- Я согласен с любым решением, дорогая. В этом случае решить надо именно вам - актерам, а не нам работникам, - директор отстранился от высказывания собственного мнения.
Илиста потребовала голосования. В итоге актеры согласились, что она предложила наилучший вариант.
- Еще вопросы будут? - Инрих был уверен, что нет, но ошибся.
Общим вниманием завладела Най. Эта девчонка затронула финансовый вопрос.
- Я хочу знать, что будет с оплатой? - Най выставила грудь вперед, характерным движением своего отца.
- Ну, как ты можешь, доченька, - забормотала ее мать.
- Это важно для меня, важно для остальных, - Най еще громче заговорила, боясь, что ее могут прервать.
Альтарен и Сесуалий пожали плечами, они решили свои денежные затруднения. Остальным же вопрос вознаграждения, обещанного при их согласии отправиться на фестиваль, показался весьма своевременно поднятым. Илиста и Инрих переглянулись.
- Я понимаю, что это надо обсудить, - Инрих понадеялся, что выразился достаточно дипломатично.
- И обсудить сейчас же, - поддакнула Вика.
- Хорошо сейчас же, - директор приготовился к обороне.
Тишина.
- Я жду, - послышалось от директора.
- То есть как? - изумилась Най. - Это мы ждем.
Инрих подумал еще поиграть в слова, что могло дать ему дополнительные моральные преимущества в будущей торговле, но сделать это ему не дала Илиста.
- Мы оплатим половину обещанной суммы, - актриса сделала свое предложение.
- Донна Илиста, - Флат покачал головой. - Но денежными вопросами занимается Инрих.
- Я придерживаюсь этого же мнения, - быстро выговорил директор, не желая развивать тему "кто хозяин в труппе?".
- Половину? - потянула Най.
- Мы не дошли до Фестивального, - директор обрел почву под ногами и не собирался отступать.
- Так давайте дойдем, - Най упрямилась.
- Доча! - ее мать Анна прикрикнула на девушку.
- Мама! Это ведь и твои деньги!
Хэсс впервые узнал, что оказывается, творческие люди умеют торговаться не хуже самых прожженных торговцев. Почти полутора часовые дебаты привели к тому, что труппа согласилась на условия половинной оплаты с выплатой в течение двух дней по возвращению в столицу.
- Ну, вы и поторговались! - Хэсс стоял рядом с Инрихом.
Труппа разошлась, но директор попросил Хэсса остаться.
- Это еще ничего. Я представляю какие бы дебаты были, если бы они все-таки заполучили свои сундуки с золотом на фестивале, - директор взмок от напряжения. А что тебя удивило?
- Никак я не думал, что артисты так любят деньги, - честно признался Хэсс.
- Фррр, - директор взялся было за косу, но передумал. С жалостью посмотрев на очередную заколку, он убрал руки. - Хэсс, деньги и овации для артистов это есть две главные составляющие их успеха. Если овации они зарабатывают свои трудом, яркостью, талантом, то уж деньги они могут истребовать только своей настойчивостью. Я тебе расскажу, что во многих актерских школах есть даже специальный предмет, суть которого состоит в том, чтобы получить как можно больше за свой труд. И там главная заповедь такая, что если ты беден, то играешь плохо. Понимаешь?
Хэсс подумал над сказанным и кивнул, находя все эти соображения очень разумными.
- Видно, Най этот курс хорошо освоила, хотя вы, Инрих, его раза три проходили. У девушки пока не тот уровень. Ладно, Инрих, что от меня надо?
- Что? - директор дернул говой.
- Я остался, вы же мне сказали, чтобы я подождал, - напомнил Хэсс.
- А! Точно. Ты далеко не уходи, сейчас поедим, и пойдем в главный зал, - объявил Инрих.
- Погодите! - Хэсс поправил платок. - Вы пойдете в главный зал? А я?
- И ты тоже, - Инрих обошел Хэсса вокруг. - Вполне прилично. Мы, как представители, должны хорошо выглядеть.
- А я то зачем? - Хэсс все еще не понимал.
- Так когда, тот совсем худой назначил нам встречу, он так и сказал, чтобы ты тоже был. Он на тебя рукой указал.
- Не может быть, - вор не верил услышанному. - Откуда они меня знают?
- Может быть дело в твоих маленьких человечках? - логично предположил директор.
- Может, - сдался Хэсс.
- Проведай больных, поешь, а потом пойдем. Кстати, как там больные?
- Казимир ничего очухался, но стонет о своей травке. Сильно она его воображение поразила. А вот Маше лучше. Глаз остался цел, только она не видит им отчетливо. Ноги, руки заживают, - отрапортовал юноша.
- Кто с ними сидит?
- С Машей то я, то Нинихмай, - заметив недоумение на лице директора, Хэсс поторопился пояснить. - Это родственник Вуня. А за Казимиром кто-то из охраны присматривает. Я ему успокаивающий отвар сделал, ребята его поят.
Директор кивнул и ушел командовать, предлагать, обсуждать, подслушивать, договариваться, то есть осуществлять свои прямые рабочие обязанности.
- Какой хороший курс, надо бы и мне его пройти, - улыбнулся вор, оставшись в одиночестве на площадке.
Трапеза подходила к концу, когда Хэсс услышал прелюбопытнейший разговор двух ученых-богословов. Оба они уже поели, а теперь сидели и обсуждали свои планы. Ни Логорифмус, ни Григорий не видели Хэсса, который сидел в тени большого дерева.
- Так что у нас получается? - Григорий завел этот разговор. Он знал, что от Логорифмуса можно получить что-то, лишь прямо это попросив.