Черт, да что же это такое? Их что, забрали в полицию?
Он попытался встать — и на этот раз ему удалось это сделать, хотя для этого ему пришлось встать на четвереньки, а штормило — как в северных морях, короткая и жестокая волна, бьющая в борт. Поднявшись по стенке, он увидел то, что не видел до этого — и от этого стремительно протрезвел. Ледяной холод вполз в душу.
Стол. Стоящий примерно в метре от окна… примерно то же самое сделал бы и он, если… Черт, неужели он что-то натворил?
Да нет, быть не может. Такое не натворишь ни с какого бодуна.
Стол, большой письменный стол, совершенно не подходящий для этой комнаты, скорее для офиса, небольшой стол для совещаний. На нем — матрац и впереди — что-то вроде подушки. Но это не подушка, Вадим теперь хорошо знал, что это такое. Мешок с песком, с него предпочитают стрелять североамериканские снайперы еще со времен гражданской войны. По центру мешка углубление, на столе, выдаваясь вперед стволом — лежит винтовка. Снайперская винтовка. Только сейчас он увидел три гильзы, одна лежала совсем рядом с ним, на полу, две другие в углу. Полуавтоматическая снайперская винтовка, у нее гильза выбрасывается далеко, замучаешься искать если надо.
Держа равновесие, гардемарин подошел ближе к столу и посмотрел на винтовку. Это была одна из моделей, используемая русскими морскими пехотинцами, полуавтоматическая винтовка Драгунова, но не старая — а последнего образца. Стальной складной приклад с поворотной щекой, длинный, тяжелый, консольно вывешенный ствол, заканчивающийся на конце коротким цилиндром пламегасителя, армейский двухканальный прицельный комплекс «день-ночь» с расширенным полем зрения и увеличением до шестнадцати крат, сбоку — лазерный прицел для использования вместе с ночным каналом прицеливания. Рядом — распотрошенная пачка финляндских снайперских патронов Лев — не гражданская, яркая — а та, которая идет на снабжение армии, с гарантированной сохранностью патронов в течение двадцати пяти лет. Это не гражданская винтовка — у гражданской другой пламегаситель и не может быть такого прицельного комплекса. Да и патроны — армейские.
Так что же он натворил…
Он начал вспоминать, вспоминать то, что было вчера, после того, как они поехали отметить окончание спецкурса, «уцелевшие», впервые за долгое время в городе, двадцатилетние пацаны с тренированными инстинктами убийц. Воспоминания прервал рокот вертолетных лопастей — это встряхнуло его как ничто другое, вертолет — главный враг боевого пловца, от него не скрыться, это вбили в его голову намертво. Вертолет — значит надо или бежать, бежать как можно быстрее — или забиться в какую-нибудь нору и ждать.
Бежать!
Может быть — этого делать не стоило — но он это сделал. Взял снайперскую винтовку, выставил прицел на минимальное увеличение, приложился от окна, чтобы понять — что все-таки произошло. Половодье огней, синих и красных — полицейские мигалки и мигалки карет скорой помощи — сказали ему все, что он должен был знать.
Метров семьсот, если не больше. Неплохая дальность для полуавтоматики… — машинально оценил он.
Бежать! Не может быть, что он это сделал — но раз он здесь, на него все и свалят — Вадиму это только сейчас пришло в голову. Он будет виноват — он русский, рядом армейская снайперская винтовка и армейские же патроны. Значит — он это и сделал, никто не будет доказывать иное и искать, кто это сделал на самом деле. Его подставили — но пока он жив и может выбраться из западни.
Положив винтовку обратно, он подошел к двери и попытался ее открыть. Ему даже не пришло в голову стереть с винтовки отпечатки пальцев — он не был убийцей, он был военным моряком и никогда не задумывался об отпечатках пальцев на оружии. Сейчас он откроет дверь и уйдет отсюда. Потом попытается выбраться из страны…
Дверь была заперта. Снаружи.
Ключа не было.
Он нагнулся и осмотрел замок — бесполезно. «Мертвая задвижка», замок который рекомендуют полицейские, язычок приводится в действие не пружиной и его нельзя задвинуть обратно. Его просто так не открыть.
Разбежавшись, насколько позволяло пространство в комнате, Вадим тяжело, всем телом ударил в дверь, пытаясь выломать его. Это не привело ни к чему, кроме нового приступа головной боли, такого сильного, что он едва не потерял сознание. Полицейские сирены взвыли совсем рядом, под окнами.
Вадим повернулся к окну — и тут его взгляд упал на винтовку. Оружие — единственный твой друг, который никогда не предаст — говорили ему еще в скаутском отряде. В центре подготовки амфибийных сил Тихоокеанского флота говорили то же самое.
Патрон был в патроннике, винтовка перезаряжается автоматически. Если три гильзы — значит, в магазине осталось еще семь патронов. Боевых — в такой ситуации они не могут не быть боевыми. Восемь патронов — и один выход — у него.
Странно, но ему даже в голову не пришло взять винтовку с собой или обстрелять полицейских, чтобы они залегли и вызвали подмогу.
Подняв винтовку, Вадим прицелился с колена выше того места, где должен был быть язычок замка, преграждающий ему путь к свободе — и нажал на спуск.
Замок вынесло с первого выстрела — тяжелая снайперская пуля не подвела. В комнате запахло порохом… в ней и до этого едва заметно пахло порохом, просто Вадим этого не заметил.
Положив винтовку обратно, Вадим вышел в длинный, пустой коридор. Что это за здание, вообще? Жилое? Не похоже, все жильцы сбежались бы на выстрелы. Похоже на дрянную гостиницу или что-то в этом роде — длинный коридор и двери в нумера. В Североамериканских соединенных штатах в городах много такой вот пустующей, никому не нужной недвижимости, даже небоскребы такие есть. Но если есть коридор — значит, можно спуститься и вниз.
Он направился в конец коридора — но на полпути остановился. Слоновий топот и крики подсказали ему, что LAPD, доблестная полиция Лос-Анджелеса уже на месте.
Быстро! По строительным правилам, в любом здании должны быть две лестницы, это как минимум! Одна из них — пожарная, причем она не должна никак запираться! И если основная лестница расположена справа — следует ожидать, что пожарная будет расположена слева!
Дверь на пожарную лестницу и впрямь была слева, в конце коридора, она была закрыта на простой, приржавевший засов-щеколду, которая поддалась после второго удара. Дверь вела на лестницу — по североамериканской моде пожарная лестница была не внутри здания — а приварена к нему снаружи, она была такой широкой, чтобы пропустить двух человек с носилками.
Притворив дверь — закрыть ее снаружи было невозможно, но оставалось надеяться, что полицейские бросятся проверять открытую комнату и это даст ему немного форы, чтобы спуститься по лестнице и смотаться отсюда, оторваться от преследователей и бесследно кануть, раствориться в многомиллионном населении Лос-Анджелеса.
Не получилось. Когда он уже спрыгнул на землю, заваленную бумажным мусором и всякой дрянью — полицейский Каприс влетел в переулок и двое полицейских выскочили из него, держа оружие наготове.
— Стоять! Не двигаться!
Это были двое обычных патрульных полицейских, они патрулировали Восточный Голливуд и сейчас их бросили сюда, на подмогу, после того, как произошло убийство. Как обычно, толком ничего не объяснив — произошло какое-то убийство, на полицейской радиоволне была обычная для таких ситуаций неразбериха и какофония. Прозвучало обычное для таких случаев — подозреваемый вооружен и опасен — но сейчас они видели перед собой всего лишь тощего, растрепанного парнишку лет двадцати в мешковатой одежде. Патрульные полицейские — это не детективы из отдела убийств, и тем более не спецназовцы из легендарного SWAT. Обычные «клиенты» патрульных полицейских — это семейные дебоширы, алкоголики, распивающие спиртное в общественных местах, бродяги, мелкие воришки, хулиганы и вандалы, которые ломают общественное имущество и оставляют граффити на стенах. Для того, чтобы справиться с ними, достаточно бывает дубинки, иногда полицейского Taser, электрошокового пистолета. Настоящий пистолет обычно не требуется, вот почему один из патрульных направлял на парнишку Taser, готовый его применить, а второй подстраховывал его с пистолетом. Парнишка выглядел обычным хулиганом, который что-то украл и попался — хотя если бы полицейские знали, кто перед ними, они бы вооружились ружьем, заставили ли бы подозреваемого лечь на землю, вызвали бы SWAT и держали бы его под прицелом до приезда спецгруппы. У двадцатилетнего парнишки, который был перед ними — за плечами был сибирский скаутский отряд, поход по горам Афганистана, центр подготовки амфибийных сил Флота Тихого океана Российской Империи — а потом еще и морской антитеррористический центр САСШ. Но полицейские ничего этого не знали — перед ними был подозреваемый, которого надо было запихнуть на заднее сидение машины в наручниках и отвезти в полицейский участок — а там потом с ним пусть и разбираются.
— Не двигаться!
Парень медленно вытянул руки перед собой.
— У меня нет оружия! Я безоружен!
Полицейские уловили какой-то странный акцент — но Город Ангелов привлекает массу иммигрантов и акцент может быть какой угодно.
Полицейские производили арест не первый раз, не десятый и даже не сотый. Полицейские скомандовали парню — на колени — и он выполнил команду, опустившись на колени посреди всего этого мусора. Потом — один из них направился к парню, спрятав Тазер и сняв с пояса наручники, чтобы надеть их, второй по-прежнему страховал футов с двадцати. Первый полицейский привычно ухватился за руку парнишки, надел на нее наручники и начал заводить ее за спину, чтобы надеть наручники и на вторую руку. Он так и не понял, что произошло — мир вокруг него вдруг прокрутился с чудовищной скоростью, небо поменялось местами с землей. В следующее мгновение громыхнул выстрел…
Вадим дождался, пока полицейский наденет на его руку наручник, начнет заводить ее за спину — а потом применил специально отработанный против этого прием, имеющий в своей основе философию айкидо — используй силу противника против него самого. В течение секунды роли кардинально поменялись местами — полицейский оказался не за Вадимом, а перед ним, перекрывая цель. Спецназовец в этой ситуации начал бы стрелять, даже рискуя ранить своего — но патрульный полицейский — не спецназовец, и все на что его хватило, так это заорать — «не двигаться»! В следующее мгновение, Вадим выдернул их поясной кобуры первого полицейского пистолет и выстрелил во второго. Он мог бы выстрелить в голову и убить — но он выстрелил в солнечное сплетение, в центр массы, потому что видел — на полицейском бронежилет, и это его спасет от смерти, но удар пули в бронежилет в районе солнечного сплетения будет таким, что ошеломит копа и выведет его из строя. Копы Города Ангелов были вооружены Смит-Вессонами, полупластиковыми, сорокового калибра, детективы таскали с собой оружие по выбору — но у патрульных копов оно было стандартным. Полицейский, целящийся в него из пистолета, упал как подкошенный, Вадим ударил по голове рукой с зажатым в ней пистолетом второго полицейского, вскочил и бросился к полицейскому «перехватчику». По пути, он успел вырвать пистолет у второго, сбитого с ног полицейского — на случай, если тот быстро придет в себя и выстрелит подозреваемому в спину. Это ему удалось, и он уже почти добежал до водительской двери урчашего мотором на холостых Каприса — как вдруг со спины грохнул пистолетный выстрел — и рука Вадима странно онемела. Второй раз полицейский, стрелявший в него сверху, с пятого этажа заброшенной рабочей гостиницы выстрелить не успел — Вадим повернулся и выстрелил в него из пистолета, зажатого в левой руке, обоими руками он владел почти одинаково, в спецназе почти все были «македонцами»[52]. И снова не убил, хотя на упражнении «внезапное нападение противника сзади» всегда показывал отличную оценку, попадая в бумажную голову врага с разворота. На сей раз пуля ударила совсем рядом с головой полицейского, выбив кирпичную крошку из стены — и эта крошка хлестнула полицейского по лицу и глазам. Полицейский с криком отшатнулся — и Вадим успел ввалиться в прокуренный салон Каприса. Рычаг автоматической коробки передач у этой крепкой, мощной и просторной машины находился по американской моде у рулевой колонки справа, гардемарин передвинул его в положение «задний ход» — и даванул на педаль газа, вылетая на улицу. Когда выскочили двое полицейских — у одного из них было полуавтоматическое ружье двенадцатого калибра, еще у одного — помповый карабин калибра.223 — захваченная полицейская машина уже исчезла из поля зрения. Остались только двое полицейских — один корчился на земле, не в силах прийти в себя, другой стоял на четвереньках и блевал. Третьему — у которого все лицо было иссечено кирпичной крошкой и повреждены глаза — помощь пытались оказать в коридоре.
Снайпер ушел.
Лейтенант полиции Лос-Анджелеса Митчем Ген находился в передвижном полицейском штабе у гостиницы «Бельведер», когда полицейская радиоволна донесла информацию о стрельбе неподалеку. Это привлекло внимание лейтенанта, он отвлекся от стаканчика с кофе, восьмого за день, который героически пытался проглотить и взялся за рацию.
— Сто семнадцатый, это двадцать девятый — назвал он свой позывной — что там у вас происходит…
Позывной лейтенанта — двадцать девятый, всего два знака — отражал его высокое положение в иерархии LAPD.
— Двадцать девятый… — донесся до штаба взволнованный голос — у нас тут десять-двадцать четыре, нападение на полицейских. Подозреваемый скрылся. У нас трое раненых полицейских и нам нужна карета скорой…
— Объявляйте перехват. Мобилизация уровня четыре — бросил лейтенант — я еду.
Настоящему полицейскому собраться — только подпоясаться, поэтому лейтенант подхватил пиджак, который таскал на плечах и в жару и в холод — и протиснулся к выходу.
На пороге он столкнулся со своим извечным напарником, детективом первого класса Гарри Спилейном. Говорили даже, что он дальний родственник Микки Спилейна — но это было не так.
— Что нового?
— Классная работа, лейт — детектив показал большой палец — кто бы ни был этот ублюдок, я поставлю ему пива, как задержим, потому что он избавил нас от множества проблем разом. Паф-паф-паф — и все, нам можно идти в отпуск.
От неприятного предчувствия похолодела спина.
— Трупы опознали?
— Так точно, хотя башка разворочена, не дай Боже.