Сказать, что я была оглушена тем, что я узнала — ничего не сказать.
Слишком много эмоций смешалось во мне — это и страх за Ярину, и ужас от осознания неизбежности, и глупая надежда на спасение. Ведь парни спасут ее, не так ли?
Ярина долго не могла уйти от духов — ноги просто отказывались идти. Поэтому, когда за ней пришла Иллиана, девушка, не выдержав скопившегося напряжения, разрыдалась, невнятно рассказывая о том, что она совсем скоро умрет. Вряд ли старшая сестра из этого лепета разобрала многое, но суть все же уловить смогла — Ярине предрекли скорую смерть.
Я видела, что, как бы Иллиане не было больно, она понимала, что вряд ли кому-то под силу спасти ее сестру — то, что предрекли духи, практически невозможно изменить.
И мне от этого осознания становилось жутко, потому что впервые за двадцать пять лет я нашла объяснение этим снам… Но это объяснение было слишком невероятным, слишком пугающим, слишком… слишком.
Поэтому я до последнего верила в то, что Ярина все же спасется, хотя где-то глубоко внутри я все же знала, что будет дальше.
Но я верила, что все же предсказанное можно изменить. И если Ярина не сможет что-то придумать, то уж парни-то явно смогут сообразить, как спастись младшей принцессе.
Вот только срочные письма, которые Ярина отправила сразу же, как вернулась в комнату, остались без ответа. Ее мальчишки, ее лучшие друзья, те, кого она так любила, не мчались ей на помощь. От них вообще не было никакого ответа. Да, она не могла в письме о многом сказать, но о главном она все же сказала — о том, что она в смертельной опасности и ей срочно нужна помощь.
Они просто не пришли. Хотя письмо все же получили — она это почувствовала.
Уже намного позже я узнала, что пусть письма они и получили, но вскрыли их они далеко не сразу. А когда вскрыли и, прочитав, помчались на помощь, было уже поздно что-либо делать.
Судьба действительно была настроена против Ярины.
Первый день из трех, что были отведены младшей принцессе, прошел быстро и запомнился горьким привкусом страха на губах.
Мой день после этого сна тоже прошел сумбурно, в бессмысленном, пустом беспокойстве — меня медленно отравляло отчаяние от понимания того, что я ничего не могу поделать. Мне остается лишь смотреть, оставаясь безмолвным зрителем — такова была моя участь.
Второй день прошел в нервном напряжении — Ярина все ждала той минуты, когда придут парни и спасут ее. Или хотя бы успокоят и подарят немного уверенности, которой сейчас ей не хватало. И только глубокой ночью, практически на рассвете третьего дня Ярина осознала, что никто не придет.
И пророчество исполнится.
Ритуал разделения души она проводила в каком-то странном состоянии, похожем на транс. Она делала все спокойно и плавно, словно не разделяла сейчас свою душу, а проводила какой-нибудь другой слабенький ритуальчик.
И только почувствовав холодную, тянущую пустоту внутри, Ярина поняла, что все.
Это конец.
Обратного пути уже не было.
Лишившись большей части души она. Казалось, лишилась и большей части страха. Осталось лишь небольшое беспокойство, почти угаснувшая надежда и горькая обида. Обида на всё: на несправедливый мир, не жестокую судьбу, на парней, которые не пришли, на сестру, которая, казалось, и вовсе забыла о том, что Ярина должна умереть. А может и правда забыла — кто знает, как устроены эти предсказания? Вдруг те, кто услышал о них, тут же забывали об этом?
Ярине казалось, что все происходящее вокруг — лишь долгий, слишком сильно затянувшийся кошмар и ей стоит лишь пережить этот день — и тогда она очнется ото сна. И все станет, как было раньше.
Наверное, именно поэтому принцесса сделала единственное, что могла в данной ситуации — она спряталась в своей тайной комнате, доступ в которую был ограничен. Своеобразный «ключ» от этой комнаты был всего лишь у нескольких близких людей, которые точно не были способны на предательство.
Бессонная ночь, полная волнений, изматывающий и довольно болезненный ритуал, дикий стресс, что испытала Ярина за последние три дня — все это сказалось на девушке и она уснула.
Я и правда не помню, как провела этот день. Единственное, что мне запомнилось, это мысль о том, что нужно как можно скорее лечь спать. Стоит всего лишь уснуть и я узнаю о том, спаслась ли Ярина. И, уже исходя из этого, смогу делать другие выводы.
Вот только сон, как назло, не шел. Я не могла уснуть весь день. Я не смогла сомкнуть глаз и ночью. Волнения и переживания вылились в то, что я просто не могла уснуть — слишком сильным было мое нервное напряжение.
В итоге я не спала двое суток. Просто не могла уснуть. На второй день я даже рискнула и выпила снотворное, но ничего, кроме жуткой головной боли и жажды я не получила.
Спасительный сон пришел ко мне на третьи сутки моего бодрствования — и не дал мне никаких ответов.
Мне снилось что-то невнятное — казалось, меня, связанную, куда-то тащили, чтобы затем сбросить на какой-то камень, смутно напоминающий алтарь.
И на этом все.
Была ли я раздражена таким непонятным сном? О, мягко сказано! Я вновь и вновь вспоминала отрывки сна, стараясь понять, что же мне, все-таки, снилось.
В итоге, так ничего не решив, я решилась дождаться следующего сна…
Который мне ничего не дал. Потому что впервые за двадцать пять лет мне ничего не приснилось. Или же я впервые за свою жизнь забыла свой сон.
Стоит ли говорить о том, что осознание произошедшего появилось у меня только через три дня?
Только через три дня я осознала простую истину — больше Ярина мне сниться не будет, потому что нет больше принцессы.
Ярину убили.
На осознание другого факта мне пришлось потратить гораздо больше времени. Две недели я потратила на то, чтобы принять это. Две недели я не могла осознать это. И все же не в моих правилах было обманывать себя.
Да, теперь я понимала, что мои странные сны снились мне не случайно.
Путь это даже звучало дико, но факт оставался фактом — мне не зря снилась Ярина.
Потому что она — это я.
Потому что это ее душа каким-то образом оказалась в этом мире.
Ярина — это я. Я — это она, младшая принцесса, чтю жизнь я заново проживала в своих снах. А проживала ли? Или будет правильным сказать «вспоминала»?
Принять это было безумно сложно. За эти двадцать пять лет я по-разному относилась к Ярине и по-разному воспринимала ее: я ее любила и ненавидела, я жалела ее и завидовала ей, я восхищалась ею и презирала ее. Она была для меня то потерянной сестрой-близняшкой, то моим отражением в магическом мире, то той, кем я была в прошлой жизни. В последнее время я все чаще воспринимала ее как подругу и вместе с этим она порой казалась мне персонажем из какой-то истории.
Но я никогда не думала о том, что она — это я.
Что я — это она.
И я теперь совершенно не представляла, что делать с этим знанием. Как использовать его? И зачем оно мне вообще нужно?
Раньше я думала, что если бы я наверняка узнала о том, существовали ли Ярина и парни в реальности, то мне бы легче жилось. Легче было бы воспринимать мою странную любовь.
Теперь я понимала, что глубоко заблуждалась на этот счет.
Легче? Как же! От осознания того, что это все реально, становилось лишь больнее. Больнее было оттого, что я просто не могу вернуться в тот мир, потому что не знаю, как это сделать.
Все бы отдала за такие знания и за способ вернуться на Арлион. Ни на мгновение бы не пожалела, покинув Землю навсегда.
А что меня держало здесь? Родители? Так об отце я уже давным-давно ничего не знаю, а матушка… Матушке я никогда не нужна была. Как, впрочем, не особо нуждалась в ней и я. Бабушка? Так ее уже больше шести лет нет в живых. Работа? Нет, определенно нет. Семья? Да нет у меня здесь семьи, не сложилось… Да и вообще в этом мире ни с чем у меня особо не складывалось — ни с отношениями, ни с дружбой, ни с карьерой. Все мое нутро стремилось на Арлион и только сейчас я окончательно понимаю, почему меня всю жизнь тянуло туда. Почему иногда накатывала необъяснимая грусть по этому сказочному миру.
Меня просто тянуло домой.
С самого первого моего вздоха тянуло назад, домой.
Вот только я не знала, как вернуться.
Я усиленно вспоминала все, что знала о магии и о порталах. Старалась каждый день мысленно тянуться к Арлиону, моля о том, чтобы меня вернули обратно. Даже пыталась создать хотя бы простенький амулет. Впрочем, безуспешно — на Земле не было магии, и потому воспользоваться ей я не могла.
Я придумывала сотни способов, и все они не подходили. Были провальными. Невыполнимыми.
Знала ли я, что всего лишь стоило просто взять, успокоиться и немного подождать? Могла ли я подумать, что все так просто? Что важно всего лишь искреннее желание.
Потому что если у человека столь велико желание вернуться домой, то он вернется домой.
Рано или поздно.
Так или иначе.
Но вернется.