На Свалке любой порез или ранка - ЧП. Все бросай - беги прижигай немедля. Как здесь оказались? Девочка-Лидер раз играла с ножом - тем самым, что в Красной Хате забрал - порезалась. Стрелок перепугался сильно. Но Зеленка с крыльями своим безобразным отростком, вроде пиявки, к ранке прижала - затянулось, потом даже сукровица не вытекала. Жаль Лекарь давно не живой - полюбовался бы - как врачевать можно. Тогда обошлось, ни капли не упало.
Как погибла группа - далеко от себя не отпускал ни ее, ни особо Желудка, да куда его отпустишь - помрет. Диво, что Желудок вышел, сам дотопал и их нашел. Такое, если и случается, то раз в жизни.
Нож после того случая ее словно заворожил - когда в духе был, давал играть, но под присмотром. Замечал, будто желание в ней свербило - снова себя по ручонке полоснуть, какой-то бес в глазах... и не уследил. Упала на нож! Бросился, подхватил на руки, шагнул... И тут поплыло все, и сразу ночь.
Очнулся, даже по сторонам не глядел - ночь светлая сверху навалилась своей безграничностью, будто гвоздей понатыкано - шляпки светятся подмаргивают. Лезвие почернело, как после костра - окалина черная отпала, снова стало чистым.
Желудок выл, потом стал скулить. Ударил ногой, чтобы заткнулся.
Дернул нож из плеча, пахнуло жженым. Раньше бы сказал, что с такой раной и не каждый взрослый выживет, а сейчас удивительно спокойный был. Лахудра эта неправильная, что прибилась к ним, свои перепонки раскинула, во всю ширь легла, распласталась, будто прилипла. Не мешал ей... Откуда-то знание пришло, что справится. Понимал, что снова вытащит. Его самого с такими дырами выходила, что не поверил бы. А тут плечо. Обойдется. Вот куда вдруг Свалка делась?
Без мусора не проживешь. Понял - погибель пришла.
Наконец повезло, нашли чье-то кострище старое - банки ржавые брошены, тряпка непонятно от чего... И будто полегчало, понял - еще поживем!
Банки приспособил к делу. Воду перепаривал, давал пить - вспомнил старый способ на болотах: в большую воды - камешек на середку, чтобы торчал, на него банку поменьше, сверху всего банку уже поплотнее - чуть вогнул к середине, тем же камнем выправил, к середке вогнутого для уверенности тряпную нитку прилепил и спустил в малую банку, чтобы стекала внутрь по ней. Теперь, знай-следи, чтобы снизу горело, а в самой верхней всегда холодная была.
Вода была рядом, к воде никого не пускал - страшная вода - как стекло прозрачная.
Канал, будто дураками копанный - кривой, зигзагами. Сам то шире, то уже, в дурном сне такое не привидится, но что самое жуткое было не в том... Вода в нем двигалась непрерывно - не ветром ее толкало, не сезонно, а сама по себе. Страшно! На заметку взял - там, где глубже, медленно ползла, а где дно совсем уж просвечивало, скорость набирала, даже ершилась верхом, хотя заветрие. А подводная трава (впервые такое, чтобы траву видать) - длинная, вся по ходу движения вытянулась, колышется, словно волосы на ветру. Тени в воде мелькают, не крупные, но много, значит, и крупные есть.
Зелень кругом, воздух дурной, голова от него первое время сильно болела. После понял, что чистый он слишком - хуже, чем в Болотных Провинциях. Но там хоть запах спасал, а здесь и запах какой-то чистый - голова кругом, тяжело такое переварить. Вокруг не хвощи, а очень плотные растения, вроде древних, что Лекарь так любил.
На чужом кострище поставить свое не рискнул. Устроился поодаль - место, хоть и страшно, но удобное. Пластика для костра, обыскался, не нашел, но можно по бедности и хвощи пережигать, только если осторожно - мертвый сухой хвощ, как зелье, сгорает моментально. Здесь таких хвощей не было, какие-то иные, попробовал те, что от больших хвощей отпали - удивительно они горели, много интереснее пластика. Хотя не так ровно, да потрескивали, искры разбрасывая - раз даже кусок земли занялся. Затоптал, чтобы дальше не пошло, потом сообразил - обкопал, обрыхлил вокруг костра. Дым приятный. Пластик так не горит. Дым был иной - уютный, очень живой, вкусный дым. Его хотелось глотать. Желудок только тем и занимался. Прямо млел у костра, глаза закатывал. Пришлось гонять, помнил, как некоторые на отвар из особых хвощей подседали.
Пробовал из местных хвощей воду давить - нашел чуть похожие - не получалось, какие-то другие они. Стал выпаривать воду из воды, как когда-то в Болотных Провинциях. Не настолько они крепкие, чтобы навроде Желудка хлебать воду из канала...
Стрелок умел наблюдать. Странное животное через канал перебралось - коричневые хвощи на голове растут. Тени в воде его не тронули. Сам руку сунул, долго ждал - никто и не пытался схватить. Значит, скорее всего, охотились друг за другом - те, у которых зубы имелись. Одну на щепу наколол - вытащил, зубы очень даже разочаровали, сильно мелкие. При таком размере могли бы быть покрупнее. Ни на оружие, ни на поделки не годились.
Когда бродил вдоль канала, по зарослям, наткнулся на толстого, полосатого, неуклюжего, с четырьмя лапами. Стал выцеливать, чтобы наверняка, а Лидер не дала, принялась корзину раскачивать - прицел сбивать. Может, и правильно... Стоит попробовать с живностью местной миром расходиться? Но только не с той, что в воде. В воде сильно чужая - мозги у нее жидкие. Сильно уродливая. В воде уроды! Но вкусные - проверил. Жить можно!..
ГЛЮКОЛОВ
Впервые на меня Блин Блинычи орут. По очереди. Сначала один, потом второй, потом меняются. Аж в глазах зарябило. Хоть бы рожу одну пометили - синяк поставили. Я уж и сам хотел, чтобы не запутаться. Наверное, трудно одинаковым жить. В нашей резервации только так: если один на чем-то попался, на всякий случай, двоих будут бить, чтобы ошибки не вышло. Ошибаться никто не любит. А в детстве им должно быть перепадало, слишком уж характером въедливые. Блин орал оглушиссимо, Блиныч ему вторил. Прямо торы какой-то начитались, в которой про меня плохо написано!
Орут? Это они меня на том поймали, что я им не всю инфу сдаю. Интересно, как узнали-то? Я же сам на себя не стучу, а больше никто не в курсах. Странно это. А инфу я стал придерживать, после того, как в одном из погружений их самих пеленгнул. Еще молоденьких - в костюмчиках и с галстуками. Уроды из уродов, кстати. Не понимаю, как можно удавки на шее носить? Но сейчас орут из-за Восьмого, будто я виноват, что до него не дотянуться, и еще коллекцию мою склоняют - самодеятельность. Мол, только тех можно смотреть, тех глючить, которых Контора разрешает.
Пришел нерводрал по душу! Уже и в мозгу собственном не спрятаться. Надо же! Отморализировали по самые гланды... Прежде, чем показывать (тех, кого в башке сосчитал), я про Блин Блинычей вот что еще хочу сказать... - Не доверяю им больше! С обычного окна начиналось, причем, про них даже и намека не было, позже вылезли чертями из табакерки. Там долго другой мастрячился - ни на кого не похожий, насколько скользкий. Он мне сильно не понравился. То, что не джокер он - за это отвечаю! Выше шестерок не подымится. Но и шестерки разные бывают. Иные очень даже неплохо устраиваются. Расскажу, как видел. В форме самого натурального рассказа. Сейчас это погружение таким раком расфасую, чтобы вы сами врубитесь во все. По кусочкам разложу в логический забор!
Тут почему не окном, а рассказом? Я иногда не все подряд вижу, разбирать приходится, примерять куски и как бы с собой сшивать. Некоторые не хотят на место ложиться. Тогда к ним мысленно цифры леплю, и тут уже выстраивается ряд... или не выстраивается. Эта сложность постоянная, я, с тех пор, как из Тира ушел и на Контору эту стал работать, только тем и занимаюсь, что бесконечные пузли складываю - кусочки такие нарезанные кое-как. Раньше, чтобы их видеть, мне надо было в сон нырять, правда, не глубокий - поверхностный, а теперь могу увидеть едва ли в любой момент. Только легче от этого не становится, иногда сообразить не успеваю, что настоящее перед глазами, а что-то из окна застилает. И как, собственно, поступать, чтобы шишак не заработать. Иногда думаешь, что настоящее, а это окно оказывается, тогда случается чудное: то песка в кроссовки наберу, не выходя из комнаты, а раз какая-то гадость укусила, потом из нарыва червяка вынули. Бр-р-р!
Опять отвлекся? Я же говорю - пузли это! Весь мир на кусочки порезан! Не сшивается. Мою задачу так понимаю, что иногда, если кусочек к полотну не лепится, стоит и смухлевать - уничтожить какой-то, тогда края могут другим местом сойтись. Очень здравая мысль.
Раньше так не было. Я альтернативную историю тоже учил. У Ивыча - соседа. Слышал, с того началось, что все израильские ядерные боеголовки, которые они вместе с южно-африканерами на паях натырили, а потом их (африканеров) кинули, вдруг взяли да и разом сработали, да так лихо, что было такое государство и больше нет. Должно быть, срок годности вышел. Как государству, так и их ворованному. А вообще-то, тут гадать - тухлое дело. Была такая страна, да рассосалась по миру. Но мой сосед говорил - им не привыкать. У них такое регулярно происходит. Примерно раз в две или тысячу лет.
И еще говорил, что есть среди них такие дурни, которые считают, что это дело поправимо. Не знаю - не знаю... тут что-то в мозгах надо править.
Лакрисов спрашивал втихоря - может быть такое, что стрельни к примеру Гитлера, еще молоденького, и без Второй Мировой обойдется? Сказали, что не может - ситуация на тот момент вызрела, что без Гитлера никак было нельзя. Кому-то исторический нарыв надо было вскрывать. И потом, если Гитлера, вдруг, не станет, за какие такие заслуги евреям будущее собственное государство обломится? Получается, что без Гитлера нет и у них заслуг. Не признают их, потому как за всякую собственную страну голосуют кровью.
Странная эта штука - виртуальная история. Хочешь меньше крови, а получается то же самое и еще сверх того...
На Москву, так слышал, в какой-то истории уронили что-то вязкое. Законсервировали ее на века. Так и вижу иногда, что в желе они все застыли, как те самые сардины.
Кто-то из Лакрисов говорит, что глюколов видит вероятности, а тот, кто глюколовами рулит, может эти вероятности соединять или разъединять. Но это еще не доказано. Еще, что суждено "ходоку глючному" постоянно встречаться с теми же ключевыми фигурами, кто может эту вероятность двинуть в противоположную сторону. Не у себя конечно, не под боком, а будь они в ином месте, в другое время. Вот тогда стрельбы не избежать - потому лучше такого собственного глюколова иметь, что стрелять умеет много лучше чужого.
Другой Лакрис твердит, что это не вероятности, а цельные самодостаточные миры со своей собственной историей, и максимум, что можно сделать, это соединить их в единую цепочку - некое содружество, чтобы они за счет этого обогатились лучшим, что у них есть.
Чтобы два Лакриса сошлись, да не заспорили?
А я так думаю, что будет как всегда... По Ивычу! Многим ли мы промеж собой обогатились, когда цельным миром были, а не отшибками? Куда еще нам со своим аппетитом на чужое!
Но дальше уже шепотом между собой, а там вовсе страшное умысливается: что тропинки эти были всегда, что всегда открыты для определенных ходоков, и даже формулу вероятностей можно рассчитать. И живем мы не в собственной вероятности, а измененной кем-то вне нашего желания.
Как таких ходоков вычисляют? Что таким образом и меня вычислили? Откуда знают - мол, ходок я? Если я сам этого про себя не знал? Думаю, ошиблись, я дальше самого себя не хожу. Иначе думать - черт те что получается! Можно додуматься, что я тоже вероятность. Может ли было такое? Так и хочется рукой в его сторону махнуть - сгинь и приди заново, но уже... Один раз меня перед зеркалом застали - махал сам себе рукой - мол, уйди - надоел!
О чем было? Ах, да! Я тогда про Блин Блинычей ничего такого не знал, знать не хотел, не думал даже, само получилось. Как подсмотрел, много осторожней стал ко всему относиться. И, из того заглядывания своего вывод составил правильный. Всякому свое...
Время ПЛАТИТЬ
1.
Степан Иванович О-ский, женатый на красивой, но холодной еврейке, взявший ее фамилию и тут же, благодаря ряду счастливейших превращений, вошедший в круг, о котором ранее и не мечтал, проснулся от ощущения, что солнце бьет в глаза, а правую руку и ноги что-то держит.
Потолок в квартире отсутствовал. Это было тем более удивительно, что проживали они на четвертом этаже в новом улучшенной планировки восемнадцатиэтажном доме.
- Этого ты брось, не суйся, - донеслось до него, - теневая сторона! Здесь бери, где подтаяло.
- Гляди! - сказал кто-то удивленно. - А этот уже глазами хлопает - дозревает...
- До завтрего полежит... Воткни метелку.
Степан Иванович скорее почувствовал, чем увидел, как подле него выбирают большой кусок желе и кладут на лицо. Приятно захолодело.
- Не успеваем - торопись!
Надо бы помочь, - шевельнулась тяжелая ленивая мысль. Степан Иванович повернул голову на голос - ком с лица упал...
Кругом было пепельное желе. Будто мусс-какао, который любила готовить тетка, а Степан Иванович потреблять с молоком. Голоса удалялись...
Степан Иванович с чмоканьем выдрал себя из мягкой стенки, неловко на четвереньках переместился и заглянул за край.
Внизу, сколько виделось глазу, раскинулась тайга. То есть, это Степан Иванович решил, что это тайга, хотя таких деревьев не видал даже в ботаническом саду Ялты. Еще стояли лошадиные повозки, на которые грузили тела. Изредка лошади нагибались и фыркали на желе. Спасатели были все как на подбор - в беловато-серой материи и с бородами. Ясно - спецгруппа.
Степан Иванович поправил трусы и стал осторожненько спускаться по склону. Желе было кругом. Справа, слева... Желе нависало бесконечным пологим склоном за спиной... На теневой стороне упругое, приятно пружинящее под ногами, на солнечной уже раскисшее скользкое. Один раз Степан Иванович провалился по пояс - приятно и знакомо захолодило, вылезать не хотелось, но почувствовал, что стало вокруг затвердевать, испугался и выкарабкался.
На солнце было хорошо. Степан Иванович посидел и, кажется, даже вздремнул...