Вскоре и он перестал обращать на них внимание и день за днем подбирался к пирамиде все ближе. И вот настало утро, когда он залег за кустом и, негромко рыча, уставился через перепаханное гусеницами небольшое свободное пространство на медно поблескивающую грань пирамиды.
Расчищенная территория вокруг нее представляла собой окружность радиусом около тридцати метров, и ее безжизненность нарушал лишь неглубокий ручей. Его русло находилось за пределами круга, но на расчищенном участке был вырыт канал шириной в четыре фута. Над ним возвышалась похожая на аиста машина, время от времени погружавшая в канал увенчанные щупальцами суставчатые стержни. Чаще щупальца оказывались пустыми, но время от времени они выхватывали рыбу или мелкое животное и переносили его в контейнер.
По периметру территории торчала изгородь из тонких штырей, распложенных достаточно широко, чтобы между ними могли пройти машины. С механизмами ничего не случалось, но, тем не менее, сам вид этого вроде бы ненужного частокола вызывал у Гарри смутную тревогу.
В наблюдениях прошло несколько дней, и тут ему удалось увидеть, как чем-то напуганное мелкое животное попыталось пересечь контролируемую территорию.
Едва оно проскочило между стержнями, как воздух между ними всколыхнулся. Животное, заверещав, высоко подпрыгнуло, упало и замерло. Больше оно не двигалось, и на следующий день Гарри увидел, как гусеницы выползающей наружу машины вмяли его в землю.
Следующим вечером он поймал мелкого зверька и попытался протолкнуть его по небольшой канавке, прокопанной так, чтобы животное пересекло смертоносную линию ниже уровня грунта. Но зверек погиб. Несколько дней он придумывал новый способ, затем решил привязать животное к машине.
Несколько мгновений, пока машина медленно пересекала линию защиты, ему казалось, что животное выживет. Но оно тут же умерло, едва машина пересекла ограду.
Рыча от ярости, Гарри рыскал по кустам за пределами круга пока не село солнце и звезды не заполнили безлунное небо.
Теперь он сосредоточил внимание на том месте, где ручей пересекал контролируемую территорию, протекая под аистоподобным механизмом.
Он начал присматриваться, толком не понимая, что ищет. Он не мог выразить свою цель словами. И вот однажды, наблюдая за ручьем и машиной, он заметил, что выхваченная из воды рыба все еще трепыхается в щупальцах.
В тот же вечер в сумерках, но когда было еще достаточно светло, он зашел по пояс в ручей, подобрался к месту, где по воде проходила линия защиты, и, опустив до самого дна несколько зверьков, толкнул их вперед.
Два тут же всплыли, дернулись и безжизненно отправились в путь, следуя течению ручья, пока их не подхватил «аист». Но последний зверек, сделав несколько гребков, преодолел под водой линию защиты, миновал аистоподобный механизм и выбрался живым на берег, побежал к лесу и был убит защитным полем периметра.
Гарри исследовал канал. Вода доходила до середины бедра — вполне достаточно, чтобы полностью его накрыть. Гарри присел и сделал глубокий вдох.
Нырнув, он двинулся вперед, отталкиваясь кончиками пальцев и прижимаясь ко дну.
Так он плыл (или полз), пока не добрался до щупалец. Они зависли над ним, но, видимо, не получили сигнала.
Он почувствовал, что сейчас захлебнется. Осторожно всплыл и, задыхаясь, высунул голову из воды, диковато озираясь. Когда стемнело, он проделал обратный путь — и также без приключений.
На следующий день он выбрался на берег внутри контролируемой территории и осторожно двинулся к пирамиде. Он знал, что в ней есть ворота, потому что видел, как сквозь них вползают и выползают машины.
Он уселся около ворот и стал ждать. Через час вернулась одна из машин. Он вскочил, готовый проскользнуть вслед за нею, но ворота открылись за секунду до того, как машина врезалась в них, и захлопнулись, едва та въехала внутрь. Он разочарованно и глухо зарычал.
Он остался до рассвета, наблюдая, как въезжали и выезжали машины. Но втиснуться внутрь не мог — дверь захлопывалась слишком быстро.
Всю следующую неделю по ночам он смотрел, как въезжают и выезжают машины. Он привязал к одной из них небольшое животное и увидел, как оно проехало в дверь живым и выскочило наружу, когда выезжала следующая машина. Его ярость крепла и наливалась соком. Но однажды, увидев, как в лесу дергается и кренится наехавшая на камень машина, на него снизошло озарение, которое он не мог выразить словами, потому что забыл их.
Этой ночью он приволок на себе под водой несколько камней размером с дыню. Дождавшись, когда машина подъехала к пирамиде, он подложил перед дверью камень под правую гусеницу. Не успевшая остановиться машина наехала на камень, накренилась и уткнулась в левый край двери.
Надсадно взвыв, она отъехала назад, протянула манипулятор и убрала с дороги камень, а затем проехала в ворота. Но Гарри уже был внутри, проскочив в тот самый момент, когда ворота еще оставались открытыми, а машина возилась с камнем.
Он скользнул в темный коридор, полный странных запахов и пощелкиваний. Слабый свет позволил увидеть впереди большое помещение, где стояли другие машины. Он направился к ним.
Он не преодолел и половины пути, когда закрылась дверь и он оказался в кромешном мраке. Сзади уже приближалось пощелкивание въехавшей машины, но подхлестнутая адреналином память дикого животного не подвела его. Он побежал, вытянув руки, по пути, который успел запомнить, а въехавшая машина прогромыхала мимо и остановилась неподалеку.
Он осторожно сполз в непроницаемую темноту. Он ничего не видел, но новая, почти животная чувствительность к запахам заменяла зрение. Он обошел помещение, касаясь ладонью стен и принюхиваясь, словно охотничья собака, и постепенно в его
голове сложилось представление о помещении и о его гусеничных обитателях.
Он все еще обследовал территорию, когда почти перед самым его носом распахнулась не замеченная им дверь. Он едва успел отскочить в сторону, чуть не попав под гусеницы небольшой машины с коробкообразным корпусом и лесом манипуляторов. Она подкатилась к только что вернувшейся машине и принялась освобождать ее от контейнеров.
Это было все, что Гарри сумел разглядеть в тусклом отдаленном свете открывшейся внутренней двери, но когда маленькая машина направилась туда, не упустивший удачу Гарри успел проскочить перед ней.
Он оказался в коридоре, который неярко освещала люминесцентная полоска на потолке. Коридор был лишь чуть пошире машины, и он прижался к холодной стене, пропуская равнодушный механизм. Машина двинулась дальше по коридору, он последовал за ней и попал в другое помещение с машинами, но на этот раз многие работали. Потолок крестообразно пересекали светящиеся полосы.
Машины занимались своим непостижимым для Гарри делом. Сжавшийся и напряженный, с широко раздувшимися ноздрями и вставшими дыбом волосами, Гарри прошел мимо них и осмотрел несколько других помещений. Времени на это ушло немного, и он обнаружил, что все они находятся на одном уровне и никого, кроме машин, здесь нет. Он отыскал другую дверь с пологим спуском перед ней, но эта перед ним не открылась, и машины сюда тоже не спускались.
Гарри испытывал голод и жажду. Он вернулся к двери, ведущей в ангар, где стояли машины-собиратели. К его удивлению, двери открылись, едва он приблизился. Он скользнул в темноту.
Двери немедленно закрылись, и его охватила минутная паника, когда он понял, что не сможет открыть их. Затем к нему вернулось самообладание.
На ощупь, по запахам и воспоминаниям он пробрался мимо неподвижных машин и прошел по коридору к наружным воротам. Он дождался выезжавшей машины и выскочил вместе с нею, окунувшись в прохладный ночной воздух. Предрассветное небо уже начинало светлеть. Через несколько секунд мокрый, но свободный он снова был в лесу.
С этих пор каждую ночь он проникал в пирамиду. Он понял, что достаточно положить перед машиной подходящий камень, и та остановится, чтобы освободить дорогу, а он в это время может спокойно войти внутрь.
Постепенно его страх перед машинами исчез, и он стал воспринимать их чуть ли не с презрением. В одинаковых ситуациях они всегда делали одно и то же, и их ничего не стоило перехитрить.
Но две внутренние двери с пологим спуском так и не открылись перед ним, и сердцевина пирамиды оставалась для него неизвестной. Он принюхивался к двери и уловил просочившийся запах — не только запах смазки и металла, но и другой, мускусный запах, от которого у него снова встали дыбом волосы на затылке. Он зарычал на дверь.
Он начал обследовать машинный этаж и обнаружил, что контейнеры с образцами, помещенные на ленту конвейера, исчезают через отверстий в потолке, слишком узкое для него. Но он увидел и кое-что другое. Однажды он заметил, как машина вынимает решетку из стены. Он заглянул в отверстие. Это оказался вход в шахту или туннель, достаточно широкий, чтобы в него пролезть. Оттуда шла слабая струя воздуха, насыщенного тем же мускусным запахом, который он учуял возле закрытой двери.
Открытый путь искушал его, а страх удерживал на месте. Машина вернулась и поставила решетку на место. Он заметил, как это было сделано, и, когда машина уехала, повторил ее движения. Решетка упала ему в руки.
После долгих колебаний он нерешительно полез в трубу, но тут же услышал странные хрипы и ощутил волну мускусного запаха. В панике он выскочил назад, рванулся из пирамиды и не возвращался сюда дня два.
Когда он вернулся, решетка была на месте. Он вынул ее и долго сидел перед открытым зевом, набираясь мужества. Наконец, решившись, он вполз в трубу.
Он передвигался в темноте, поднимаясь вверх под небольшим углом. Глаза ничем не могли помочь, но его вел мускусный запах. Вскоре он услышал звуки.
Пощелкивание, потом шуршание, затем скрежет. Потом, когда Гарри прополз уже достаточно далеко, он услышал звук, похожий на шумное дыхание лошади. Раньше одновременно с этим звуком усиливался мускусный запах, так случилось и на этот раз.
Он замер, почти парализованный страхом, а запах становился все сильнее. Он не мог пошевелиться, пока звуки не стали глуше, а запах не ослаб. Едва это произошло, он, пятясь, выполз из трубы и бросился вон из пирамиды.
Прошла неделя, прежде чем он вернулся. Вернулся, чтобы исследовать всю систему труб. Боковые оказались слишком узкими, а самая широкая, куда он с трудом пролез, привела его к другой решетке, откуда поступал воздух, насыщенный мускусным запахом.
Несомненно, это была система циркуляции воздуха. Гарри, конечно, не выразил свою догадку словами, но суть понял и продолжил свои поиски.
Он обнаружил, что все трубы оканчивались решетками в полу. Он заглядывал вниз и видел часть разных помещений. Многое казалось непонятным. В некоторых помещениях находились различные механизмы, в других — странные предметы, которые, возможно, были мебелью, и если верно последнее, то существа, пользующиеся этими «стульями», "столами" и «шкафами», были крупнее его. Освещение было таким же тусклым, как и на нижнем, машинном этаже, свет исходил от полосы на потолке.
Время от времени, переползая от одной решетки к другой, он среди прочих звуков слышал хриплое дыхание и ощущал сильный мускусный запах. Но за неделю тайных визитов в пирамиду он так и не увидел сквозь решетки ни одного живого существа.
Однако наступил день, когда он, прильнув к решетке, увидел круглую комнату, где у стены стояло нечто, отдаленно напоминающее кровать, несколько «стульев» и какие-то непонятные предметы с углублениями различной формы. В дальнем конце круглой комнаты он увидел узкую нишу, стены которой покрывали панели с рядами углублений и цветных огоньков.
Тусклое освещение комнаты внезапно сменилось ярким. Это произошло столь стремительно, что Гарри даже отполз от решетки и прикрыл ладонью уже привыкшие к полумраку глаза. В тот же момент он услышал хриплое дыхание, громче и громче, и ощутил растущий запах мускуса.