Для ночевки Гнусдальф выбрал просторное, выложенное голубым кафелем помещение, пол которого пересекали два ряда больших – задницу можно просунуть – дыр.
– Это необычайное, историческое место, – тоном знатока молвил он. – По утрам тут сиживал сам Дардурин – первый гном – и выслушивал доклады своих подданных. – Костистый палец мага указал в противоположный конец зала, где высился вполне комфортабельный белый трон с дыркой посередине. Он был очень похож на унитаз без сливного бачка. Ладно, скажу прямо – это и в самом деле был унитаз без сливного бачка.
– О, Дардурин! – внезапно простонал Гнивли. – О Великий Первый Гном! Знаете, что мы нашли? Это же легендарный Зал Заседаний Великого Дардурина! Этот зал считался потерянным. Мы не могли отыскать его тысячу лет!
– Угу, – кивнул Гнусдальф. – Не удивительно, если учесть, что в лучшие времена на всю Уморию приходилось три фонаря и четыре свечки.
Но Гнивли его не услышал. Покраснев, он начал бегать по залу, ловко избегая дыр. Потом остановился и посмотрел на охранителей пустым взглядом.
– Слушайте все! Слушайте, и не говорите, что не слышали! Вот она, наша тайная песнь во славу Дардурина!
И Гнивли запел, аккомпанируя себе ударами лба о стену:
Итак, Дардурин, Первый Гном,
В наш мир шагнул, рыча...
Разбив гнилую дверь плечом
Рыгнул он сгоряча.
Как дуб он был крепок умом,
Имел стальной он лоб,
И враз одной рукой умел
Загнать трех эльфов в гроб!
Дарил он листьям имена,
И камням, и песку,
А наглых чморков каждый день
Он вешал на суку!
По сдельной – был золотарем,
По совместительству – царем.
Любил ходить в поход...
А в общем, главном, целом был
Он не совсем урод.
Пришел он в горы, кирку взяв,
И, высунув язык, долбал.
Долбал, долбал, долбал гранит,
И тем остался знаменит,
Что выбил сам себе – ура! –
Могилу разом до утра!
В повисшей тишине раздалось смущенное покашливание Гнусдальфа. Нахмурившись, чародей потрогал гномий лоб.
– М-да... Ты ж вроде сегодня и не пил, Гнивли! Скажи, а психи в твоем роду были?
– Я... – гневно начал гном.
– Понимаю! Это страшная тайна!
– Но...
– Но теперь нам пора спать! – непререкаемым тоном заявил маг.
Элерон с опаской выглянул в коридор:
– А чморки сюда не пожалуют?
Гнусдальф снисходительно усмехнулся:
– Это же заброшенный гномий нужник! Что им здесь делать? У них есть нормальные туалеты со сливными бачками! – Он прислонил ширпотребную палочку к стене, повалился на пол и захрапел.
Пожав плечами, охранители последовали его примеру.
Первым проснулся гном.
– Гляди, что за вещица! Нехило, а? – прокричал он на ухо Гнусдальфу. В руках гнома была грязная брошюрка с изображением толстой кривоногой гномицы с усами, которая кокетливо куталась в уморийский флаг. «Королева красоты», – прочел Гнусдальф над ее головой, и, охнув, ухватился за сердце. Ногами гномица попирала заглавие: «Уморийские юморески! Лучшие избранные хохмы для вашего смеха».
– Тут на гвоздике висела! – в порыве безудержной радости поведал Гнивли. – Слушайте, вот шутка, признанная лучшей за все время существования гномьего народа! «Молодой гном притаился в углу. Мимо проходит его жена. Он встает и бьет ее молотом по голове (чугун, двадцать кило), а потом спрашивает: «Милая, ты не очень испугалась?»«
Гнивли захрюкал от смеха и стал кататься по полу. Его сопровождали кислые взгляды охранителей.
Лицо Гнусдальфа почернело:
– Еще одна такая шутка, и я за себя не отвечаю!
– Одна? – не врубился гном. – Да тут не одна, тут много! Правда, смешно? – Он вскочил. – Слушайте! «Убеленный сединами Хурин Тарамбар идет по уморийскому коридору. Вдруг сверху на него валится каменная балка и ломает ему обе ноги. Он лежит и говорит: «Знаете, я не должен был сегодня ходить по этому коридору!»
– Я тебя предупреждал, – тихо сказал маг и так вмазал Гнивли по шее, что тот кувыркнулся на пол. Плотоядно урча, Гнусдальф подхватил книжку и выкинул ее в ближайшую дыру.