- Я вот, что хотел спросить, а почему меня твои нимфы не забирают? Может быть они не настоящие?
- Может быть, - колдун решил, что пить из бутылок нерентабельно, и открыл бочку. Сейчас он раздумывал, как устроиться под бочкой, чтобы настойка текла к нему в рот сама собой.
Когда Сентенус дотащился до своей постели то, как раз первые лучи солнца пробились сквозь занавеси. К нему в опочивальню сунулся кто-то из слуг:
- К Вам первый министр Язон!
Сентенус устало свалился в кровать, не желая ничего выслушивать.
- Пошли его! - велел он слуге, но дед уже вперся в комнату.
- Я вот подумал, Сентенус. Мы несправедливо взвалили на тебя такую тяжелую ношу, - проникновенно начал дед, чувствовалось, что он долго готовился к этой речи.
- Хрр, - высказался Сентенус.
- Я придумал другой выход из ситуации, - быстренько сообщил дед.
- Какой? - выдавил из себя валяющийся на кровати внук.
- А почему ты лежишь? - заметил дед.
- Тренируюсь быть королем, - Сентенусу хотелось остаться одному, чтобы выспаться. Настойка из черного дуба заполнила его полностью, и требовала улечься в постель.
- Это хорошо, пригодится, если ты не одобришь мой план, - рационально решил дед.
- Давай свой план, - поторопил Сентенус.
- У тебя единственный шанс. Прибьем короля, продадим землю, Льяму в охапку, кота в подземелья, а сами к соседям за перевал, - выдал дед.
- Странно, - поднимая голову от подушки, изрек Сентенус, - Я пил, а ты чушь несешь. Похоже колдун перегеомантил. Иди-ка ты, дедушка, поспи, и кота не трогай.
- Почему? - дед был крайне раздосадован таким несерьезным отношением к его предложению
- Сильно он у вас гадкий, во-первых, а во-вторых, ему теперь с кошками трахаться приходится, если, конечно, он не воздерживается, - Сентенус опять уронил голову на подушки, стаскивать сапоги не было сил.
Дед застыл:
- Причем здесь кошки?
- Ни причем, но нимфы не лучше, - уже довольно сонно пробормотал Сентенус.
- О чем ты? - дед стал трясти внука за плечо, но Сентенус наплевательски спал, не отвечая деду.
- И я воспитал такого внука! - дед патетически поднял руки, но потом опустил. - Но внук вышел вроде лучше сына. Может с правнуком повезет? Надо его срочно женить.
В голове у деда засела новая мысль, опасная для королевства в целом и для Сентенуса в частности.
Боцман учился летать. За его подвигом наблюдал Мореход, Секач, Плинт и Железяка. Осторожно забравшись на спину большого седого кодра, Боцман крепко вцепился в холку. Кодр повернул голову, и проверил, как устроился человек. Большие желтые глаза зверя светились ехидством. Он-то знал, что летать не страшно. Затем кодр расправил свои крылья. Без разбега, с силой оттолкнувшись от земли, кодр взмыл вверх. Боцман судорожно вздохнул. Совершая круги над площадкой, где стояли люди, кодр поднимался все выше и выше. Боцман крепко держался. Ему даже пришлось закрыть глаза, чтобы голова перестала кружиться.
- Эгей! - донеслось снизу.
- Охх, - прошептал Боцман.
Внизу его явно не услышали.
- Эгей! - донеслось еще более мощное с земли.
Внезапно Боцман вспомнил, как плавал на своей старой посудине. Как-то они попали в страшный шторм. Там было примерно также страшно, беззащитность всегда пугает. Но тогда, когда они все поняли, что не ступят на твердую землю, у Боцмана пропал страх. Он себя не помнил, но ребята рассказывали, что он дико кричал, в ярости ругая шторм.
- Эгегей! - Во всю мощь легких закричал Боцман.
Внизу Мореход сделал глоток из свой фляги:
- Как хорошо! У меня аж уши заложило, - пояснил он окружающим ковыряние в ушах.
- Смотрите, - указывая пальцем на Боцмана, заверещал Плинт.
Могучий кодр стал совершать резкие развороты, снижения, затем опять набирать высоту. Боцман держался одной рукой, а второй махал ребятам на земле. Еще Боцман не забывал голосить, счастливый от открывающейся перспективы полетов в небе.
Стоя на твердой каменной площадке, Боцман восторженно вздыхал об ощущении воли, которое он вновь испытал. Следующим на полет решился Мореход, который никогда не желал уступать Боцману.
Когда в небо поднялся Железяка, Мореход рискнул спросить Боцмана.
- Так море для нас закрыто?
- Если уж я поднялся в небо, то и в море мы выйдем, - неожиданно уверенно откликнулся Боцман. Он приложил руку к глазам, солнце слепило, и не давало хорошенько рассмотреть кульбиты, которые выделывал кодр с Железякой.
- Ты думаешь? - еще раз желая убедиться, что все в этом мире возможно, переспросил Мореход.
- Абсолютно и безоговорочно. Теперь это не обсуждается, Мореход, - последовал правильный ответ.
За полетами кодра и рабочих сцены наблюдали еще двое: Богарта и повар Грим. Повар сидел на некотором возвышении от взлетной площадке. Охранница сама подошла к повару, который уселся на странном шатком сооружении, похожем на самодельный табурет, но почему-то на двух ножках. Грим внимательно посмотрел на женщину. Во владениях Мастеров она расслабилась, все напряжение, скопившееся в пути, ее отпустило. Сегодня повар видел ее первый раз не в штанах и куртке, а в короткой черной юбке с кофтой с высоким воротом.
После традиционных приветствий Богарта осмелилась спросить о назначении необычного табурета.
- Да просто ножка отвалилась, а больше у них ничего нет. Не вытаскивать же на воздух резное кресло? - отмахнулся повар.
- Я бы тоже хотела посидеть, - женщина решительно вернулась в пещеру. Там она взялась за огромное резное кресло. Не в силах его поднять Богарта поволокла кресло.
Грим встал и помог женщине. Когда они установили кресло рядом с ломанной табуреткой повара Грима, Богарта заметила:
- Если бы я сегодня не была в юбке, то должна была бы тебя убить за помощь.
Грим усмехнулся:
- Если бы ты не была в юбке, то я бы не стал помогать, кодекс я еще знаю.