- Только одну ночь.
- Вы отправляетесь на север?
- Да, - ответила она.
Рох облизнул губы.
- И все из-за этой старой вражды? Говорят, что Фай до сих пор жив. Мы никогда не могли даже вообразить, что вы тоже можете выжить. Мы дадим вам людей, леди. Мы не хотим оставаться в беспокойстве за вас.
- Я не собираюсь ничего у вас просить.
- Вы хотите взять с собой лишь этого? - Это было первым проявлением внимания, которое Рох обратил на Вейни. Он лишь скользнул взглядом гордых молодых глаз в его сторону, и вновь обратился к ней: - Вы должны бы сделать лучший выбор, леди.
Затем он отошел и приказал женщинам приготовить комнату для Моргейн в верхнем этаже и отдельное место для Вейни около камина. Моргейн не возражала против этого, поскольку это было полностью в правилах Кайя, и при этом они, разумеется, находились под их защитой, как они отнюдь не чувствовали себя в Лифе. После того как Моргейн и Рох поговорили еще некоторое время, она наконец покинула зал и поднялась наверх.
Теперь Вейни смог освободиться от снаряжения и оружия, и, оставшись в одной рубашке и кожаных штанах, вознамерился устроиться на одеялах, которые были постланы для него у теплой стороны камина.
В этот момент к нему подошел Тоумен и, тихо поговорив с ним, пригласил его к Роху. Это было, пожалуй, единственное, от чего Вейни не мог отказаться. Рох сидел, скрестив ноги, все на том же возвышении, окруженный мужчинами.
Внезапно Вейни почувствовал, что ощущение покоя куда-то уходит. Кругом стоял веселый шум, болтовня женщин и детей. Этот шум заглушал более тихий разговор, который вели мужчины, образовавшие плотный круг, так что со стороны никто не мог разглядеть, что собственно происходило там.
Он не встал на колени, по крайней мере до тех пор, пока они явно не показали ему, что он должен это сделать. Затем все вновь уселись вокруг него и Роха, положив мечи около себя.
У него была мысль громко позвать Моргейн с тем, чтобы предупредить ее о таком вероломстве, но потом он понял, что на самом деле у него нет причин беспокоиться именно о ней, а в таком случае его собственная гордость не позволяла ему поднимать шум. Здесь были его родственники, и здесь не могло быть никакой угрозы для илина. Но обида Роха могла быть очень велика. Он ничего не знал о своем родственнике, а его сведения о чести Роха были весьма скудными, но тем не менее именно это и удерживало его от паники.
- А теперь, - сказал Рох, - нхи Вейни, ты должен рассказать нам полную правду о ней и о ваших с ней делах.
- Она не лгала вам, но и не говорила всей правды. Она действительно Моргейн, а я всего лишь илин, прислуживающий ей.
Рох долго и неприязненно смотрел на него.
- Итак, Риджен выбросил тебя вон. Ты отобрал у него одну из его главных драгоценностей, оставшуюся от жены из рода Маай, и поэтому он выгнал тебя. Но ты не должен рассчитывать на наше родство. Моя тетка не собиралась производить тебя на свет. Я порицаю ее лишь за то, что она не покинула Моридж и не вернулась к нам.
- А зачем она должна была возвращаться к вам? Разве вы приняли бы ее обратно? Я должен гордиться ею за ее поступок. Гордость Кайя не позволила бы принять ее назад, независимо о того, с кем она была до этого, с Ридженом или с кем-то другим. Она дала мне жизнь и после этого умерла. Ее страдания были очень велики, но все же это было лучше, чем быть с вами после того, как вы не посмели пойти в Моридж, чтобы вернуть ее назад, потому что боялись. Вы боялись того, что Риджен придет сюда с тем, чтобы забрать ее у вас. Так где же ваша честь, мужчины рода Кайя?
Тишина была полной. Неожиданно весь зал опустел. Было слышно лишь, как где-то потрескивал огонь.
- Что стало с ней? - спросил наконец Рох, сдвигая равновесие в сторону жизни. - Она действительно умерла, как говорили, при твоем рождении?
- Да.
Тогда Рох медленно вздохнул.
- Было бы лучше, если бы Риджен утопил тебя. Возможно, он и сожалел, что не сделал этого. И вот ты здесь. Так что оставайся жить, нхи Вейни, ридженов выродок. Что мы можем сделать для тебя?
- Вы должны сделать лишь то, о чем она просила вас, и выпустить нас утром из этого зала.
- Ты служишь ей по собственной воле?
- Да, - сказал он. - Это было вполне честное требование с ее стороны, согласно Закону. Теперь я под ее опекой и должен платить за это.
- Куда она направляется?
- Она моя госпожа, - ответил Вейни, - я не в праве рассказывать вам что-либо о ее делах. Лучше займитесь своими. Вы должны остановить Лиф у ваших границ ради ее спасения.
- Но куда она идет, нхи Вейни?
- Спросите лучше ее, я уже говорил вам.
Рох щелкнул пальцами, и мужчины потянулись к мечам, лежащим перед ними. Они обнажили их, образуя круг, где каждый клинок был направлен в центр, в его сторону. Где-то в зале упала тарелка. Какая-то женщина пробежала мимо занавеса на дверях.
- Спросите Моргейн, - вновь повторил Вейни, - а если вы будете продолжать настаивать, кайя Рох, я буду считать, что больше не осталось чести во всей земле Кайя. И мне будет очень стыдно за это.
Рох слушал его молча. Вейни чувствовал огромную слабость внутри: его нервы были напряжены в ожидании последнего давления с их стороны, чтобы с его губ успел сорваться крик, который должен был бы разбудить Моргейн от сна. Он не был слишком смелым. Он очень давно обнаружил, что у него не хватает мужества выносить боль или издевательства. Его же братья открыли это еще раньше, чем он. То же самое ощущение охватывало его сейчас, напоминая о том, что он испытывал, когда братья в отсутствие старого сана Ромена ставили его на колени, вызывая слезы на его глазах. В один из таких фатальных моментов он обнажил оружие против Кандриса, который издевался над ним. Все это сделали за него его руки, а рассудок оставался в это время в стороне.
Но Рох еще раз щелкнул пальцами, и они оставили Вейни в покое.
- Иди на свое место, - сказал Рох, - илин.
Он поднялся, поклонился и пошел, на удивление самому себе, очень твердо. Он добрался до своего места, где прилег, завернувшись в плащ и сжав зубы, надеясь, что тепло от огня уменьшит дрожь в его теле.
Сейчас ему хотелось убивать. На любую попытку публичного оскорбления, на любую попытку террора он знал только один ответ. Он смахнул слезы с глаз и начал думать о том, что возможно его отец был прав: его рука была более мудрой, чем он сам. При всем этом, он очень многого боялся: боялся смерти, боялся Моргейн, боялся Лилла и сумасшествия Кесидри. Но никогда не было такого страха, какой он испытал находясь среди родственников, среди тех, для кого он был просто бастардом, к тому же отверженным.
Однажды, когда он был еще ребенком, Кандрис и Эридж заманили его в подвал замка в Ра-Моридже и там оставили одного, в темноте, вместе с крысами. Они пришли за ним только тогда, когда он с ободранными в кровь руками обессилел до того, что не мог больше кричать. Они явились туда с факелами, повалили его на пол и притворились, будто собираются убить его. Впоследствии они очень испугались, как бы он не показал жестокие следы, оставленные на его руках.
Он никому не рассказал об этом. Он понимал условия своего пребывания в доме нхи уже тогда, переживая все свои обиды в одиночку, дожидаясь того времени, когда Кандрис и Эридж будут посвящены в воины и, может быть, тогда их честь не позволит им так издеваться над ним.
Но он ошибался. Отношение к нему оставалось таким же, и скрытое презрение не исчезало, а становилось очевидным, когда он совершал очередную ошибку, которая тут же стоила ему чести.
А теперь даже Кайя пытались поступить с ним точно таким же образом, нападая как волки на оленя.
Тем не менее было что-то такое, что притягивало его к предводителю Кайя, к этому самолюбивому человеку, сходство по крови у которого можно было заметить не только по лицу, но и по рожденью. Но Рох был законнорожденным. Отец же Роха фактически обрек на гибель леди Айлел в то время, когда она носила ридженова ублюдка, который никоим образом не должен был появляться здесь, чтобы не порочить чистоту их семьи и не создавать соперничества его сыну Роху.
И Кайя боялись его, и, почуяв страх, готовы были перерезать ему горло, если бы не их долг перед Моргейн.
Поздно ночью он был разбужен звуками шагов, которые отчетливо были слышны на каменных плитах около камина. Он поднялся на руках, в то время как Рох сел на пол около него, вглядываясь в его лицо. В панике он потянулся было к мечу, но Рох опередил его, положив свою руку на рукоятку.
- Ты пришел сюда из Лифа, - спросил Рох тихо. - А где же ты встретил ее?
- В Инор-Пиввне. - Он сел, подбирая под себя ноги и поправляя волосы, налезающие на глаза. - Но я еще раз повторяю, спросите Моргейн сами о ее делах, а никак не ее слугу.
Рох медленно кивнул.
- У меня просто есть кое-какие мысли, и мне кажется, что она до сих пор не отказалась от тех целей, которые у нее были и раньше. Она будет твоей смертью, нхи Вейни. Но ты уже знаешь об этом и сам. Забирай ее отсюда как можно скорее, как только настанет утро. Мы уже чувствуем дыхание Лифа около наших границ. К нам уже поступили сообщения. Уже начали погибать люди. Лилл попытается ее остановить, если сможет. Но, с другой стороны, есть предел, до которого мы можем дойти, рискуя жизнями наших людей.
Вейни пристально посмотрел в карие глаза своего собеседника и почувствовал неудобство: первый раз человек разговаривал с ним так, как будто он по-прежнему принадлежал к воинам знатного рода. Это было похоже на то, что Рох хотел как-то оправдаться перед ним за произошедшее и намекал на родственные отношения между ними. Он глубоко вздохнул и продолжил разговор.