округе отравлены. А во-вторых, я — инквизитор, и не могу себе позволить подобных слабостей.
Мы подъезжали к окрестностям Флоренции, и чем больше я смотрел по сторонам, тем больше злился и ненавидел своего врага.
Того, кто принес Чуму.
Дьявола.
Мы проезжали по пустым пыльным дорогам, изредка встречая группы бегущих из городов людей. Они бежали от смерти, бежали от чумы. Но все попытки тщетны, ибо зараженных среди них было немало, а значит гибель этих людей — вопрос скорого времени. Глупцы. Козлоногий не отпустит своих жертв, любой, кто пожелает уйти из города — покойник. Как и любой, кто пожелает в него попасть.
Витор вернулся с разведки, выглядел клирик взволнованным.
— Докладывай, — приказал я, когда его кобыла поравнялась с моим черным мерином.
— Все так, как и боялся кардинал. Пшеничные поля почернели, я проскакал несколько таких — все черно. Колосья не собраны, лежат на земле и гниют. Как сказал повстречавшийся по дороге торговец: главный въезд во Флоренцию закрыт.
— Трупы?
— Пока не видел, но торговец говорит, что покойников много, их негде хоронить и обезображенные бубонами тела лежат прямо на улицах. Про падеж скота он тоже сказал, а еще говорит, что видел в полнолуние летящего над полем вампира.
— Люди от страха несут всякую чушь, — хмыкнул я. — Уж мы-то с тобой знаем, что вампиры не летают.
— Не летают, — кивнул Витор.
Мы немного помолчали, прислушиваясь к мерному стуку лошадиных копыт. Я всецело погрузился в мысли, понимая, что на этот раз мы напали на след. В городе засела Чума. Кто-то из приспешников Дьявола, а быть может и сам Козлоногий, обосновался во Флоренции, чтобы уничтожить цветущий город, а следом и священный Рим.
Что ж, самое время действовать.
Охота началась.
Глава 14. Респ
На голой ветке мертвого дуба сидел филин-оборотень, и лакомился окровавленным куском мяса. То ли то была мышь полёвка, то ли птица какая, а быть может и вовсе человеческий язык. Кто знает, кто знает…
Филин мирно сидел, занимаясь своими делами, как вдруг из-под земли, из свежевырытой могилы, послышался стон.
— Угггууух, — округлил глаза Филин.
Стон из могилы сделался громче. Рваные облака заволокли луну, под натиском ветра заскрипели старые ветви. Во мраке испуганно заметались вороны.
— Угггух? — вытаращился Филин на могилу.
Раздался глухой жуткий рык, и в тот же момент из могилы показалась рука. Скрюченные пальцы впились в сырую землю, ухватили увядшую траву, будто единственную нить к спасению.
«Неужели зомби?» — подумал Филин.
Может и зомби, а может и нет. Посеревшая рука намертво вцепилась в землю, напряглась, подтягивая тело. Через несколько минут упорной борьбы с адским черноземом на поверхности показался странный тип в трусах с надписью «Marvel», в грязном плаще и в лаптях. Он выскочил из могилы, будто из кипящего котла, уставился на луну и завопил во всю глотку:
— А-А-А-А-А-А!!!
От удивления Филин выронил из клюва кусочек мяса.
«Еще один оцифрованный. Да ну нах» — подумал он и улетел.
* * *
Нечем дышать! Земля набилась в рот и в нос, она смердела мертвечиной и серой, хотелось отплеваться, вдохнуть поглубже, но я не мог. Я бился в агонии, погребенный заживо, и в мыслях вопил от ужаса. Не хочу задыхаться! Не хочу умирать!
По-видимому, могилу выкопали недавно и неглубоко, потому что от моих конвульсий земля немного просела. Я смог вытащить руку на поверхность. Ну же! Давай, Леха, задохлик ты эдакий, напрягись! Я рывком поднял корпус, пробиваясь сквозь землю, как ледокол сквозь лед, и наконец жадно вдохнул.
Вместе с вдохом пришло осознание случившегося, и я истерично завопил:
— А-А-А-А-А-А-А!!!
— Уугнаххх!!! — ухнул на ветке странный филин и улетел, бесшумно хлопая крыльями.
Я плюхнулся на задницу и принялся плеваться землей. Да какой там плеваться… Я ею блевал, если честно. Ну и мерзость!
Очистив организм и как следует отряхнувшись, я осмотрелся. Только сейчас заметил рядом небольшой холмик-могилку. Надгробье у могилы было безымянным, как и мое. Просто надпись «R.I.P.». И все.
Слух уловил странные звуки.
— М-м-м-м-м… Мууууу…Му-у-у-у… — доносилось непонятно откуда.
Блин, тут что, где-то бродит корова?
— Ммммммм!!!
И тут до меня дошло.
— Черт! Ким!
Никогда раньше не раскапывал могил. Да чего уж там, раньше я даже не умирал по несколько раз на неделю. А сейчас вот рою, что твой крот, и даже не вспотел. Разгрести землю, кинуть в сторону, снова загрести, снова кинуть.
— Фух, — выдохнул я, когда на поверхности показалось перепачканное лицо Кима.