Камина в комнате не было, но Альберт все-таки снял стеганый подкольчужник, велев Уильяму отнести его на просушку вниз к огню, и остался только в засаленной рубахе и брэ. Левая рука была синяя в двух местах, а плечо заплыло багровым. Уильям тем временем раздобыл у хозяина шерстяной плащ - ветхий, но чистый, и Альберт, завернувшись в него, улегся на грубую деревянную кровать, на худой соломенный тюфяк, укрывшись сверху рваным колючим одеялом. Как ни странно, Альберт думал не о безумном дне. Похоже, мозг уже боялся впечатлений и сам выбрал историку самую безобидную тему. Альберт размышлял, надо ли платить хозяину за еду и постой. Учитывая грабительский характер рейда, не надо, да еще следовало бы забрать все, что можно унести. Об этом косвенно говорили и тоскливые глаза хозяина гостиницы. Но с другой стороны, если гостиница существует в военное время, значит, кто-то платит и в военное время. А кроме того, существует рыцарская честь, а ведь тогда, за дверью таверны, Альберт дал слово. В кошеле на поясе водились какие-то деньги, историк решил заплатить, но так, чтобы этого не заметили его спутники. Все-таки негоже свое первое посещение Франции начинать с грабежа. В ответ на определенность пришло усталое умиротворение, покорность и даже робкая надежда, что проснется он в своем теле, там, где законы писаны, рыцарей не существует, а грабеж - удел совсем других социальных групп.
9
Когда Альберт открыл глаза - именно открыл, потому что не было ощущения, что он проснулся, - косые солнечные лучи уже растянулись на одеяле. Пиджак, наброшенный на спинку стула, недвусмысленно указывал на эпоху. Издав безумный счастливый крик, больше похожий на кукареканье, Альберт вскочил с кровати и бросился к окну. Через пыльное стекло он увидел деревья, зеленую изгородь вдалеке и желтое поле.
"Вот тебе и сон в летнюю ночь. Но нет, это не могло быть сном, - лихорадочно думал Альберт, суетливо одеваясь и не попадая в рукава. - Сны плохо вспоминаются, как бы реальны они не были. Я же помню все до мелочей: и герб Уолша, и надпись на клинке, и царапины от стрел на кирасе, и даже запах лошади..."
Все еще дрожа, Альберт побежал вниз по лестнице. У двери в ванную замешкался, не нырнуть ли под отрезвляющий холодный душ, но не смог перебороть нетерпение и выбежал во двор. Там было все как прежде, и единственная башня возвышалась за спиной, разве что перед фасадом нового крыла остывал, пощелкивая, раритетный серебристо-синий роллс-ройс годов так семидесятых. Водительская дверь редкого автомобиля была открыта, и, заметив Альберта, из машины тяжело выбрался элегантно одетый старик. Он приветливо улыбнулся, бережно закрыл дверь и оперся на коричневую трость.
- Альберт, если не ошибаюсь? - спросил незнакомец и, не дождавшись ответа, добавил: - Впрочем, кто еще мог в таком волнении выбежать из башни? А меня зовут Анри Крушаль. Я хотел бы с вами побеседовать.
- Может быть, позже? - с трудом подобрал слова Альберт. - Я должен принять душ... К тому же, надо сказать, я неважно себя чувствую.
- Я здесь именно для того, чтобы поговорить о природе вашего недомогания. Точнее сказать, о природе вашего нервного потрясения.
Альберт подозрительно уставился на Крушаля.
- Хорошо. Мы поговорим... Но сначала я все-таки приму душ. Вы можете подождать в моей комнате?
- Спасибо, но без лишней необходимости я не поднимаюсь так высоко: лестница в башне слишком крута. Лучше встретимся в каминном зале, - и Крушаль указал набалдашником трости в виде лошадиной головы на цветные витражи второго этажа.
- Я не заставлю вас долго ждать, - пообещал Альберт и поспешил обратно к себе. Странным образом встреча с Крушалем несколько отрезвила его, хотя сказанные слова начали доходить до сознания только сейчас. Лишь забравшись в душ, Альберт сообразил, что визит агента может быть связан именно с его ночным путешествием во времени. Во всяком случае, некоторые слова Крушаля трудно было истолковать иначе.
Стоя под сильным напором воды, Альберт забыл про мыло и шампунь, целиком уйдя в воспоминания. Вчерашние приключения не надо было воскрешать, припоминая как сон, тяжело и мучительно. Весь день в прошлом - от и до - стоял перед глазами, и можно было мысленно вернуться в любую его минуту и повторить любую фразу того же Ришо или Гроуса. Альберт, пожалуй, простоял бы так еще долго, принимая теменем бьющие струи, потому что вода доставляла теперь какое-то новое непривычное удовольствие, словно он очень давно не мылся и вот только сейчас снял доспехи. Ведь как мечталось ему о душе по дороге в аббатство, когда чесалось все тело... Но Альберт одернул себя - пора поговорить с агентом. Он поспешно выбрался из кабинки и зарылся лицом в пушистое полотенце. В глубине души было жаль, что все закончилось, и теперь никогда не узнать, во что вылился для капитана Уолша неудачный рейд 1370-го года. Впрочем, явно ничем хорошим.
Бледный и непричесанный, Альберт зашел в каминный зал, где уже сидел Крушаль и перебирал какие-то бумаги из своей папки. Его узкие очки съехали на нос, он был озабочен и лишь кивнул. Историк уселся напротив и в ожидании сложил руки замком, но Крушаль не спешил приступить к разговору, целиком сосредоточившись на открытках. Наконец лицо его просветлело, видимо, он нашел, что искал, и быстрым движением, словно фокусник, переложил что-то из папки в портфель.
- Итак, судя по вашему виду, вам удалось раскопать что-то о прошлом замка? - спросил Крушаль, удовлетворенно сняв очки и сосредоточив внимательный взгляд на историке. - Какой же пласт времени вы подняли?
- Столетнюю войну... Весьма интересный период. Но вы ведь сначала хотели поговорить о природе моего недомогания?
- Действительно, время поговорить о времени, уж простите за каламбур, - улыбнулся агент. - Что же произошло ночью?
Альберт насторожился, но решил пока отделаться полуправдой.
- Дело в том, господин Крушаль, что... мне снился удивительный сон, в котором я побывал в прошлом. Году этак в... 1370-м, - и Альберт выжидающе уставился на агента.
- Чем кончился сон? - спросил Крушаль.
- Я не помню.
- Помните-помните, - агент едко улыбнулся. Только в двух словах об этом не расскажешь, правда?
- Правда. Боюсь, и двух дней не хватит.
- Тем более что двух дней у вас и нет. У вас есть только один день.
- Простите? - не понял Альберт, но неприятное предчувствие стало мерзким холодком расползаться по телу.
- Сейчас все объясню. Только скажите сначала, что последним запомнилось перед пробуждением? Что произошло во сне непосредственно перед тем, как вы снова очутились в своей комнате под сводом башни?
- Я засыпал на постоялом дворе, - ответил Альберт и добавил уже совсем тихо, словно сознаваясь в преступлении: - Мне удалось спастись в ходе штурма аббатства Ва, и с несколькими солдатами мы остановились на ночлег в гостинице у дороги.
- Понятно. Если не ошибаюсь, это как раз тот штурм, когда аббатство было полностью разрушено пожаром?
- Возможно... Хотя когда я покидал его, все строения и собор были еще целыми. Правда, собор каменный, думаю, пожар не смог бы сровнять его с землей.
- Ошибаетесь. Перекрытия-то деревянные, а когда они сгорают, обрушиваются и каменные стены. Вы сами бы в этом убедились, если бы остались до конца. Впрочем, проснувшись поутру на постоялом дворе, вы сможете вернуться и посмотреть, что же там произошло, - Крушаль усмехнулся. - Но вернемся к настоящему: у вас есть только день на передышку перед возвращением.
- С чего это вы взяли? - мрачно спросил Альберт и попытался перейти в наступление: - Что вы знаете о моем сне и о зеркале? Почему я проснусь поутру на постоялом дворе?
Смутное разочарование, что все закончилось, уступило место страху, что все только начинается.
- Дело в том, что Николас, прежний владелец замка, был моим другом, - сказал Крушаль. - И он сейчас в коме. Поэтому...
- Как в коме? - перебил Альберт. - Дядя говорил, он просто лежит в больнице. Ему стало хуже?
- Ему стало хуже уже давно. Но не мог же я сказать вашему дяде, что владелец замка... при смерти. Сразу возникли бы неприятные юридические нюансы. А Николас сейчас действительно на грани между жизнью и смертью.
- Однако вы сказали: "он был моим другом". Значит...
- Теперь, с вашим появлением в замке, у меня появилась надежда, что я буду говорить о нашей дружбе с Николасом в настоящем времени. Опять каламбур, - улыбнулся Крушаль.
- В чем же каламбур? - нервно спросил Альберт.
- В том, что он потерялся в прошлом времени, - просто ответил агент. - Вы-то попали туда случайно, из-за того, что зеркало было в комнате и совпали кое-какие факторы. Он же разгадал тайну зеркала и попал в прошлое намеренно. С тех пор, на протяжении многих месяцев, каждая ночь уносила его в Средневековье. Там он каждый раз вселялся в тело хозяина этого замка, но четырнадцатого века.
- Да... все так и есть... - сказал Альберт, вспоминая слова Ришо и отбрасывая ненужные уже попытки таиться. - Но к моменту моего появления в прошлом вашего Николаса уже не было в замке. Мы не пересеклись. Вроде бы он уехал в Париж на поиски манускрипта, с помощью которого можно вернуться. Я узнал об этом от некоего Ришо, управляющего замком. Я ведь там стоял со своим гарнизоном, - сказал Альберт и добавил не без гордости: - Я там рыцарь и капитан.
- Хорошо. Не буду играть с вами в прятки. Я вкратце обрисую вам ситуацию, а потом мы сможем поговорить предметно, - сказал Крушаль. - Может быть, вы хотите поговорить за завтраком?
Альберт поморщился, показывая, что в него сейчас ничего не влезет.
Тогда Крушаль пристально вгляделся в Альберта, убедился, что тот слушает, а не витает растерянными мыслями в прошлом, и начал:
- Итак, увлечение мистикой не прошло даром для Николаса даром. Я всегда был против подобных экспериментов, но разве можно переубедить увлеченного человека? И, конечно, все началось с зеркала. Именно попытки выяснить темную сущность этого артефакта и обернулись плачевно и для него, и, в конечном счете, для вас.
- Контакт с зеркалом обернулся комой? - тревожно спросил Альберт. - Он ушел в прошлое навсегда?
- Не совсем так. Вначале он возвращался каждое утро. А засыпая вечером, он попадал в тот самый миг в прошлом, который покинул. Видимо, утверждение, что время течет по спирали, не лишено оснований. Получается, зеркало позволяет делать скачок между витками времени, так сказать, по кратчайшему пути. Но затем и в прошлом, и в настоящем время неукоснительно соблюдает свой ход. Вы, например, заснув вечером в своей комнате в башне, проснетесь утром в той же постели. Однако пока ваше тело спит, сознание будет в прошлом в теле другого человека, понимаете? - агент прощупал Альберта глазами. - Но как только вы заснете в прошлом, в том новом теле, сознание ваше вернется обратно сюда, - Крушаль помолчал, давая возможность переварить информацию. - Понимаете? Спите здесь - бодрствуете там. Спите там - бодрствуете здесь.