Жалела ли я о том, что рассказала парням правду?
Нет.
Я не была настолько глупа, чтобы не понимать того факта, что однажды правда все равно всплывет наружу. Все тайное всегда становиться явным. И, рассказав парням правду сейчас, я не только избежала ненужной обиды — а ведь они могли и обидеться на то, что я умолчала о таком, но и, как мне кажется, убереглась и от более серьезных последствий.
Теперь, зная о том, кто я, они смогут, в случае чего, помочь мне и уберечь от какой-то неприятности. Например, от той же встречи с ректором. И, хоть этого и не избежать, но теперь все мы трое будем действовать более осторожны. Незнание того, что именно ты скрываешь, может лишь ускорить раскрытие скрываемого. А так, парни знают мою тайну и знают, о чем стоит умолчать.
Да и не получилось бы долго скрываться. Во-первых. Все равно возникли бы вопросы по поводу моей реакции на Дарриана. И еще непонятно, к каким выводам парни бы пришли. Вдруг бы пошли, как настоящие старшие братья, выяснять отношения с парнем, который обидел их младшую сестренку. Вот уж была бы сцена из сцен…
Да и чуть позже я бы не смогла от них скрыть то, что интересуюсь делом убийства пятидесятилетней давности, где жертвой стала принцесса. Мое любопытство по этому делу непременно заинтересовало бы их. А сложить два и два не так уж и сложно. Конечно, поверить в такое очень трудно, но парни бы в итоге отыскали доказательства того, кто я на самом деле. И кто знает, возможно, их интерес в свою очередь привлек бы чье-то внимание? А так они не только не станут искать доказательства, подтверждающие тот факт, что я та самая принцесса, но и смогут прикрыть меня в случае чего, верно?
— Да нет, быть того не может, — неверяще произнес Лин, — да вы меня разыгрываете!
Но, взглянув на наши серьезные, немного усталые лица, ошарашено пробормотал:
— Не разыгрываете…
И замолчал.
Лин пристально смотрел на меня, словно старался сквозь иллюзию разглядеть лицо принцессы Ярины. А может быть, он пытался что-то увидеть на моем лице. Прочитать какой-то ответ в глазах.
Я не знаю, что искал во мне Лин.
Просто он резко вздохнул, покачал головой и тихо рассмеялся:
— Ну ты, конечно, даешь, мелкая. Я ко многому был готов — уж слишком ты необычная. Но к такому… Если бы я не ощущал то, что моя голова сейчас распухнет и лопнет от услышанного, я бы подумал, что я сплю.
После этого, немного помолчав, Лин добавил:
— Ант прав — подобное не стоит произносить вслух. И, Яра… я обещаю, что сохраню твою тайну. А теперь ответьте мне, что мы будем делать с ректором?
И от этого простого «мы» стало так светло на душе!
— Не думаю, что здесь можно что-то сделать. Нужно лишь время — я постараюсь привыкнуть к его присутствию.
— Если что, я помогу. Буду немного приглушать твои эмоции на первых порах. Чтобы ты привыкла.
— Да, это было бы замечательно.
— Но почему такая реакция? Нет, я все понимаю — неожиданная встреча с человеком, к которому ты была неравнодушна спустя столько лет — это любого выведет из равновесия. Но откуда настолько бурная реакция? Меня едва ли не дезориентировало.
Ант задал вслух тот же вопрос, что волновал и меня саму. Я и правда не понимала, почему меня так тянуло к нему, так трясло от одного его взгляда.
— А слухи о его любви? — неожиданно спросил Лин.
— Что? О чем ты?
Тяжело вздохнув, Лин невольно поморщился — а это знак, что то, что он сейчас скажет, слухи. Лин терпеть не мог слухи и домыслы и, когда ему приходилось работать с чем-то подобным, у него всегда появлялось вот такое недовольное выражение лица.
— Так, это даже не предположение, а так… Смотрите, наш ректор — темный маг, верно? Верно. А я даже сейчас, не особо задумываясь, могу выдать штук десять разных слухов и легенд, что ходят про таких вот магов. И хоть я такие слухи на дух не переношу…
— Ближе к теме, Лин, — нетерпеливо произнес Ант. Да и я жаждала услышать, до чего додумался наш рыжий друг — что-то подсказывало мне, что его предположение если и не будет верным, то уж точно будет недалеким от истины.
— Так я и говорю. Среди таких слухов часто ходят разговоры про невест темных магов.
— А, это там, где говорят о том, что не стоит смотреть темным магам в глаза? Что они могут отдавать часть своей души невесте, и эта частичка с тех пор будет следовать за ней, словно тень, храня от опасностей и бед? — вспомнила я то, что слышала раньше.
— Именно! — воодушевленно воскликнул Лин.
— Да ну нет, это же все сказки. Не может это быть правдой, — тут же произнесла я.
— А я бы не был столь категоричен. В каждой сказке есть доля правды. Я не говорю, что нужно тут же верить во все, что говорят о темных магах. Но может в этом есть часть правды? Может и не душа такого мага следует, а часть магии, например. Или еще что-то. Кто знает? Но в этом определенно что-то есть.
— А причем здесь я и те чувства, что я испытываю при виде Дарриана? Нет, я не отрицаю того, что когда-то любила этого человека. Поняла я это, правда, гораздо позже, но все равно любила. Да и сейчас но очень дорог для меня. Но это с моей стороны! А со стороны Дарриана ничего подобного не было! Он испытывал ко мне дружеские чувства. Возможно, был немного влюблен, но не настолько, чтобы расставаться с частью своей души из-за меня!
Это было правдой. Если я, будучи принцессой, любила этих троих со всей пылкостью, а потом, когда видела свою прошлую жизнь через призму снов, полюбила со всей глубиной, но парни… Мне всегда казалось, что это была лишь влюбленность. Детская влюбленность, о которой с улыбкой и смехом вспоминаешь через года… Вот только ни Лин, ни Ант, кажется, не разделяли моего мнения. Иначе почему они смотрят на меня так странно, словно я ребенок, который сморозил какую-то несусветную глупость?
— Я так понимаю, ты ничего не слышала о единственной любви нашего ректора, что в итоге подвигло его на постройку данной Академии? — мягко, даже осторожно спросил Ант.
— Н-нет.
— Теперь понятно. Одной из главных причин, почему наш ректор решил основать эту Академию, является смерть его любимой. Он создал эту Академию для того, чтобы выучить здесь воинов — воинов, что будут следить за порядком в городах и предотвращать преступления. Чтобы больше никто не потерял своего любимого человека, как потерял он когда-то. Чтобы всегда нашелся хотя бы один воин, который смог бы предотвратить убийство.
— Но я…
— Это произошло после смерти его любимой. После убийства принцессы Ярины, чью смерть никто не смог предотвратить, — мрачно произнес Ант.
— И Академия отчасти носит в названии ее имя. Ее и того человека, что основал эту Академию. Соедини имена. Ярина и Дарриан. Яриан. Академия Яриан. Это ты — та, любовь к которой наш ректор пронес сквозь года. Это ты, Яра, — добавил Лин, — и ты хочешь сказать, что ради тебя он не отдал бы часть своей души? Да он бы, не задумываясь, отдал всю свою душу лишь за то, чтобы ты жила.
Сказать, что я была оглушена услышанным — ничего не сказать.
Это… Осознание того, какую боль отчасти по моей вине пережил Дарриан, рвало душу на куски, и все эти кусочки тянулись к тому, кто любил меня. Но я не могу. Я правда не могу пойти к нему и рассказать о том, кто я. И осознание этого разъедало мое сердце, словно я окунула его в кислоту.
— Яра. Яра, послушай меня внимательно. Ты не виновата, хорошо? Ты ничего не могла тогда сделать. Это не твоя вина, что кому-то захотелось твоей смерти. Яра, прошло пятьдесят лет — любые раны со временем заживают, любая боль понемногу отступает. Ему сейчас не так больно, слышишь? Он справился. Поэтому тебе не нужно сейчас бежать к нему и рассказывать о том, что ты жива. Подожди, слышишь? Он… он не знает о том, что ты можешь быть жива — никто такое даже предположить не может. А значит, он может подождать. Ты можешь рассказать ему потом, позже, когда узнаешь имя своего убийцы. Яра, послушай, это опасно. Это очень опасно. Если ты сейчас расскажешь ему о том, что ты жива, это может подвергнуть его жизнь опасности. Он не успокоиться, пока не отыщет того, кто убил тебя. Он и сейчас ищет, но, узнав, что ты жива, он утроит свои поиски. И это привлечет внимание слишком многих. Понимаешь?
— Дд-а, — хрипло произнесла я, — это привлечет внимание убийцы. А он влиятелен и опасен, он может попытаться убрать Дарриана, чтобы Дар не узнал правду.
— Верно. Ты же сказала, что тебя предал кто-то близкий, верно? Значит, твой враг приближен к императорской семье. А это очень опасно. К тому же рано пока кому-то знать о том, что ты жива. Пойми, Дарриан — темный маг. Могут пойти нехорошие слухи о том, что ему каким-то чудом удалось вернуть тебя из мира мертвых. Кстати, а ты сама уверена, что это не он тебя вернул?
— Уверена. Я перед своей смертью провела ритуал. Хотя… сейчас я не могу быть ни в чем уверена. Возможно то, что я вернулась, не случайность. Эти сказки про душу темного мага…
— Вот, видишь? Тебе пока нельзя рассказывать ему правду. Слишком рано. Все, успокоилась? Хорошо. А теперь послушай — держаться вдали от ректора не получится. Сама же видишь — тебя тянет к нему со страшной силой. Ант, это ведь только одностороннее притяжение, верно?
— Да. Я не чувствовал, чтобы ректора тянуло к мелкой. Хотя я его вообще довольно плохо ощущаю. Темный маг, да и еще идеальный контроль эмоций — что я еще могу сказать?
— Понятно. Ладно, будем верить, что его и дальше к тебе не будет так тянуть. А вот тебе стоит держаться к нему поближе. Хотя бы какое-то время. Думается мне, что все же с душей темного мага не все так просто. А так, почувствовав, что ты находишься рядом с основным носителем души, та его частичка души, что находится в тебе, успокоиться и перестанет тебя так тянуть. Ну, я так думаю.
— Главное, чтобы «основной носитель души» не почувствовал притяжение, — произнес Ант.
— Не должен. Не почувствовал же за это время?
— Что ж, основная задача ясна — нужно сделать все, чтобы Яра находилась поблизости от ректора как можно чаще и дольше. А значит, теперь нам жизненно необходимо приложить все усилия для того, чтобы он для наставничества выбрал нашу группу. Яра, готовься, ближайшие дни будут очень непростыми.
На это я лишь обреченно застонала — я прекрасно понимала, что моя первоначальная задача не выдать себя усложнилась в десятки раз.
И теперь будет действительно очень сложно.