- Берите в холодильнике все, что вам захочется. Завтракайте, а точнее, уже обедайте, и не стесняйтесь. А потом напишите список, что вам нужно, и оставьте его на кухне - Андре все купит, - сказал Крушаль и неожиданно тихо добавил: - А вы не боитесь, что в результате ваших действий произойдет так называемый "эффект бабочки"? Не боитесь изменить будущее?
- Полагаю, все, что со мной там происходит, уже произошло в прошлом и учтено будущим, - пожал плечами Альберт. - Это человек в своих расчетах может делать ошибки, не учитывать различные факторы. А вселенский разум учитывает все и ошибок не делает. Раз я там, значит, есть такая формула в физике вселенной, что это возможно и не нарушает гармонии.
- Значит, если вы спрячете в прошлом мешок с золотом, то сможете вырыть его сейчас?
- Верно... - насторожился Альберт. - Я уже думал об этом. Только, кроме горсти монет из кошеля Уолша, мне прятать пока нечего.
- Пока нечего?
- Не придирайтесь к словам. К тому же, ваш Николас, наверное, уже поэкспериментировал с такими заначками. Думаю, он рассказал, возможно такое или нет.
- А вы сами-то не догадались попробовать?
- Нет. Я же путешествую. Не забывайте, что я не в Курсийоне.
- Ладно, Альберт, не принимайте мои слова близко к сердцу, я же смеюсь... Если что, я буду у себя в комнате.
- А где находится ваша комната?
- С той стороны, - Крушаль показал тростью на второй этаж нового крыла. - А эти окна, что во двор - окна Филиппа.
- А где была комната владельца замка? - поинтересовался Альберт.
- Тоже на втором, ее окна выходят на террасу, где мы обедаем, - ответил Крушаль, немного помявшись, словно это было непросто вспомнить.
- Заглянем туда как-нибудь?
- Зачем? Да и прав мы не имеем, - Крушаль посмотрел на Альберта с таким осуждением, словно это не он показывал лабораторию.
Когда Крушаль ушел, Альберт в первый раз за все время пребывания в замке задумался, а зачем, собственно, агент здесь живет. Объяснение с оказанием Альберту моральной поддержки как-то не проходило. Да, Крушаль иногда вспыхивал энтузиазмом, но чаще давал понять, причем абсолютно не стесняясь, насколько ему безразлична судьба историка. За этими мыслями Альберт нашел листок, ручку и мелким почерком записал все необходимые продукты. Потом, наскоро позавтракав яичницей, схватил фонарь с подоконника и поспешил в подземелье.
Калитка на лестницу к неосвещенным нижним ярусам открылась с таким пронзительным визгом, что по спине прошел озноб. Стало не по себе, Альберт настороженно оглянулся, непроизвольно вжимая голову в плечи, и сделал шаг вниз, как вдруг во мраке безмолвно возник черный силуэт. Альберт вскрикнул и отпрянул назад, уронив фонарь, а над ним нависла густая тень. В глаза ударил свет.
- Не надо так пугаться, - раздался голос управляющего. - Я-то могу ходить здесь, не включая фонаря: мне все здесь слишком знакомо.
Альберт встал, успокаиваясь, в ноги пришла запоздалая слабость, и он долго не мог подобрать нужных слов на французском, чтобы хоть что-нибудь ответить.
- Вы собрались в лабораторию? - иронично спросил Филипп, ничуть не смутившись. - Тогда возьмите ключи, а то я ее запер.
Выбитый из колеи, Альберт чуть было не отказался, но все-таки не стал отменять задуманное. Раз уж решил он весь день посвятить изучению зеркал со всех возможных ракурсов, значит, надо спуститься в лабораторию.
- Давайте ключ. И вам повезло, что у меня нет проблем с сердцем, а то бы здесь уже лежал труп, - пробурчал Альберт.
- Скорее, это вам повезло, что у вас нет проблем с сердцем, - усмехнулся управляющий, протягивая связку. - Впрочем, приношу свои извинения за этот неумышленный инцидент.
- Вам следовало меня окликнуть, когда вы увидели свет фонаря!
- Да, но я принял вас за другого человека. А он бы меня не испугался, - сухо ответил Филипп и пошел к выходу наверх.
- Вы подумали, что это Крушаль? - окликнул Альберт уходящего во мрак коридора управляющего.
- Нет, Крушаль слишком стар, чтобы жить на дереве, - загадочно ответил Филипп, и гулко расхохотался.
Озадаченный историк спустился вниз, уже не обращая внимания на мрачный антураж подземелья. Новость о том, что по территории замка может расхаживать кто-то еще, сильно заинтриговала. И это не вызванный извне электрик или слесарь, тогда бы во дворе стояла машина, а некто, кто живет на дереве. Впрочем, это могла быть и метафора, но при случае надо будет расспросить об этом Крушаля или прислугу.
В лаборатории Альберт целенаправленно подошел к книжному шкафу и сконцентрировал внимание на книгах по оптике, игнорируя алхимиков. Итак, на какие же труды может сослаться образованный монах?
Подошли бы сочинения Аль-Хорезми, жившего в IX веке в Багдаде и известного в Европе как Algorithmus. Его именем и был назван термин "алгоритм". Но этот ученый был более известен своими математическими трактатами, нежели оптическими, и в шкафу его книг Альберт не обнаружил. Зато здесь были все семь книг фундаментального трактата "Сокровище оптики" Альхазена, то ли X, то ли XI века, того самого ученого, который первым предложил разумное объяснение оптической иллюзии - огромных размеров луны над горизонтом. Альберт решил, что книга четвертая "Об отражении от зеркальных поверхностей" будет ему весьма полезна. Захватил он на всякий случай и книгу о зажигательных зеркалах, где, в частности, говорилось об изготовлении параболических зеркал. Завершил небольшую подборку посвященный оптике трактат "Opus Majus" (Большой труд) Роджера Бэкона.
Естественно, читать все это в сырой холодной комнате не хотелось, и Альберт, сунув под мышку эти три наиболее заинтересовавшие его книги, запер лабораторию. Когда он поднялся, Филиппа во дворе уже не было, агент же садился в свой роллс-ройс. Альберт поспешно подошел к машине, и Крушаль не стал захлопывать дверцу.
- Скажите, а на территории замка живет еще кто-нибудь, кого я не знаю? - спросил Альберт.
- Нет, с чего вы взяли?
- Филипп упомянул кого-то, кто живет на дереве...
- Пьян, должно быть, вот и несет всякую чушь, - зло ответил агент и повернул ключ зажигания.
- А за территорией замка? - громко спросил Альберт на фоне уверенного рокота старинного роллс-ройса.
Но Крушаль с непроницаемым лицом уже тронулся с места и выехал со двора.
- Слишком стар, чтобы жить на дереве... - повторил вслух историк. Он постоял немного, задумчиво проводил взглядом машину, а когда она скрылась за воротами, пошел к качелям на лужайке. До вечера Альберт решил читать, чтобы при встрече понять чернокнижника. Однако через час мысли стали уплывать, и Альбертом овладело тревожное любопытство. Дело в том, что вопрос о комнате Николаса вызвал на лице Крушаля странное смятение чувств, а ведь пожилой агент умел скрывать эмоции - в этом Альберт успел убедиться. И теперь историк гадал, а что, собственно, такого запретного могло быть в комнате владельца? И еще какая-то мысль все время пробегала по самому дну сознания, но ее никак не удавалось ухватить. Естественно, сконцентрироваться на сложных текстах больше не получалось.
Воспоминание о зеркалах из полированного металла навеяло вдруг идею, что комната в башне может являться неким экспериментальным полигоном какой-нибудь игры с сознанием. А что если в башне стоят какие-нибудь излучатели, которые во время сна закачивают в мозг средневековую локацию? А где-нибудь в замке, в одной из комнат, сидят люди в белых лабораторных халатах, и, прильнув к экранам компьютеров, изучают поведение Альберта, отрабатывают технологии... Тут взгляд историка упал на связку, которую он так и не успел возвратить управляющему. Она лежала на качелях среди книг и призывно поблескивала бороздками ключей.
"А ведь в этой связке может быть ключ от комнаты владельца, - осознал Альберт. Что если в комнате Николаса как раз и находится наблюдательный пункт? И те, кто за мной наблюдают, спокойно там обустроились? Ивет носит туда еду..." Альберт встал и нервно прошелся по лужайке. В голове сам собой сформировался рискованный план.
Дело в том, что в замке ложились спать рано. Альберт же удалялся в свою комнату почти сразу после ужина, изредка засиживаясь в каминном зале, чтобы порыскать в просторах интернета. Засыпал он по-разному, бывало, что и после двенадцати, и переселение в прошлое не было связано с каким-то конкретным временем. Экспериментировать же с энергетическими напитками, чтобы не спать всю ночь, он побаивался, опасаясь непредвиденных последствий. Однако до полночи он мог полностью распоряжаться собой, и это было проверено на практике. А что если, думал Альберт, часов в одиннадцать пройти на второй этаж в комнату Николаса прямо из каминного зала, тоже расположенного на втором этаже, но только старого крыла? Это можно сделать, пройдя пару коротких коридоров и несколько смежных комнат. Затем к двери владельца Курсийона можно попробовать подобрать какой-нибудь ключ из связки. Проблема лишь в том, что там же находятся комнаты агента и управляющего. Однако можно запастись легендой и в случае чего сделать вид, что срочно понадобился совет Крушаля.
План был, конечно, неблаговидный, но Альберт ничего не мог поделать со своим все возрастающим любопытством. Решив, что будет действовать по обстоятельствам, он взглянул на солнце - оно уже садилось, и, собрав книжки, направился читать в каминный зал.
На часах было ровно одиннадцать часов, когда Альберт закрыл трактат Роджера Бэкона, который уже давно перестал читать, следя лишь за временем. Единственный доступный ему фонарь, находившийся на кухне, включался и выключался с громким щелчком и давал слишком яркий свет. Поэтому он решил зажечь свечу, которая и светила скромнее, и ее можно было тихо задуть в случае опасности. Даже лучше затушить пальцами, чтобы фитиль не давал дыма. Еще Альберт долго ломал голову, как избежать звяканья ключей при подборе нужного к замку комнаты Николаса. Он даже позавидовал древнеегипетским взломщикам, ибо в то время существовали деревянные ключи. Как раз один из таких был найден в гробнице фараона Рамзеса II. В итоге историк прилепил к ключам шарики из расплавленного воска. Связка стала значительно тише. Альберт зажал ее в левой руке, в правую же взял подсвечник, проверил зажигалку в кармане и направился в новое крыло.
Успокаивая разогнавшееся сердце тем, что оправдается, даже пойманный с поличным, историк пробирался мрачными комнатами, полосатыми от ртутного света фонарей со двора, стараясь не споткнуться на многочисленных ступеньках. Все казалось иным, чем днем, все было неузнаваемо. Свечу Альберт пока не зажигал, чтобы случайно не привлечь внимание, ибо окно управляющего выходило во двор. Однако в полной тишине двери скрипели так, что Альберт, обливаясь холодным потом, каждый раз хотел оставить свою затею.
Но вот он вышел на второй этаж нового крыла, вниз уходила, закругляясь, лестница, а от небольшой площадки с перилами тянулся слепой коридор с дверьми в спальни. Стало совсем темно, и тут уже Альберт зажег свечу. Стены коридора покрылись желтыми бликами. Где-то тихо вещал телевизор. Это хорошо, решил Альберт, и высоко поднял подсвечник, освещающий многочисленные гобелены на стенах. Вот только дверей на северную сторону было две, и Альберт подумал, что комнату Николаса закрывает ближняя дверь, раз ее окно выходит на террасу. Историк прижался к двери ухом. Тихо. Тогда он потрогал пальцем язычок замка, чтобы определиться с размером ключа, и нащупал один из тех, что должен соответствовать. Не подошел. Второй тоже. А вот третий ключ мягко щелкнул. Альберт взял связку под мышку, тихонько отворил дверь, сразу почувствовав устоявшийся запах душистого трубочного табака, и зашел внутрь, также осторожно прикрыв дверь за собой. С минуту он стоял, успокаиваясь и разглядывая комнату. Стол, шкаф и длинный комод были массивного темного дерева, а затертый диван продавлен в излюбленном хозяином месте. На картинах в золоченых тяжелых рамах преобладали черные и красные цвета. Это был кабинет, открытая же внутренняя дверь с левой стороны вела в спальню, и было видно спинку кровати. Альберт сделал шаг вперед и тут же услышал стук в дверь.
Только задув свечу, он понял, что стучали из коридора в дверь напротив. Послышался щелчок и слабый скрип. Фон телевизора усилился.
- А, это вы... - послышался сонный голос Филиппа.
- Кто же еще... Зашел пожелать спокойной ночи, - раздался голос Крушаля. - И удачи завтра.