- Пусть Льяма держит отца, - сразу же повелел кот. - У меня не столько сил, да и это мне не родное занятие, так держать от смерти.
Льяма не задавая вопросов, не выражая сомнений, уселся на место Сентенуса и взял холодную руку отца.
- У тебя дара нет, - кот пристально посмотрел на Сентенуса, - пусть он, - здесь кот мотнул головой в сторону молчавшего Хэсса.
Льяма глянул на Хэсса, тот без отнекиваний подвинулся к столику.
- Что делать?
Кот втянул воздух, растопырив усы.
- Значит, бери вон тот синий мешок, сыпь на серебряную тарелку треть ладони. Потом возьми маньоню, да не в этом мешке, а в том с вышивкой желтым, - командовал дальше кот. - Так, сколько ее там? Сыпь половину, нет лучше все. Сыпь, не бойся. Теперь вон тот мешочек, который завязанный двойным узлом. Там что? Дай нюхнуть. Ага, семилистник. Его сыпь семь листов. Нет, не сыпь, а разложи по краям тарелки. Так, дальше....
Хэсс насыпал по указаниям кота странную смесь. Он и сам не знал этого рецепта. Все мешочки были использованы.
- Это старый рецепт, - информировал Болтун. - Даже покойника можно поднять, если с умом.
- Теперь что? - Хэсс отодвинул в сторону мешочки.
- Теперь все это поджигай и тащи деду в голову, чтоб окурить его дымом, - велел кот. - Можно было и сварить, но это все займет полдня, а дедуля окочурится.
У Хэсса не оказалось чем зажечь огонь, его выручил Мортирос. Он робко протянул своей пухлой ручкой маленькую сжигалку. Сухая трава зашлась высоким пламенем. Хэсс взял в руки блюдце, которое на удивление не нагревалось. Потом он долго стоял в изголовье кровати Язона, пока все не сгорело. В комнате пошел такой удушающий запах, что самого Хэсса начало выворачивать. Да, и остальные с трудом терпели. Хэсс заметил, что больной перестал стонать, и стал дышать свободнее.
- Окна не открывать, - велел кот, чем пресек порыв придворного лекаря. - Все идите, я полежу с дедом. Ему нужна живая сила.
Люди стали безропотно удаляться. Первым вышел Мортирос, за ним почти выбежал придворный лекарь. Маэстро Льяма буквально выпал в коридор и ухватился за одного из стражников, потом долго кашлял, все еще держась за охранника. Бабайх застрял в дверях, он ожидал Сентенуса.
- Тебе что-нибудь надо? - Сентенус смотрел на кота.
- Мышку или две, а лучше сала, - устало прохрипел кот. Его тоже выворачивало от запаха.
Хэсс почти увел Сентенуса за руку.
- Все будет хорошо, - наследник вцепился в руку Хэсса, тот его уговаривал прийти в себя.
- Откуда ты знаешь? - Сентенус невидящим взором смотрел на одного из стражей, который мечтал куда-нибудь провалиться, настолько тяжелым был взгляд наследника.
- Кот использовал родовой рецепт, значит, все будет хорошо. Я слышал о таких вещах, Сентенус. Они остались у вольных баронов. Он может использовать его для тех, кого считает своими родственниками. Обычно, такие вещи срабатывают. Сентенус, а ты бы занялся чем-нибудь, - посоветовал Хэсс.
Мортирос одобрительно чмокнул губами. Он и сам собирался озадачить юношу.
- Да уж, вся эта свора придворных требует большого присмотра, сыночек, - Льяма обнял сына.
- Хорошо, - Сентенус повернулся и пошел по коридору к покоям короля, которого пока не информировали о плохом состоянии первого министра.
Через несколько шагов Сентенус остановился и повернулся к ним:
- Спасибо, вам.
Хэсс добрался домой уже затемно, поэтому он пропустил появление ободранной парочки. Зато его во всей красе наблюдала Маша. Она выпустила поднос с тарелками из рук, когда увидела ввалившихся в двери Вуня и Милагро.
- Что с вами случилось? - Маша примазывала их раны мазью, которую принес Вунь.
Милагро не хотелось рассказывать всю историю их столкновения с реальностью, поэтому он изложил события несколько своеобразно.
- Мы вступились за честь одной особы, за это и пострадали, - сообщил он.
Маша одобрительно кивнула, ей понравилось, что Милагро вступился за девушку.
- Хоть красивая?
- Красивая, - болезненно поморщился Милагро и переглянулся с Вунем.
- Милагро, Вунь, - Маша видела их перегляд и поняла, что ее где-то надувают. - Хэссу это точно не понравиться.
- Тогда надо сказать, что мы пострадали случайно, - нашелся Милагро.
Вунь молчал, он все еще не мог решить, что говорить Хэссу. Ему - Вуню - было стыдно, что он не усмотрел за этим самым Милагро, да и сам вроде как помогал ему.
Утром, обозревая очаровательно посиневшую рожу Милагро и синяки Вуня, Хэсс удостоился душещипательного рассказа, в который не поверил ни на мгновение.
- Я очень страдаю, что ничего не помню, - Милагро начал жалобным тоном. - И мы пошли с Вунем к той доске, где вешают всякие объявления о поиске пропавших. Мне, конечно, очень хотелось быстрее прочитать, что там такое написано. Вунь же читать не умеет. А там, Хэсс, не поверишь, там такая толпа была. Оказывается все ищут друг друга. И все эти люди не хотели меня пускать. Но ты же меня знаешь, я не мог долго ждать в их очередь, которую и до полуночи не отстоишь. Я тогда двинулся, но все эти злые люди не хотели слушать, что я сильно страдаю. И тогда они на меня набросились и били меня, били. Я отбивался, а Вунь мне помог. Эти жуткие люди отобрали у меня сапоги, порвали мою одежду.
- А доску вы осмотрели? - скептически поинтересовался Хэсс.
- Конечно, - авторитетно подтвердил Вунь.
- Значит, больше туда не пойдете?
Милагро пошевелил бровями:
- Но ведь там могут появиться новые объявления, - рассудительно заметил Милагро. - Мы туда заглянем, но сначала подлечимся.
Вунь пожал плечами, его не тянуло опять в это странное заведение. Он подумал, что надо все рассказать Хэссу, чтобы тот воздействовал на Милагро.
Министр Язон знал, что всем его страданиям когда-либо придет конец. В тяжелые моменты эта мысль утешала его. Язон думал, что каждый человек вознаграждается покоем за свои страдания. К сожалению, одного человека, ставшего почти всемогущим, но запертого в темнице из камней обрушившейся Черной скалы, это была правда не для всех. В этот день Линай впервые умер. Надежду он потерял еще до этого, когда понял, что не выбраться ему отсюда, пока у него есть хоть капля силы. А силы этой у него было немерено. Черный камень не давал ему даже дотронуться до себя, как человеку, обладающему силой. Черный камень его надежно сторожил, а сила не давала умереть окончательно. В тот же день Линай воскрес из мертвых. Он все также лежал в утлом запертом пространстве в два его роста в длину и в половину роста в ширину. Тогда он опять завыл, так безнадежно и обречено, что орку Страхолюду понравилось. Он и змей Августо находились неподалеку от природной темницы старца Линая.
- Иж, как воет, - восхитился Страхолюд.
- Тебе не мешает? - уточнил любознательный Августо.
- А чего мне должно мешать? У нас, у орков, была такая должность, которая называлась "отпугиватель плохого". Так вот, даже отпугиватели не могли так самозабвенно выть. Тем более, что им очень много платили, а этот бесплатно работает, - в Страхолюде, как всегда преобладала практичность.
- И как надолго его хватит? - Августо по началу было не по себе от этого воя, а потом он привык.
- По некоторым сведениям на пару тысяч лет, - поделился надеждой Страхолюд. - Правда, хорошо выводит?