- Я ведь не говорил, Ухе, что такое настроение в интересах иррведах или дируведах. Я только говорю, что есть такое чувство. Думаю даже, что у Мижии оно сильнее, чем было у меня.
- Дах! - Ухе вышел из шатра и оглядел море вооруженных и готовых к бою воинов. - Неужели Мижии надеется купить себе место под боком у Ааквы таким представлением? Неужели я должен жертвовать жизнями своих бесценных воинов для удовлетворения его гордыни?
Вдали над лесом поднимался дымок. Вскоре рядом с первым появился еще один. Увидев третий столб дыма, Ухе в ужасе спросил:
- Консех, твои воины подожгли лес?
Консех тоже выскочил из палатки и увидел уже пять столбов дыма над лесом.
- Этого не может быть, Ухе. Я бы не посмел тебя ослушаться, а мои военные вожди не ослушаются меня. - Консех пригляделся к лесу. - Гляди, Ухе! Дируведах сами зажгли огонь!
Так оно и было. Пожары начались в глубине леса, далеко от передовых линий денведах. Ветерок гнал дым на юг, к Великому Разрыву. Над верхушками деревьев стали видны первые языки пламени.
Ухе сделал шаг вперед, поднял кулак и закричал:
- Мижии! Мижии! Ты безумец! - Оглянувшись на Консеха, Ухе сказал: Передай на наши передовые линии мой приказ: принимать всех дируведах, пытающихся спастись из огня. Стеречь их, но пропускать к себе.
Консех побежал к своим гонцам. Ухе все вглядывался в лес. Его все больше затягивало дымом, из которого рвалось пламя.
- Ты совершаешь преступление, Мижии! Преступление против Ааквы и против Синдие.
Токках, подошедший к Ухе, сказал ему:
- Взгляни на это пламя, вождь денведах. Я такого не совершил, потому что не смог и не захотел бы. Но ты не можешь себе представить, какую гордость я сейчас испытываю!
- Гордость? - Ухе широко раскрыл глаза при этих словах Токкаха. - Чем тут гордиться?
- Они предпочитают покончить с собой, чем погибнуть от твоей руки или сгинуть в Мадахе. Они готовы сжечь себя и своих детей, чтобы не служить твоему делу. И я чувствую гордость.
Ухе схватил Токкаха за руку.
- Это не мое дело, Токках. Это дело Ааквы.
Токках высвободил руку и, глядя на предводителя денведах, молвил:
- Ты сам говоришь, что есть вещи похуже войны, похуже пожирания собственных детей. А я добавляю к этому: есть вещи даже похуже смерти, какую сейчас принимают дируведах.
Токках ушел, а Ухе все смотрел на горящий лес. Два дня и две ночи взирал предводитель денведах на дым и огонь. А утром третьего дня к нему явился гонец, предложивший ему еду. Ухе не стал есть, а гонцу сказал:
- Передай мой приказ Нуввее. Северный денведах должен спуститься на земли куведах. Скажешь Нуввее, что Консех поведет Северный денведах через Великий Разрыв здесь. Консех окажется на земле куведах в течение трех дней. Беги!
Гонец убежал, а Ухе сказал себе - и слова его слышали другие:
- Клянусь костями Леуно, своего дитя: если куведах предпочитают победе денведах смерть, то пусть умирают быстрее. Я не стану больше приносить хороших воинов в жертву бессмысленным жестам. Ты мне омерзителен, Мижии, ты бросаешь тень на память славного племени. Если бы ты, отказавшись мне подчиниться, умер с оружием в руках, то это было бы, возможно, геройством. Но ты трус, ты обрек свой народ на смерть.
И, опустив голову, предводитель денведах зашагал к холмам пепла, оставшимся от леса.
В сгоревшем лесу, среди обугленных стволов, торчащих, как черные зубы в зловонной пасти, денведах много дней вели поиски. Воины находили там только ритуальные кольца из обгоревшей плоти и костей. В живых не остался никто, и единственным звуком на пожарище было шипение догорающего огня.
Но одного выжившего нашел сам Ухе. Это был ребенок, которого прикрыл собой и спас, умирая, его родитель. У ребенка обгорели ноги, и предводитель денведах велел Даесу прислать лекаря для лечения дитя. Когда Ухе удостоверился, что ребенок выживет, то приказал отправить его вместе с лекарем в Шестой денве и растить его как дитя, рожденное им самим, Ухе.
А назвал Ухе ребенка Синдинеах, что значит "принадлежащий миру".
К концу следующего года сдались последние из сопротивлявшихся куведах, и денведах восторжествовали на всей Синдие. И собрал Ухе своих военных вождей на вершине горы Бутаан, что высится над цепью Аккуйя перед самым Великим Разрывом, и молвил:
- Вы осуществили новый Закон Войны Ааквы. Теперь я вам говорю, что Прародитель Всего снова желает мира. Жрецы Ааквы сойдутся здесь через десять дней и изберут из своего числа главного жреца, который станет надзирать за соблюдением нового закона.
А вы распустите ваших воинов и снова превратите их в охотников и земледельцев, оставив только один полуденве тзиен денведах, чтобы выполнять повеления главного жреца на благо мира и достатка в мире. Остальные пусть снова растят детей, охотятся, живут себе и славят Аакву.
И сказал на это Консех:
- Ухе, жрецы должны избрать главным тебя.
- Нет! - ответил Ухе и посмотрел вниз на скалы, подпирающие гору Бутаан. - А теперь ступайте и делайте, как я приказал. - И указал на старика, главного жреца маведах. - Ииджиа, ты останешься здесь.
Военные вожди медленно покинули вершину горы. Дождавшись их ухода, Ииджиа раскинул и уронил руки.
- Что тебе от меня надо, Ухе? Хочешь меня убить, чтобы очистить место для нового главного жреца всей Синдие?
Ухе вынул из-за пояса черный нож, завернутый в шкуру, и повернул его рукояткой к старому жрецу.
- Времена изменились, Ииджиа. Те, кто мешает спасению Синдие, должны быть устранены. Законы, мешающие спасению, должны быть забыты. Ты понимаешь это?
Ииджиа свесил голову.
- Понимаю.
Ухе снял с железного ножа шкуру и бросил ее на землю.
- Ииджиа, моя жизнь завершится на этой горе.
- Нет! С тобой мы проделали трудный путь, ты объединил народ. Ты должен жить и править Синдие.
Ухе опустился на колени и поднял лицо к Богу Дневного Света.
- Ииджиа, для завоевания мира нужны одни достоинства, а для того чтобы им править, совсем другие.
- Возможно, это и так. Но откуда ты знаешь, что нет в тебе необходимого, чтобы править миром?
- Знаю, Ииджиа. Я лгал, воровал, убивал. Нельзя, чтобы все это можно было сказать о правителе Синдие.
Ииджиа встал на колени рядом с Ухе и положил ему руку на плечо.
- Иначе было нельзя: на то и война. Нам было необходимо выжить. Такие уж времена. Грехи лежат на всех нас.
- Времена изменились, Ииджиа. Воевать больше не нужно, командовать военными вождями - тоже. Я должен отойти в сторону. Пусть жрецы обыщут всю Синдие и найдут того, кто не вор, не богохульник, не убийца, не трус. Его и сделайте своим главой. - И взглянул Ухе на старого жреца. - Ты выслушаешь мою молитву, Ииджиа?