— Просто держите руки в карманах, — сказала она. — Не думаю, что это так трудно для столь умного молодого человека.
Теперь она стояла перед ним и выжидательно разглядывала окна на втором этаже.
— По рации болтают, что меня там поджидает нечто из ряда вон.
— О да, специально ради тебя старались, — ответил он, и не пытаясь скрыть своего отношения к женщине. Господи, да половина участка знала, что она гребаная лесбиянка и сожительствует с какой-то богемной девкой из Нью-Йорка.
— Ну и чего мы дожидаемся? — нетерпеливо спросила она, и он пожал плечами, бросил окурок третьей ментоловой сигареты в канаву.
— Дамы вперед, — поднимаясь по лестнице следом, он молился, чтобы сегодня оказалось днем, когда навидавшаяся кишок и крови Тирни наконец-то побежит обниматься с белым фаянсовым другом. Дойдя до двери спальни, Джим не стал заглядывать внутрь, вместо этого наблюдая за слоняющимися по гостиной Винсом и Флетчером. Винса все еще слишком мутило, чтобы он заметил, но Флетчер покачал головой и закатил глаза.
Пэм Тирни минуты три-четыре не говорила ни слова, просто стояла не шелохнувшись, уставившись на залитую кровью комнату. Когда она обернулась к Джиму, единственным звуком, выдавшим ее, был долгий, ожесточенный вздох.
— Ого, — негромко сказала она со смешком, всамделишным гребаным смешком, коротким, сухим, несчастным звуком, за который Джим Унгер был готов ее ударить.
— Конкретные предположения о причине смерти, детектив? — она обошла его кругом, направляясь в кухню.
— Как насчет ручной гранаты? — спросил Флетчер, когда она проходила мимо. Его партнер сидел на черном кожаном диване, проглядывая фотоальбом.
— Да, в самую точку, Флетчер. Долго думал, наверное.
Потом, уже его партнеру:
— А ты что, мать твою, делаешь?
Парень вздрогнул и быстро поднял на нее глаза в испуге, как мальчишка, которого застигли запустившим руку в пачку печенья.
— Не мог бы ты сделать мне одолжение, положить это и встать с дивана? Если ты, конечно, не природный уникум, рожденный без отпечатков пальцев.
— Лучше послушайся, Джои, — сказал Флетчер. — Кусает она гораздо хуже, чем лает.
Но молодой полицейский уже положил альбом где нашел — на кофейный столик, и подскочил как на пружинах.
— Спасибо, — сказала Пэм Тирни, и исчезла в кухне.
— Да в чем с ней дело? — спросил парень.
— Наверное, у подружки протечка на этой неделе, — ответил Флетчер.
Двое помощников Тирни, нагруженные фотокамерами и ящиками с криминалистическим снаряжением, как раз взобрались по лестнице. Оба стояли в дверях с потерянным видом и морщились от запаха.
— Где тело? — спросил один из них, и все, даже Винс Норрис, захихикали.
— Девочки, постарайтесь тут ничего не трогать минут пять, — сказал Джим. — Я отойду на пару слов с драконшей.
Пэм Тирни стояла у плиты, высыпая упаковку кофе в сковороду. Газовое пламя уже лизало дно, и воздух наполнило насыщенное благоухание подгорающей смеси цикория и кофе.
— Ты что творишь? — спросил он, недоумевающе глядя на сковородку.
— Парень, который учил меня в Батон Руж, делал так каждый раз, когда подбрасывали вонючку. Особенно из тех, что долго пробыли под водой. Лично я думаю, что пахнет даже хуже, чем там, — она мотнула головой в сторону спальни. — Однако не могу допустить, чтобы каждого тошнило на месте, где я пытаюсь работать.
Она уменьшила пламя под сковородкой и помахала, гоня темные клубы к потолку. Джим закашлялся, прищурился на нее сквозь дымку.
— Хочешь сказать, тебя эта хрень нисколько не трогает?
Пэм Тирни повернулась к нему лицом. Он заметил, что глаза у нее слезились, но предположил, что причина в подгоревшем молотом кофе.
— А чего ты хочешь — чтобы я распустила нюни? Заблевала весь пол, как те трое удальцов? Да, бля, меня это трогает, но именно мне придется идти и копаться в том, что осталось от этого парня.
Джим оглянулся в сторону спальни.
— Я думал, это женщина. На ногтях рук и ног черный лак, — сказал он, но Тирни покачала головой. Она отошла от плиты, протиснулась мимо Джима Унгера из кухни. Рявкнула какие-то указания своим ассистентам, те начали распаковывать и устанавливать оборудование. Потом повернулась к Джиму, все еще застывшему в дверях кухни.
— На минуточку, Шерлок, хочу показать тебе кое-что.
Джим застонал, однако пересек комнату. Она стояла на пороге спальни, указывая на нечто на окровавленном полу у своих ног.
— Ты хоть одну девочку с такой штукой видел? — спросила она. Джим наклонился ближе, прежде чем понять: похожий на сосиску обрезок мяса был пенисом со все еще оставшейся частью мошонки. В голове воцарился металлический звон. Джим Унгер почувствовал, как к горлу подступает горячий прилив желудочной кислоты и полупереваренного обеда, и бросился в туалет.
— Так я и думала, — крикнула ему вслед Пэм Тирни, как раз перед тем, как сработал противопожарный датчик в кухне.
Когда Джим Унгер закуривает второй «Кэмел», разряд молнии освещает комнату полуденным солнцем. Две секунды спустя догоняет гром, сотрясая стекла в окнах. Джули ворочается на кровати, спрашивает:
— Что это было?
— Просто гром, милая.
— О, — с сомнением отвечает она. — Почему ты не спишь?
— Кошмар приснился, — хоть это и правда, вслух прозвучало неправильно. Тебе почудилось, что ты услышал нечто. Ты ведь это хотел сказать, верно? Ты это хотел сказать.
— О, — повторяет Джули, на сей раз с большим доверием, и поворачивается в кровати спиной к нему.
— Не волнуйтесь, миссис Пош, мы никуда не торопимся, — сказал Винс в пятый или в шестой раз. Пожилая черная женщина уставилась на него сквозь толстенные стекла очков. Джим Унгер начинал терять интерес, начинал поглядывать сквозь кружевной тюль миссис Пош на одного из трупоедов Тирни, фотографирующего тротуар.
— Мне позвонить адвокату? — снова спросила она.
Винс покачала головой:
— Вы не подозреваемая, миссис Пош.
Почему нет, спросил себя Джим. Почему бы, блин, и нет? В этом было бы ровно столько же смысла, сколько и во всем здесь происходящем.
— Мы просто хотим узнать, видели ли вы, или слышали что-нибудь необычное сегодня днем.
Старушка воззрилась на Винса так, словно он вдруг вырастил вторую голову прямо из своей груди, потом повозила вставными челюстями во рту.