— Но почему тогда мама не сказала тебе правду с самого начала?
— Потому что не хотела, чтобы я чувствовал себя ущемленным, не хотела, чтобы дразнили безотцовщиной. А еще она у меня женщина с юмором и никогда не унывает.
— Ты весь в нее.
— Да, так и есть. Но, кажется, от отца мне досталась шизофрения… — я горестно зажмурился. — Ким, я натурально схожу с ума. Это голос… Ты даже не представляешь, как он бесит! Я становлюсь раздражительным, мнимым, озлобленным. Я не хочу превращаться в сумасшедшего некроманта. Очень не хочу. Ведь такими темпами можно слететь с катушек, забыть про свое задание и искупление, превратиться в психа, засесть в какой-нибудь пещере и мочить игроков и грешников. Всех без разбору, как какой-нибудь Чикатило.
Ким утешающе похлопал меня по плечу.
— Леха, ты не сойдешь с ума. Мы что-нибудь придумаем. Может, ты вообще не болен. Может это случилось из-за попадания в Ад, и это можно исправить! Мы поищем какого-нибудь мага или лекаря, чтобы тебя вылечить.
— И все же… Ким, если исцелиться не получится, и я начну превращаться в монстра… Я хочу, чтобы ты пообещал, что убьешь меня.
Побледневший Ким отшатнулся.
— Зачем ты такое говоришь…
— Пообещай! — выпалил я. — Пообещай, что убьешь. Заберешь все жизни, которые будут на татуировке. Все до единой! Лучше так, чем жить обезумевшим чудовищем.
— Х-х-хорошо, — промямлил друг. — Я обещаю.
— Вот и чудненько, — улыбнулся я. — А теперь, когда с драмой покончено, можно вернуться к делам. Идем, нас ждет проклятье пшеничного поля!
* * *
Как выяснилось, проклятье ждало не только нас. Помимо Олафа с его жестянками, и нашего дуэта, бороться со злом приперлось как минимум еще пять групп хорошо подготовленных воинов. В основном это грешники на искуплении, среди них были высокоуровневые маги, отчаянные рубаки и искусные ассасины. Команды действовали четко и слажено, видимо, это далеко не первый совместный рейд. Если честно, теперь моя вера в успех упала ниже плинтуса и полетела на самое дно. Увы, на фоне этих коммандос мы с Кимом напоминал обезьян, случайно раздобывших АК-47, и решивших что пора в спецназ.
Так, Леха, соберись! Нельзя раскисать. Раскисну я — и страх поражения передастся Киму, подкосит его, словно вирус. Я затеял эту игру, поставил на кон душу Стража, мне и расхлебывать. Обратного пути нет.
Позади послышался топот копыт.
— С дороги! С дороги, мерзкие черви! — орал всадник.
Мы едва успели отскочить в сторону, как по проторенной повозками дороге промчались рыцари Олафа. Замыкающий всадник наотмашь рубанул мечом и чуть не достал Кима — лезвие прошло в сантиметре от плеча.
Всадник повернул лошадь и вновь замахнулся.
— Не сейчас! Нет времени! — крикнул Олаф.
Не посмев ослушаться, всадник пришпорил лошадь, оставив нас глотать дорожную пыль. Ким инстинктивно потер плечо.
— Не понимаю, зачем он напал? Мы ведь ничего им не сделали, мы даже не знакомы. Странный человек.
— Это не человек, а гондон, — ответил я, глядя вслед удаляющейся группе. — Если бы не спешка, он бы нас убил. Просто потому что может. Думаю, этих говнюков не даром в городе называли будущими Палачами.
— Разумно будет не попадаться им на пути.
— Ага. Поля большие, проклятий на всех хватит, — усмехнулся я.
Олаф и его металлолом ускакали достаточно далеко, их силуэты растворились в сумерках. Стремительно темнело, бредущие по полю фигуры грешников становились едва различимы, а стога соломы напоминали сгорбившихся пещерных троллей. Чертова конкуренция! Фиг бы я поперся в поле ночью, если бы не толпа желающих разобраться с проклятьем и получить награду.
Вдалеке загорелось рыжее пламя факелов.
— Зря они зажгли огонь, — покачал головой Ким. — Пшеница не любит огня. Сухому стеблю достаточно искры, чтобы начался пожар.
— Не думаю, что они идиоты. Скорее всего, огонь магический и не дает жара.
Две минуты спустя…
— А нет. Они все-таки идиоты. Нихрена огонь не магический!
Еще две минуты спустя…
— Ким, там реально пожар начался. Наверное, пора сваливать, если не хотим превратиться в прожаренный люля-кебаб.
— Не беспокойся. Ветер дует с востока и гонит огонь к городским стенам. Нам нечего опасаться.
Еще через две минуты…
— Леха, бежим отсюда!
— А как же «восточный ветер»? — передразнил я.
— Он восточный, но почему-то огонь идет в другую сторону! Прямо на нас!
Не став дожидаться, пока огонь пощекочет пятки, мы стартанули в сторону города. Нестерпимо воняло гарью, слышался оглушающий треск пожара, готового сожрать легкую соломенную пищу. Во все стороны прыснули мыши и саблезубые зайцы. Даже змеи дали деру. Одна особо упертая каким-то неведомым образом умудрилась обогнать Кима.
Добежать до городских стен мы не успели. В какой-то миг громыхнул гром, и перед огнем выросла синяя магическая стена, постепенно сжимая пламя в кольцо.
— Ого, — обронил я. — Эти парни тушат пожар магией. Неслабая абилка.
— Наверное, это те маги в синих балахонах.
— Ага. Серьезные ребята, — кивнул я и машинально почесал подбородок. — Знаешь, мне вот интересно… зачем-то ведь поле подожгли, верно?
— Может они хотели что-то выяснить? Или ставили какой-то эксперимент?
— Вот именно. А значит, не мешало бы узнать, что им это дало, и сопоставить с нашими зацепками.
— Да, сосостав… сопсоставим… сопсос…
— Сопоставим, — подсказал я.
— Да. Сопоставим с нашими зацепками.
На самом деле зацепок у нас не было, просто фраза звучала как в крутом детективе, поэтому я и брякнул. Выяснить удалось не так много, как хотелось бы. Первое: проклятье (или что оно там?) поражало пшеницу не сразу. Сперва здоровые на вид колосья начинали чернеть изнутри, и если раздавить такой колос, то он вонял серой. Я предположил, что растения могла поразить какая-нибудь болезнь, но Ким сказал, что это бред. Он рос в общине с эко-фермой, и кое-что понимал в сельском хозяйстве. Оказывается, если пшеницу поразила гниль, то порченый колос будет вонять тухлой рыбой, а конкретнее — селедкой. А тут у нас отчетливый запах серы. Причем смердит так, что я со своим некромантским шлейфом ароматов нервно курю в сторонке.