Пауза затягивалась.
Я все никак не могла прийти в себя — встреча с Лео выбила меня из колеи. Слишком неожиданно, слишком быстро — я едва успела смириться с мыслью о том, что мне придется очень часто находиться рядом с Даром. А тут еще и Лео… Неудивительно, что не смогла сдержать резкого вздоха при этой встречи. Хорошо еще, что только вздохом все и ограничилось — я словно онемела и не могла произнести ни слова. Да и даже если бы могла — много ли я бы сказала?
— Яра? — в голосе Дара только глухой не расслышал бы беспокойства.
Это неожиданно успокоило, заставило прийти в себя.
Ну и удивило, конечно — с чего бы такое неприкрытое беспокойство? Или я так плохо выгляжу, что заставляю остальных переживать о моем самочувствии? Но Лео не выглядит встревоженным. Может Дар так обо всех своих студентах волнуется? Не замечала. Возможно, конечно, но…
Но даже Лео, перестав разглядывать меня, перевел взгляд на Дара, и теперь смотрел на него удивленно, даже несколько ошарашено, словно увидел восьмое чудо света.
— Яра, все в порядке? — вновь спросил Дар, и я осознала, что до сих пор еще ничего не ответила.
— Да. Да, Наставник, все в порядке. Кажется, я несколько переусердствовала в тренировках по созданию амулетов переноса. Но у меня наконец-то все получилось, — радость от первого успеха в этом нелегком деле была начисто смыта шоком и беспокойством. Даже улыбка, что я выдавила из себя, не смогла никого из присутствующих обмануть.
— Ты молодец. И правильно сделала, что сразу же пришла и сообщила о своих успехах, — похвалил меня Дар, но из его голоса до сих пор не пропало беспокойство. Волнуется? Переживает за меня? Но почему?
И почему это интересует и беспокоит не только меня, но и Лео? А в том, что это его беспокоит, я не сомневалась — это было видно. Он, нахмурившись, смотрел на Дара, словно тот делает что-то необычное и… плохое? Неправильное? Словно волноваться о ком-то — это то, что Дар делать не может. Не должен, я бы даже сказала.
Да и на меня теперь Лео начал поглядывать не только с любопытством. Этот взгляд сложно было разобрать — слишком много в нем присутствовало. Здесь и словно охотничий азарт, и исследовательский интерес, и что-то такое, что я разобрать и вовсе не могла.
Как проще было бы, если бы сейчас рядом со мной были ребята. Ант бы мог утихомирить мои эмоции и попробовать прочитать Лео — точнее увидеть то, что он сейчас чувствует. А Лин бы тем временем отвлек бы внимание на себя, при этом ненароком смог бы выудить какую-нибудь интересную информацию — в этом наш рыжий друг был хорош.
Но, кажется, я отвлеклась…
— Да, вы ведь просили сразу же сообщать. И извините, что так ворвалась. Я, пожалуй, пойду, — неловко произнесла я, спрятав руки за спину. Не нужно никому было видеть, как я нервно, до побледневших костяшек, сжимаю пальцы в кулаки.
— Дар дружище, не хочешь меня познакомить с этим очаровательным созданием? Твоя ученица, да? Теперь я уверен, что она в итоге попадет к нам в ведомство. Об этой девушке уже ходит немало слухов среди моих ребят — все наперебой расхваливают ее способности. Ни за что не прощу себе, если этот цветочек не попадет к нам…
Цветочек.
Цветочек… Цветочек… Цветочек…
«… эй, Цветочек, я знаю одно место, которое мы еще не обследовали… Цветочек, я тут недавно прочел одну книгу, и знаешь, ты… ну что ты как маленькая, Цветочек, носишься здесь, смотри, вся в царапинах… Цветочек, держи нож, как положено, или ты хочешь оттяпать себе палец…что случилось, Цветочек?… не унывай, Цветочек, у тебя все получится… Цветочек, хватить сидеть в четырех стенах и чахнуть, тебе, как и цветочку, нужны солнце и свежий воздух… Цветочек…»
Цветочек.
Он называл меня так, в детстве. Называл так только меня, никого больше. Он ведь терпеть не мог цветы. Говорил, что лишь я — единственный цветок, достойный его внимания.
А теперь…
Теперь он совершенно незнакомую девушку называет моим детским прозвищем.
Моим.
Принадлежащим лишь мне одной!
Скольких он за все эти года называл «цветочками»? Неужели совсем забыл?
Я не могу ничего требовать, верно. Его «Цветочек» из детства погиб. Но услышать из его уст свое прозвище, когда он обращается к другой…
Это больно.
— … так что, цветочек, будь уверена, никаких проблем с нами не будет, — произнес Лео, с каким-то странным весельем глядя то на меня, то на Дара.
Ну уж нет!
— Я. Не. Цветочек, — холодно произнесла я, из последних сил сдерживая даже не злость — ярость, рвущуюся наружу.
Ложь.
Какая же это все-таки ложь — ведь я именно та, кого Лео раньше называл этим прозвищем. Это даже несколько забавно — то, что он вот так, случайно, попал прямо в цель. Я бы, наверное, посмеялась над данной ситуацией.
Но мне было совсем не смешно.
Кажется, такого поведения от меня никто не ожидал. Лео, резко перестав улыбаться, впервые с нашей встречи посмотрел на меня серьезно, пристально, словно в моих словах было что-то особенное. Словно этим своим выпадом заставила очнуться, отбросить смех, прийти в себя, задуматься… Мне даже на мгновение показалось, что он пожалел о таком обращении в мою сторону. Более того, мне почудилось, что он увидел, как невольно причинил мне боль своими словами. Увидел, как это прозвище задело меня за живое…
Он молчал. Не говорил ни слова, лишь внимательно смотрел на меня своими глазами.
До боли знакомыми глазами.
И этот взгляд рвал мне душу. Навевал такие воспоминания, от которых начинало першить в горле, а на глазах начали наворачиваться слезы.
Я не могла позволить им увидеть свою слабость. Свою боль.
— Извините, Наставник, мне действительно нужно идти, — произнесла я и, коротко поклонившись обоим мужчинам, выскочила из кабинета, сдерживаясь из последних сил, лишь в последнее мгновение, заметив, что Дар, кажется, еще более обеспокоенно смотрел на меня.
Нужно было убираться отсюда. Как можно дальше. С них станется остановить меня и потребовать объяснения. А я не уверена, что смогу выдержать их внимание даже минуту.
Не хватало им видеть, насколько сильно меня задела эта встреча. Я и так, кажется, провалилась по всем фронтам. И мне определенно нужно в самое ближайшее время обдумать, что я буду говорить Дару. Не сомневаюсь, что он спросит о моей неоднозначной реакции на эту встречу и на это прозвище.
Цветочек…
Цветочек, да? Вот, значит, как, Лео? Ты полюбил цветы? Или я уже перестала для тебя быть «единственным цветком, достойным внимания»? Так ты, кажется, раньше говорил…
Часть меня понимала, что обижаться, как минимум, глупо. И еще более глупо думать, что он, спустя пятьдесят лет будет лелеять в памяти это детское прозвище. Да и обидеть он меня явно не хотел — не в его это правилах. А уж про особенную манеру разговора Лео не слышал разве что глухой.
Но мне все равно обидно. До слез, до сбившегося дыхания, до побледневших костяшек пальцев. До боли где-то внутри.
Словно красивейший цветок сорвали с куста и втоптали в грязь.
Словно лишь для меня одной то прозвище было ценно.
Значимо.
Наверное, я слишком наивна. Наверное, я слишком многого хочу.
Я так часто повторяю себе о том, что с тех пор прошло столько лет, но стоит мне лишь встретиться с прошлым, как я это тут же забываю. Часть меня подсознательно ждет, что они будут реагировать на меня, как раньше. Что наше общение продолжиться, словно этих лет не было.
Вот только и я, и они уже не те, что раньше. И эта часть меня, что так держится за прошлое, злится. Наверное, лишь время способно уменьшить эту мою болезненную тягу к прошлому.
Что ж, ладно. Думаю, я смогу с этим смириться и как-то пережить.
Но если он еще раз посмеет назвать меня «цветочком»… я покажу ему, что не все цветы бывают безобидными.