Пошла следующая сцена. Мухмур Аран надрывался, ругая Ямину:
- Ты куда прешь? Ты, что время считать не умеешь? Все с начала, и встаньте чуть левее, а то полсцены свободно.
Актеры передвинулись и начали сначала. Ямина в образе подруги славной Вики, которой в конечном счете досталась роль подруги будущей жены Казимира. Казимир играл сына художника, а Вика - его супругу, которая родит ему ребенка.
- Милая моя, ты понимаешь на какие жертвы себя обрекаешь? - Ямина сделала шаг к понурой Вике.
Вика распрямилась:
- Я люблю этого человека, и ничто не остановит меня.
Их подслушивал Казимир для которого собственно и разыгрывалась эта сцена. Он восхитился отношением к нему красотки Вики, и постучал в двери.
- Лиана, - Казимир изобразил глубокую тоску и надежду, Аран одобрительно щелкнул пальцами. - Лиана, возьмем в свидетели Джонаю и пригласим твоих родителей на будущую церемонию.
Вика сложила руки и чуть наклонила голову:
- Какую церемонию? И любишь ты меня?
- О, да, - Казимир подхватил падающую Вику в объятия и крепко поцеловал. Декорации сменились.
- Молодцы, - Аран хлопнул в ладоши. - Следующая концовка сцена третья? Пропускаем? А где шляется Саньо, позвольте спросить? Да пошел он, следующая сцена. Недай ты готов? Тебе начинать. И найдите главного героя, я что ли буду его изображать? Не появится через пять минут, я роль отдам своему ослу. Это ясно?
Аран бушевал, но больше для порядка. Он же сам и послал Саньо одеться в лохмотья, в которых главный герой выбирается из пустыни. Эту сцену Аран желал сделать одной из центральных в постановке. Нравственные и физические страдания человека доставляли ему подлинное удовольствие, а почти оголенное тело красавца Саньо нравилось женщинам.
Недай отлично отыграл кусочек роли Дикаря, сменилась сцена. В общем фокусе оказался Саньо, который подговорил Боцмана сделать перемену без приказа Арана.
Истерзанное, но весьма привлекательное тело Солнечного, отличный грим, терзаемого человека и общий фон пустыни с далеким городом на горизонте вызвали овации у актеров. Мухмур Аран еще раз одобрительно щелкнул пальцами.
- Старается, а какой актер, - послышалось от Тьямина.
- И ты ли дашь мне волю к небу просить пощады? Я не смогу жить без нее, не дай мне жить. Я откажусь от дара, но лишь позволь на миг ее увидеть. Я вижу! О милая моя, ты здесь? Нет, то ветер завывает, и слезы, как дань пустыне отдаю. Прощай, моя любовь. Я не вернусь к тебе. Хотя быть может...
К страдающему и тянущему руки вперед Саньо подошел мальчишка-собиратель змей, которого изображал Тьямин.
- Ты кто? - мальчишка потрогал ногой человека.
- Отлично, - Аран хлопнул в ладоши. - Следующая сцена. Плинт шевелись.
Несколько сцен пришлось прогонять заново. Мухмуру не понравилось, как переходит действие. Для еще одной сцены меняли общий фон. По этому поводу были долгие споры, что позволило всем вдоволь накричаться друг на друга. Но последнее слово осталось за Мухмуром Араном.
Хэсс уже не нужен был в качестве измерителя времени. Он сидел на лестнице одной из повозок, и смотрел за актерами. К нему присоединился Инрих.
- Удивительный мир. Тебе не кажется? - Инрих сел рядом.
- Удивительный, - согласился Хэсс. - Очаровательный, непостижимый и немного сумасшедший. Едем мы по Темной земле, а эти люди знай себе думают о постановке. Так яростно отстаивают свою точку зрения, всецело поглощены работой.
- Это ты верно заметил, - Инрих заметил, что намечается очередной скандал с применением физической силы. - Смотри сейчас Илиста врежет Казимиру.
Оба понаблюдали за развитием событий.
- Какая она сильная женщина, - уважительно отозвался Хэсс.
- Нравится тебе с нами? - внезапно захотелось узнать Инриху.
- Нравится, - не стал отпираться Хэсс. - Такое ощущение, что вы живете по-настоящему, хотя и играете роли.
- Все-таки у тебя душа поэта, - заключил Инрих. - Живете по-настоящему, хоть играете роли. В тебе есть дар подмечать такие вещи. Только ты его выражать не умеешь.
- Не умею, - Хэсса это не расстраивало.
- Знаешь, а Одольфо говорит, что тебе писать постановки надо, - раскрыл секрет Инрих.
- Нет, простите меня, Инрих, но такой тягомотиной я заниматься точно не буду. Одно дело подмечать, а другое писать.
На сцене намечалось очередное побоище.
- Хэсс, а играть ты не хочешь? - Инрих не отступал.
- Нет, не хочу. Я думал, но это не по мне. Недай мне кажется другое дело. У него глаза так разгорелись, когда он свои реплики читал. Вы не заметили?
Инрих задумчиво кивнул, но, сообразив, что Хэсс на него не смотрит, сказал:
- Да, заметил. Недай может стать хорошим актером. Раньше я в нем этого не замечал.
- Может быть это не проявлялось? - откликнулся Хэсс.
- Ты думаешь? И что теперь делать?
Хэсс коротко взглянул на потерянного директора.
- Поговорите с ним, Инрих. Никогда не поздно менять свою жизнь.
- Ты думаешь? - Инрих был уверен в обратном.
- Я абсолютно в этом уверен, - твердо заявил Хэсс.
Закончились многотрудные подборки декораций, на сегодня оставалось разобраться с музыкой и акробатическими этюдами.
- Лаврентио, прошу, - Аран уселся на стул, который ему вынес Недай.
Лаврентио в белых штанах, белой рубашке, освещенный софитами Нигмара, не уступал в экзотической красоте ведущему актеру труппы Саньо
- Для первого действия у меня следующие варианты. Сцена первая, - Лаврентио махнул рукой, и зазвучала скрипка.
Ее умиротворенная песнь не сочеталась с бурей, которую показывал Аран.