Металл с глухим стуком ударился о металл, посыпались искры… Заорав, цыган замахнулся своим топором, с явным намереньем разрубить меня надвое. Возможно, так бы оно и случилось, но в последний миг я все же сумел проскользнуть у него под рукой. Это был неравный бой, цыган оказался очень серьезным противником, но терять мне было уже нечего. Моя жизнь больше не принадлежала мне, остался только долг, который следовало исполнить любой ценой.
Я перестал быть собой, став Владом Дракулой – его сила, отчаянная храбрость и виртуозное владение оружием передались мне, меч в руке превратился в смертоносную молнию. Еще миг, и путь вперед был свободен. Бросив ставшее ненужным оружие, я выбежал из комнаты.
Галерея, а затем и лесенка, ведущая на стену замка, остались за спиной, впереди возникла круглая, увенчанная фигурой рыцаря башня. Связка ключей по–прежнему была со мной, и я без проблем открыл ведущую внутрь дверцу. Однажды вместе с Максимом мы уже проделали этот путь, но теперь стоявшая передо мной задача оказалась намного сложнее. Почти стемнело, черно–красное небо нависло над шпилями замка, словно накрыв его окровавленным саваном, видимость ухудшалась с каждой минутой, к тому же начал накрапывать дождичек. И все же главная проблема была во мне самом – бой с цыганами здорово измотал меня, легкое головокружение напоминало о потере крови. Маленькая, но смертельная ранка продолжала потихоньку забирать мою жизнь…
Отчаянно скрипели ветхие ступени под ногами. Подъем давался нелегко, но самое трудное еще ждало впереди. Наконец, я достиг круглой комнаты под крышей башни, вылез в одно из окон и оказался на узеньком мостике, опоясывавшим строение. Ветер бил в лицо, бросая пригоршни дождевых капель, далеко внизу расстилался окутанный темнотой пейзаж, и только вершины далеких гор еще розовели под последними лучами солнца. Цепляясь руками за тоненькие металлические перильца, я подошел к лесенке, ведущей на вершину башни. Где–то над головой маячила огромная, особенно жутко смотревшаяся в таком непривычном ракурсе статуя рыцаря – хранителя замка. Головокружение усилилось, и мне с трудом удалось устоять на ногах. Мелькнула скверная мыслишка о том, что я, пожалуй, переоценил собственные силы и вряд ли сумею подняться по крутому скату до самой вершины башни, но эти сомнения длились всего несколько секунд. Только завладев сердцем Ворона, я мог спасти жизни ребят, а черное сердце злодейки наверняка находилось внутри огромной статуи. Как иначе можно было растолковать слова Эржи о том, что пока ее сердце спрятано в груди покровителя, всегда есть шанс вернуться? В этом сердце была и ее сила, и ее слабость…
Пальцы до боли сжимали шершавые скобки–ступени, с каждым метром подъема воздух становился все гуще, вокруг запрыгали маленькие молнии электрических разрядов. Еще шаг, еще… Из последних сил, вопреки всему… Это было похоже на чудо, но я все же поднялся к основанию статуи, и теперь до заветной цели оставалось всего лишь несколько метров.
Вокруг происходило нечто странное – небо то темнело, становясь багрово–черным, то вспыхивало яркой лазурью. Там, в нашем измерении, сейчас был день, светило солнце, пели неугомонные, радовавшиеся весне птицы, а в мире Ворона царил зловещий мрак ночи. Цепляясь за приваренные к скульптуре скобы, я продолжил подъем. Вскоре волшебный купол, разделяющий реальности остался позади, и передо мной возникла до боли знакомая картина – наш экскурсионный автобус на площадке у замка, группки туристов, стремившихся поскорее «щелкнуть» историческую достопримечательность, трубы химического завода… Все это было рядом, очень, очень близко, но я знал, что вижу наш мир в последний раз.
К счастью, здесь совсем не было ветра, поэтому я без проблем поднялся к груди статуи и принялся рассматривать металлические пластины, из которых был сделан рыцарь. Так и есть – слева, там, где должно было находиться сердце, пластинки немного разошлись в сторону, образуя глубокую щель. Покрепче ухватившись одной рукой за скобу, я просунул пальцы в узкое отверстие. Разъеденный коррозией металл оказался податливым и непрочным – еще одно усилие, и кусок пластины, отскочив от статуи, полетел вниз. Я едва не последовал за ним, но все же сумел сохранить равновесие, удержаться на груди великана. Просунув руку внутрь скульптуры, мне удалось нащупать какой–то небольшой предмет. Радость захлестнула душу – похоже, старанья не были напрасны, и я нашел то, ради чего совершил этот опасный подъем.
— Вот оно – сердце Ворона. Теперь ты в моих руках, Эржи! – на ладони лежал небольшой расшитый золотом замшевый мешочек, содержимое которого трудно было определить на ощупь, однако я ни на секунду не сомневался, что именно находилось в нем.
Пришло время спускаться вниз. В мире Ворона уже настала ночь, солнечный свет мерк, а вместе с ним уходила и надежда. Я хотел жить, я очень, очень хотел жить, но, увы, это было абсолютно несбыточное, невыполнимое желание. Спуск, на удивление, оказался легким и словно прошел мимо моего рассудка. Ощущение реальности вернулось только тогда, когда я уже находился внутри башни, спускаясь по скрипевшим под ногами ступеням. Вот и покои замка – комнаты с высокими сводчатыми потолками, бесчисленные лесенки и галереи, окна с разноцветными круглыми стеклышками, образующими простенький узор… В какой–то момент меня охватило равнодушие, хотелось все бросить, забыть и просто ни о чем не думать. Но сердце Ворона еще не было уничтожено, а борьба – не закончена. Собрав последние силы, я пошел вперед.
В печи полыхал жаркий, веселый огонь. Он уже не мог согреть меня, но эти огненные языки могли оборвать кошмар, навсегда остановить Ворона. Сев у очага, я разорвал шнурки, стягивавшие замшевый мешочек. В нем находился отвратительный ссохшийся комок – то, что осталось от сердца Эржи Силади. Еще один миг, и жуткая реликвия сгинет без следа, сгорит в очищающем огне.
— Остановись! Не делай этого!
Растрепанная, утратившая величественную осанку Эржи, ворвалась в комнату, но так и не смогла приблизиться ко мне, словно нас разделяла невидимая стена. Следом за ней в комнату вбежал Сашка–Матьяш, потом – остальные ребята. Семь пар глаз смотрели на меня, не отрываясь, никто не смел ни шевельнуться, ни вздохнуть.
— Ты не можешь так со мной поступить, Влад!
— Почему?
Она что–то говорила, доказывая свое право на жизнь, а перед моими глазами плыл красный туман и все сильнее становился холод, пронизывавший тело. Я знал, что древнее пророчество не сбудется – тень Ворона никогда не накроет землю, но и сыну Дракона не суждено исполнить то, ради чего он вернулся в наш мир. Все кончится здесь, сейчас, в эти минуты. Пусть так. Но ребята все же смогут живыми и невредимыми вернуться домой, а значит, я все–таки победил Ворона…
— Прощай Эржи…
Собрав последние силы, я швырнул в огонь сморщенный комок. Своды старого замка сотряс жуткий многоголосый вопль, сердце взорвалось, словно было набито изнутри порохом, тело Эржи начало стремительно усыхать, на глазах превращаясь в безобразный скелет…
Бушевавшее в очаге пламя было холодным, как лед, незаметно оно превращалось в порывы безжалостного ледяного ветра. Под копытами Драгона вилась узкая обледеневшая тропа, горы сверкали белым покрывалом недавно выпавшего снега, ветер бросал в лицо колючий снег, перевал был близок, но за ним ждала неизвестность…
******************
Жаркий луч солнца скользнул по лицу, оранжевым сиянием пробившись сквозь закрытые веки, в ноздри ударил запах сырой штукатурки. Я наслаждался теплом, но не смел открыть глаза, понимая, что в любой момент чудесный солнечный сон может уступить место вечной ледяной тьме. Детская ладошка сжала мои пальцы:
— Влад, ты жив?
— Сейчас разберусь…
Я все же отважился приподнять веки и первое, что явилось моему взору, был новехонький выключатель, вмонтированный в древнюю стену замка.
— Нет, правда, ты жив или не жив? – допытывался Антон. – Влад, не молчи!
— Он очнулся? Очнулся? – послышались приглушенные девчоночьи голоса.
Реальность была такова – оказывается, я сидел на полу возле изразцовой печи, заботливо накрытый всеми курточками и кофточками, имевшимися у ребят, а сами они толпились неподалеку, рассматривая меня с нескрываемой тревогой и сочувствием. Не могу сказать, что чувствовал себя великолепно, однако и умирать явно не планировал. Сорвав с запястья пропитанный кровью платок, я посмотрел на крошечную, но сулившую смерть ранку. Она больше не кровоточила и теперь напоминала самую обычную подживающую царапину! Похоже, я вполне мог ответить положительно на вопрос Антона…
— Да, я жив. Жив целиком и полностью.
— Ура! Это – круто! – восторженно завопил Антон. – Ура!
— Мы так рады, Влад! – Алина подошла ко мне, села рядом. – Мы думали – это конец.
— Что со мной было?
Алина, а потом и все остальные начали наперебой рассказывать, о том, как развивались события, но в этом шуме довольно сложно оказалось понять, что именно со мной случилось.
— Подождите! – Максим поднял руку, призывая к тишине. – Пусть Антон расскажет. Без него все вышло бы иначе.
Глаза Антона вспыхнули восторгом:
— Сначала все было совсем–совсем плохо. Когда сердце Ворона сгорело, ты вдруг наклонился набок, стал бледным и жутко холодным, а кровь из руки просто ручьем потекла. Девчонки завизжали, и мы все решили, будто ты умер, но тут я вспомнил о том, что лежит у меня в кармане. Вот… – он разжал ладонь, демонстрируя маленький, тускло поблескивавший крестик – тот самый крест, что подарила мне зеленоглазая монахиня из монастыря Воронец. Антон с победоносным видом улыбнулся: — Я знал, что это сработает. Бог за справедливых, он помогает хорошим.
— Невероятно, но так все и получилось! – не смогла смолчать восторженно–возбужденная Лиза. – Антоша приложил крестик к твоей ране, и кровь сразу остановилась. А потом мы поняли, что ты не умер, а просто спишь.
— Откуда у тебя крест?
— Когда Алина превратилась в Эржи, она сорвала его с шеи и бросила на землю. А я его подобрал. И даже цепоцку починил, порванную. Возьми, Влад, он же твой.
— Спасибо, — я надел крест, осторожно, стараясь не делать резких движений, встал на ноги. – Знаете, ребята, похоже, мы здорово загостились в замке. Пойдемте отсюда.
— Нас, наверное, по всей Румынии ищут, — вздохнул Максим. – Разыскивают для последующего отрывания головы.
Раньше эта мысль просто не приходила мне в голову – было не до того, зато теперь я с содроганием представил, какой переполох наделало наше внезапное исчезновение. ЧП тянуло на международный масштаб – событие наверняка привлекло внимание репортеров, оказались задействованы спецслужбы, полиция, посольство России. Короче, как сказал бы Антон, это было круто… А точнее, просто ужасно. Я попытался придумать хоть немного правдоподобную версию нашего исчезновения, но не смог. Почти против воли в душу вернулось спокойствие и безмятежность, казалось, все эти хлопоты были пустяками, не имевшими ни малейшего значения. Светило солнце, синело небо, я был жив, чего еще можно было хотеть в этом мире?
— Идемте.
— Влад… – отсиживавшийся в уголочке Сашка–Матьяш шагнул мне навстречу. – Прости меня, пожалуйста. Давай останемся друзьями…
— Мы не друзья, Матьяш. Лучше уйди от греха подальше. Я не хочу тебя видеть. Живи, как умеешь, но больше не попадайся у меня на пути!
Он тенью отступил за спины остальных ребят, поплелся в хвосте нашей маленькой процессии. Мы вышли на главную, уже ставшую такой знакомой, галерею замка, заторопились к широкой, ведущей во двор лестнице.
— Влад!
— Мама?
— Где ты пропадаешь?! Иван Панфилович просто с ног сбился, вас разыскивая! Куда ты увел всех ребят?!
Конечно, мама выглядела расстроенной, но все же не напоминала человека, у которой около недели назад бесследно исчез сын. Она просто сердилась на меня, не более того…
— Мы здорово задержались?