— Позвольте узнать, кому принадлежала эта душа?
— Стражу Леса Памяти, — без утайки ответил я.
Глаза ростовщика алчно вспыхнули.
— Продай, — потребовал он. — Я хорошо заплачу.
— Извините, эта душа не продается. Но я готов ее заложить под небольшой процент.
— Вы очень самоуверенны, молодой человек. Хорошо. Но знайте, что у вас будет всего пять дней, чтобы вернуть долг.
— Это… как-то мало, — стушевался я.
— Мы в Аду. Здесь не бывает выгодных сделок.
Я усмехнулся.
— Спасибо за честность.
— Подписываем договор? — испытующе посмотрел на меня ростовщик.
— Да.
Покопавшись в ящике массивного дубового стола, ростовщик достал оттуда сложенный пополам документ. Аккуратно обмакнул перо в чернильницу и вывел несколько строк. Попросил открыть имя, уровень и класс, чтобы заполнить документ. Соглашаться я не хотел, но выбора не было, пришлось откинуть капюшон и дать доступ.
— Ммм… Некромант? — протянул ростовщик. — Молодой, неопытный некромант. Признаться, удивлен. Я было решил, что передо мной вор, наткнувшийся на артефакт с заключенной душой.
— Ага. Я вор-некромант, гроза Готема. Где надо подписать? Подписывать кровью, надеюсь?
Ростовщик усмехнулся, но глаза остались серьезными.
— Нет, что вы. Всего лишь чернилами. Здесь, — он ткнул в нижний угол документа и протянул перо. — Подписывайте.
— Сначала прочитаю, а то всякое бывает: подписываешь договор, берешь кредит под 10 % годовых, а там еще приписок мелким шрифтом на все пятьдесят. Знаем. Плавали.
— Ваше право.
Я внимательно прочел договор, согласно которому Леха Марвел-Бля получал ссуду в пять тысяч золотых под залог души Стража Леса Памяти, шкатулка в залоге не учитывалась и возвращалась владельцу в любом случае. Сумма приличная. Процент, естественно, драконовский. Но самое неприятное это то, что у меня будет всего пять дней, чтобы вернуть деньги, иначе потеряю душу Стража.
Пять дней. Всего пять сраных дней.
Душа Стража очень важна. Когда в доме старосты я выпустил из шкатулки пойманные им души, то о Страже как-то забыл. Душа была привязана ко мне, и осталась в поле моей ауры. Потом, когда все закончилось, и я встретился с Хароном, то понял, насколько ценный получил ресурс. Так вышло, что репутацию со Стражами я эпично испоганил, и пока не исправлю положение, не смогу пройти через портал на следующий Круг. Ведь у портала тоже есть Страж, тот самый Минос, и он, скорее всего, пошлет меня на хрен. Ну, и в блин раскатает заодно, чего уж там. Ему не сложно, а мне — минус драгоценная жизнь. Так что душу я берег в надежде, что с ее помощью смогу вернуть репутацию со Стражами.
А теперь приходится ее заложить, и у меня будет всего пять дней, чтобы со всем разобраться и не налажать.
Эх, была, не была. Обмакнув перо в чернила, я вывел размашистым почерком свое имя.
Глава 17. Харон
По узкой тропе Ущелья Костей неслась вороная лошадь со светящимися красными глазами. Впереди — мгла, позади — мгла, а с обеих сторон от тропы угрюмо нависали серые скалы. Но если присмотреться, то можно понять, что скалы вовсе не из камня… Тысячи и тысячи человеческих черепов пялились вслед лошади и ее всаднику черными провалами вместо глаз.
Лошадь неслась во весь опор, из-под копыт взвивался пепел, смешиваясь с преследующей мглой, в которой затаилось нечто ужасное. Из ноздрей лошади вырывалось пламя, а закушенные удила почти истерлись — столь сильно животное вцепилось зубами в металл.
— Шевелись, Плотва! — гаркнул всадник и обернулся, на долю секунды вглядевшись во мглу.
Подобно ветру лошадь летела вперед, но мгла все равно настигала; сгущалась и хваталась призрачными нитями за плащ всадника, касалась лошадиных копыт. Во мгле скрывался Пожиратель.
— Ну же! Быстрее!
Лошадь отчаянно заржала, из широко раздувшихся ноздрей вырвалось пламя.
— Вперед! Быстрее!
В момент, когда мгла почти сомкнулась, желая поглотить лошадь и всадника, кобыла с диким ржанием влетела в большой круг каменных дольменов. Земля под копытами лошади вспыхнула зеленым магическим светом, и мгла отступила. Однако чудовища все же попытались нанести очередной удар — из мглы выскочила костяная химера. Тварь бросилась на лошадь, метя острыми лезвиями клыков в пульсирующую на изогнутой шее жилу.
Молниеносным движением всадник выхватил из ножен меч и рубанул химеру по корпусу. Костяная броня треснула, тварь упала на горящую землю, но не издохла. Лишь на время потеряла ориентацию, и теперь трясла уродливой костной мордой, приходя в себя.
Но всаднику хватило этих секунд замешательства. Он спешился, в два шага оказался рядом с тварью и резким движением содрал с шеи химеры алый медальон. Сжал в кулаке и раздавил. Химера тут же рассыпалась кучей костей.
— Инкуб вас дери, поганые личи! Что б вы все трижды передохли со своей костяной магией! — сплюнул Харон, швырнув остатки медальона за пределы круга дольменов.
Он подошел к лошади и погладил по мокрой от пота шее. Кобыла тяжело дышала, из ноздрей все еще появлялось редкое пламя, но глаза больше не горели красным светом, стали обычными.
— Умничка, Плотва. На, вот, скушай червивое яблочко.
Лошадь смела с ладони яблоко и довольно фыркнула. Похлопав кобылу по шее, Харон вышел из круга дольменов и направился к темной пещере.
Внутри пахло сыростью и пеплом, по изогнутым стенам пещеры и по полу ползали слепые крысы. Сквозь их полупрозрачную плоть просвечивались кости, некромант отчетливо видел, как за ребрами бьются алые сердца. Почуяв специфический запах серы, исходящий от некроманта, крысы с визгом разбегались, освобождая путь. Впереди, в гроте, горел костер, и Харон пошел на тепло огня.
— Я знал, что ты придешь-ш-ш… — по-змеиному прошипел сгорбившийся у костра человек.
— Приветствую тебя, Первый, — учтиво ответил Харон.
Человек сипло рассмеялся, смех напоминал скрежет камней. Его лицо прятала чернота капюшона, протянутые к костру руки были покрыты язвами и рубцами, оставленными лепрой.
— Шш-ш-ш… — зашипел Первый. — Ты приш-ш-шел снова, Харон. Дни, месяцы, годы, века… ты упрям. Смерть тебя ничему не научила. Может, покинеш-ш-шь мою обитель, пока не поздно?
— Не покину, ты же знаешь.
— Тогда прош-ш-шу к костру, — поманил Первый скрюченным пальцем с грязным обломанным ногтем.
Откинув изорванный химерами плащ, Харон сел напротив, и вгляделся в черноту капюшона своего собеседника. Лицо Первого покрывали глубокие шрамы и уродливые наросты кожи, нос провалился в череп, а глаза с тяжелыми нависшими веками остекленели. Это не человек. Первый Прокаженный… Именно он принес лепру в Европу. С него все началось. Первый исполнил свое предназначение: он заразил мир болезнью, несколько веков терзавшей человечество.
— Ты принес? — сипло спросил Первый.
Харон кивнул. Некромант достал из внутреннего кармана куртки древнюю золотую монету, с обеих сторон которой был изображен череп с раскрытым беззубым ртом.