- В таком случае я мог бы попросить и вас, Филипп, о содействии.
- Все, что в моих силах.
- Если вы в курсе, то знаете, что завтрашний день очень важен и для меня, и для Николаса. С помощью рекомендаций, описанных в манускрипте, мы должны будем окончательно вернуться в свое время.
- Так, - посерьезнел управляющий.
- Но я волнуюсь, и мне бы хотелось знать программу этого ритуала, чтобы я морально подготовился. Как и месье Крушаль, вы наверняка имеете доступ к Николасу и сможете это выяснить. Я уже попросил месье Крушаля, но считаю не лишним продублировать просьбу.
Управляющий склонил голову в знак согласия, и остаток завтрака прошел в молчании. На агента Альберт не смотрел. Но знать ритуал было совершенно необходимо. Если прав был аббат, сказавший, что освободится только тот человек, который по окончании ритуала будет смотреть в зеркало, то план Альберта был таков: когда будут произнесены последние слова заклинания или будут выполнены какие-либо окончательные действия, следовало оттолкнуть Жана де Бертье от зеркала и самому встать на его место. Если этот Де Бертье силен, то сначала придется оглушить конкурента. Главное, чтобы понадобилось смотреть в зеркало по окончании ритуала, а не во время него. В этом случае необходимо было знать финальные слова, чтобы не начать действовать раньше времени. Конечно, трудно было рассчитывать на искренность этих людей, танцующих под дудку хозяина, но по крайней мере можно было бы выделить из их слов крупицы правды, а также разглядеть вранье.
После завтрака Альберт по обыкновению гулял, вспоминал Бланку и почему-то представлял себе весьма странные картины. Так, если все-таки не повезет, и он останется в прошлом, тогда надо найти эту девушку. Но вот что дальше? Денег нет, а есть только доспехи, конь и седло. Придется поступить наемником на службу какому-нибудь феодалу. Если истолковать слова аббата "и демон потеряет связь со своим загробным миром" как то, что Альберт уже не сможет возвращаться в настоящее и подглядывать в книги, то изобретателем он вряд ли станет: не тот склад ума. И тут же пришла мысль, что проявляющиеся в человеке способности - это не результат особенностей строения мозга, а особенность души, нечто ментальное.
Но сдаваться рано, сначала надо сделать все возможное. Завтра в прошлом придется принимать решения очень быстро. Во второй половине дня он уже должен быть в Курсийоне, и тогда придется подключить все свои навыки и всю интуицию. О проделках Крушаля с Филиппом можно больше не думать, как и об исчезновении отшельника, который мог пролить свет на загадочных обитателей замка. Но дверь в спальню надо обязательно запереть на задвижку - на всякий случай.
Незаметно пролетел обед, на который Альберт не пошел, провалявшись с книгами у себя в башне, подошло время ужина, и, тщательно одевшись, историк вышел к столу все на той же круглой террасе, где по случаю жары накрывался и ужин.
Все словно сговорились выглядеть особенно, агент был в галстуке, управляющий надел какой-то необыкновенный голубой пиджак на белую рубашку, все чувствовали важность момента, но вслух говорили о чем угодно, только не о ритуале. Улучив момент, Альберт поинтересовался, удалось ли переговорить с Николасом и выполнить просьбу.
- Отчасти, - ответил Крушаль. - Сами понимаете, много говорить Николасу еще нельзя, к тому же все это достаточно сложно воспроизвести по телефону... И тем не менее суть такова... - тут вдруг лицо его перекосилось, он хлопнул себя по лбу и, нервно смеясь, сказал: - Старый дурак, я забыл самое главное. Ни в коем случае не ломитесь в ворота замка. Вам надо будет воспользоваться подземным ходом, идущим от основания холма. Все будет подготовлено, вас встретит Ришо и скажет, что делать.
- А это еще зачем? Разве Николас там не полноправный хозяин и не волен принимать гостей через ворота? - удивился Альберт новому повороту событий.
- Возможно, он не хочет, чтобы вас видела дворня, все-таки вы успели там примелькаться, пока Курсийон был оккупирован. Вы же английский капитан, друг мой... В общем, он лишь добавил, что вас ждет сюрприз. Но исполнить это указание надо в точности.
- А какое ему дело до дворни, если мы навсегда уйдем в настоящее?
- А вдруг не получится?
- Хорошо, - Альберт не стал больше спорить, хотя аргументов имел в запасе предостаточно. - Сюрприз так сюрприз. Но продолжайте про ритуал.
Крушаль подождал, пока Ивет наполнит красным вином бокалы и уйдет, и только после этого продолжил:
- Итак, что касается ритуала. Он будет проходить рядом с зеркалом. Скорее всего, в башне, где оно стоит, но может быть, и в другом помещении замка. В этом случае зеркало надо будет перенести.
- Не хватало еще зеркало разбить, - мрачно заметил Альберт, делая глоток вина. - Это будет двойное несчастье.
- Я не комментирую, я только передаю чужие слова, - салфеткой Крушаль вытер пот со лба. - Думаю, вы на месте разберетесь. Возвращаясь к ритуалу, замечу лишь, что рядом с зеркалом будет зачитано заклинание, возможно, что-то еще, - Крушаль неопределенно пощелкал пальцами. Николас не уточнил. Потом он встанет напротив зеркала и начнет в него вглядываться. Тут должно произойти возвращение его души в настоящее. Так говорится в манускрипте. Следом к зеркалу подойдете вы, тоже вглядитесь, и с вами произойдет то же самое.
Альберт в который раз поразился спокойной циничности агента, но виду не подал, тем более что ритуал его вполне устраивал. Очень устраивал.
- А что произойдет с телом? - спросил он. - Наверное, в освободившееся тело Жана де Бертье тут же войдет прежний хозяин? Он может мне помешать.
Глазки Крушаля забегали и остановились на управляющем.
- Полагаю, он будет некоторое время без сознания... Но захватите какую-нибудь дубинку на случай осложнений.
- Обязательно возьму, - сказал Альберт и опустил глаза, чтобы не было видно ехидного блеска.
- Но вот вроде бы и все, - сказал Крушаль, поднимаясь. - Я вас оставлю, в такую жару есть много не хочется. С меня вполне достаточно салата. Надеюсь завтра увидеть вас, Альберт, живым и здоровым.
- Спасибо. Я вас завтра поблагодарю, - ответил Альберт, понимая, что если все пойдет не так, он даже не успеет отомстить этим двоим. Однако после ухода Крушаля он нашел в себе силы невозмутимо поковыряться в рыбе, чему немало содействовали успокаивающие свойства вина, и поболтать с Филиппом, который был оживлен и весел.
И только в своей комнате Альберта вдруг озарило. Он вспомнил управляющего, вспомнил, где видел это уверенное ироничное лицо - в папке Крушаля, на цветной фотографии возле белой машины на фоне башни. Просто там он был с бородкой. Агент же потом фотографию изъял и незаметно сунул в портфель. Это было перед первым разговором в каминном зале. Альберт потер виски. Та фотография была без подписи, но кое-какие выводы можно сделать. Впрочем, это уже ничего не меняло.
7
Было еще темно, когда раздался громкий стук в дверь. Это был посыльный от аббата, который просил покинуть монастырь после утрени, когда монахи, отчитав молитвы, снова ложатся спать. Альберт довольно долго возился с доспехами, облачаясь самостоятельно. Он слышал, как за дверью нетерпеливо ходит монах, громко шмыгая простуженным носом. А накануне вечером историк не стал разбирать мешок: после разговора с аббатом было не до того.
Доспехи были местами ржавыми: никто не удосужился их почистить, прежде чем убрать на хранение. Альберту, который потихоньку прикипал душой к своему рыцарскому статусу, это не понравилось. Однако дареному коню в зубы не смотрят. Доспехи оказались хоть и простенькими, но подходящими идеально, а это было самым главным. Кольчуга, до колен, с рукавами, правда, не усиленная металлическими пластинами, пришлась в пору. Наручи были двухсоставные, без налокотников. Поножи на голени и металлические ботинки подошли превосходно, а вот с поножами на бедра вышла оказия - лопнул один из высохших ремней. Естественно, второй доспех Альберт для симметрии надевать не стал. Меч был неплохой, но тоже со следами ржавчины. Впрочем, Альберт больше полагался на цеп, не зря ведь правая рука Уолша была больше и мускулистей: возможно, именно от тренировки с цепом, потому как усилий это оружие требует основательных. Шлем был типа топфхельм, с верхом в виде усеченного конуса, цельный, полностью закрывающий лицо. Это оказалось не очень удобно, так как Альберт рассчитывал путешествовать в шлеме с открытым забралом.
Доспехи еще хранили тепло кельи, когда Альберт вышел во двор, и монах привел из конюшни лошадь, сытую и бодрую. Наконец ворота были открыты, и с первыми лучами солнца гостеприимная обитель осталась позади.
Альберт подумал было, не сделать ли небольшой крюк до Шартра-на-Луаре, чтобы навести справки по поводу Минстерворта и его обоза, да только не знал, с кем там можно поговорить, а кроме того, его могли узнать - все чаще приходилось себе напоминать, что он все-таки английский капитан. Правда, теперь на нем развевался плащ с госпитальерским восьмиконечным крестом белого цвета, нашитым на груди с левой стороны. Вот только капюшон в галопе так и норовил сорваться с головы, а ведь рыцари-госпитальеры были хоть и воинствующие, но монахи, и у них тоже выбривалась на макушке тонзура. Шлем же Альберт надевать не стал. А с момента путешествия Альберта до Сомюра путников на дороге заметно прибавилось. Значит, с английской угрозой в этой местности было окончательно покончено. Пропустить Курсийон Альберт не боялся: он навсегда запомнил тот перекресток - отчего-то дуб на перепутье врезался ему в память, хотя и не были развешаны на нем скелеты... Большая мощеная дорога между Туром и Ле Маном, по которой и передвигался сейчас Альберт, пересекалась в том месте грунтовой дорогой от замка.
Альберт скакал без передышки, но, достигнув знакомого перекрестка, придержал коня и крепко задумался. А надо ли проникать в замок через подземный ход или лучше ехать к подъемному мосту перед воротами? Непонятна была логика Николаса. Зачем ему что-то скрывать от своей челяди? Не проделки ли это Крушаля? Однако если это действительно указание Николаса и оно имеет вескую причину, нарушение может привести к непредсказуемым последствиям. В итоге, как следует подумав, Альберт решил свернуть в лес пораньше и подойти к замку с северного склона, выполняя указание агента, с тем чтобы спешиться у входа в подземелье.
Однако спешиться пришлось уже в лесу: уж очень досаждали ветки, и Альберт, продвигаясь в сторону замка, невольно задумался, как поступить с конем. Отпускать его на все четыре стороны не хотелось, учитывая возможные осложнения с перемещением в будущее, а привязывать было жестоко, потому что в случае, если лошадь ему больше не понадобится, она может стать добычей волков.
Размышления прервал треск сучьев, и мимо пробежал кабан, а за ним, чуть погодя, пронеслись два гончих пса, защищенные от клыков кабана кольчугами и нагрудниками. Вслед за ними на поляну выскочили пригнувшиеся к гривам лошадей всадники в охотничьих коттах и с копьями наперевес. Увидев Альберта, они натянули поводья и остановились.
- Что ты ищешь здесь, госпитальер? - спросил один из них, в самых богатых одеждах. - Я Жан де Бертье - владелец этого леса.
"На ловца и зверь бежит", - подумал Альберт, поняв, что подземный ход не понадобится. Только вот странно было, что Николас вдруг решил поохотиться.
- Послушайте, Николас... Это я, Альберт, - негромко сказал он. Негромко, потому что ловчие потихоньку обступали его.
- Я, кажется, сказал, что я Жан де Бертье! Ты плохо слышишь, госпитальер?
Альберт растерялся. Было совсем непонятно, как дальше действовать и что говорить. Историк очень надеялся, что Жан де Бертье вдруг рассмеется и заговорщицки подмигнет. Но барон подмигнул не ему, а кому-то сзади, и в тот же миг на затылок мнимого госпитальера обрушился удар, поваливший его на землю. Однако историк остался в сознании, хотя и плыло все перед глазами. Он чувствовал, как его перевернули на живот и вяжут руки сзади веревкой.
- В темницу его! - сказал Жан де Бертье. - Не похоже, чтобы это был госпитальер. Привяжите к кольцу, я с ним позже поговорю.
Альберта перекинули через седло собственной лошади и повезли, а он глядел мутным взором на переступающие по листве копыта. Судя по всему, попасть в замок предстояло все-таки через главные ворота, вопреки наставлению Крушаля. Кажется, Альберт начинал понимать, зачем его убеждали воспользоваться черным ходом. Либо Николас оказался хитрее, чем Альберт мог предположить, и не собирался давать ему свободу действия - ведь теоретически историк мог участвовать в ритуале и связанным, - либо это был не Николас, а настоящий Жан де Бертье, владелец Курсийона. Однако развить тему не удалось, потому что кровь прилила к голове, и мысли спутались.
Стукнул упавший мост, поднялась с визгом решетка, и Альберт оказался во внутреннем дворе Курсийона, где его и сняли с лошади под хохот и улюлюканье дворни. Когда же Альберта поставили на ноги, придерживая, чтобы не упал, раздались крики:
- Так это же англичанин! Тот самый капитан, который стоял здесь с гарнизоном!