Эмиль предупреждающе поднял бровь.
— Оставь этот тон, Тармил, — ответил он. — Я делаю то, что должно.
— Да ну? Сколько еще королевств падет, прежде чем ты удовлетворишь свои амбиции?
— Столько, сколько нужно, — ответил Эмиль сухо. Он остановился у давно не топленого камина и оперся плечом о каминную полку. Это была удобная позиция: сам он оказался в тени и мог прекрасно наблюдать за Тармилом, отмечая малейшие изменения выражения его лица. — Империя должна расти.
— Ах, империя! Я и забыл, что ты теперь только и думаешь, что об интересах империи. Ты променял высокое искусство магии на политику и войны.
В каком-то отношении упреки Тармила были справедливы. Заваленный имперскими делами по самую макушку, Эмиль почти совсем перестал уделять время совершенствованию своего Дара. Впрочем, и той силы, что имелась в его распоряжении, было в избытке, и поэтому Эмиль не слишком переживал по поводу своей нерадивости. Да и дела временами наваливались такой горой, что было просто не продохнуть. И уж кто-кто, а Тармил должен был понимать это.
— Не начинай сначала, Тармил, — довольно резко сказал Эмиль, — и не лезь в политику, которую ты так не любишь. Ради Гесинды, занимайся своим высоким искусством магии. Кажется, я создал тебе для этого все условия.
— Конечно, ваше величество, — Тармил наклонил голову, но глаза его сверкнули, и Эмиль взял это на заметку. — Именно благодаря вам гильдия магов…
— Прекрати, я сказал! — оборвал его Эмиль, начиная злиться. — Что с тобой, в самом деле? Что-то случилось?
— Случилось. Твои мальчишки привезли во дворец скаанскую принцессу…
— Ну и?..
— Они передали мне твое распоряжение обойтись с ней как с гостьей. Что это значит? Зачем она тебе понадобилась?
— Я не обязан отчитываться всем и каждому в своих поступках. Туве нужна мне — и точка.
— Уж не для того ли, чтобы сделать ее своей женой?
— Ты очень проницателен, Тармил, — сказал Эмиль, с угрозой глядя на магика. — Но, пожалуйста, держи свои догадки при себе! Теперь, когда я вернулся, Туве — моя личная забота. С ней обращались почтительно, пока меня не было? Разместили удобно? Все ее просьбы исполнялись?
— Никаких просьб не было. Она молчит, как немая. Что до остального, то все в порядке, не беспокойся. Ей оказали все полагающиеся почести, приготовили для нее лучшие комнаты из тех, что стоят свободными… Но ты не дело задумал, Эмиль.
— Не учи меня! Ты отказался от меня, как от ученика, девять лет назад. Срок достаточный, чтобы привыкнуть решать самостоятельно. Тармил! — Эмиль выпрямился и сделал несколько шагов вперед, выйдя на свет. — Ради богов, давай пока оставим эту тему. Я еще ничего не решил, а вы все подгоняете события, когда это не нужно. Помолчи минутку, — он склонил голову и прижал ладонь ко лбу, словно у него болела голова. Такое простое действие хорошо помогало ему сосредоточиться. — Вот так. Теперь скажи, кто из моих родственников сейчас находится в Эдесе?
— Твоя сестра здесь.
— Карлота? Зачем ее Безымянный принес?..
— Поклониться Перайне в эдесском храме. Ее младшая дочь сильно хворает.
— В самом деле? — довольно равнодушно спросил Эмиль. К племянникам, как и к сестре, он привязан не был. — Хилые у Карлоты, однако, детишки. Это странно, ведь сама она всегда отличалась крепким здоровьем. А ведь, кажется, она уже приезжала в прошлом году, когда болел ее сын?
— Старшая дочь, — поправил Тармил. — Ее приезд совпал еще с тем неприятным случаем…
— Ах да! — вспомнил Эмиль и коротко рассмеялся, невольно приложив ладонь к левому боку.
"Неприятный случай"! Тармил иногда бывал чудо каким дипломатичным. Случай, о котором говорил Тармил, выглядел скорее покушением на убийство; впрочем, уверенности, что хотели убить именно Эмиля, не было. К сожалению, допросить убийцу не удалось: он не рассчитал сил и не сумел уложить Эмиля с первого удара; привыкший давать сдачи Эмиль сил тоже не рассчитал и с первого же удара уложил его насмерть. Руки его двигались чисто на рефлексах. Только спустя минуту, когда все было кончено, он сообразил, что неплохо бы оставить неудачливого убийцу в живых и уточнить у него, каковы же были его намерения. Увы, допрашивать мертвецов он не умел. Пришлось возвращаться во дворец, так и не поняв, покушение это было или просто случайность. Эмиль тогда здорово всех напугал, когда явился под утро, истекая кровью, со здоровенной дырой между ребер — но при том пришел он на своих двоих. В ране оказался яд; это обстоятельство наводило на мысли, что убийца был все-таки не просто любителем легкой наживы, устроившим себе засидку в подворотне. Покушение — если это было покушение — не удалось: королевские лекари знали свое дело хорошо, да и молодой и могучий организм Эмиля просто так сдаваться не собирался. Эмиль долго маялся с раной, но остался жив. Он и забыл бы про этот случай, если бы Тармил не считал своим долгом напоминать о нем каждый раз, когда хотел указать, что негоже императору шататься ночами по злачным местам, как простому смертному, да еще в одиночку. Вот и сейчас он не смог удержаться от нотаций:
— Не ходил бы по ночам по кабакам, ничего и не случилось бы.
— Да ну тебя, — отмахнулся Эмиль и добавил задумчиво: — Интересно, чем аукнется пребывание Карлоты в Эдесе в этот раз.
Тармил удивленно взглянул на него.
— Ты же не думаешь, что она…
— Не знаю, — пожал плечами Эмиль. — Она меня ненавидит — это я знаю наверняка. И мне этого достаточно, чтобы держать ухо востро. Так, кто еще здесь? Кого мне еще опасаться?
— Опасаться? — захохотал Тармил. — Это что-то новенькое! У тебя развилась мания преследования? Успокойся, больше никого опасаться не нужно. Принц и принцесса пребывают в загородном дворце, и в Эдес нос не суют уже несколько месяцев. Это и понятно: видеть тебя они не очень-то желают.
— Как и я их, — кивнул Эмиль. — Полагаю, мать еще носит траур по Люкке?
— Разумеется. Принцесса Алмейда заявила, что не снимет его до конца жизни. А твоя матушка, как ты знаешь, слов на ветер не бросает.
— Знаю; это у нас семейное. Что ж, ее дело. А по мне, чем меньше родственничков путается под руками, тем лучше. Ну а у тебя, Тармил, как дела? В гильдии все благополучно?
— Более или менее, — Тармил охотно поддержал перемену темы. Обсуждать внутрисемейные отношения Эмиля ему никогда не нравилось. — Только временами, знаешь, гильдия уж очень начинает смахивать на псарню. Все магики — страшные индивидуалисты и эгоисты, совершенно не умеют уживаться вместе, и постоянно сцепляются между собой. Слышал бы ты, какой тогда лай поднимается!
— И клочья во все стороны летят? — усмехаясь, спросил Эмиль. Он отлично представлял себе характер большинства магиков. В личном общении они были людьми малоприятными, что неудивительно, учитывая, какое давление им приходилось выдерживать годами.
— Еще как. Только, клянусь Гесиндой, это не смешно, Эмиль, — мрачно сказал Тармил. — Они совершенно не понимают человеческих доводов.
— Так научи их понимать. Для чего я поставил тебя во главе гильдии?
— Я не правитель, Эмиль, и мне трудно держать в узде такое количество неуравновешенных людей.
Эмиль пристально уставился на Тармила.
— Ты что, хочешь сказать, что не справляешься? — хищно спросил он. — Хочешь, чтобы я освободил тебя от должности?
— Нет. Мне просто нужен помощник.
— А! Ясно. Хорошо, я подумаю над этим. А пока, Тармил, крепись: в ближайшие дни тебе придется принять пятерых магиков из Скааны.
— Что?! Еще пятерых?! — вскричал Тармил. — Эмиль, не сходи с ума, храм всех не вместит! Ты что, хочешь собрать в него магиков со всего материка? Тогда тебе придется выселить из Эдеса весь народ.
— А это тоже твоя задача, Тармил: сделать так, чтобы гильдия не ограничивалась Эдесом. Нужно, чтобы она начала действовать и в других городах. Все храмы Гесинды должны быть связаны между собой.
— Это нелегко будет сделать, даже с помощью порталов.
— Ты уж постарайся. Возьми за образец хоть гильдию Сумеречных братьев. Они отлично поддерживают связь между храмами по всему материку, и при этом обходятся без всяких телепортов.
Тармил невольно рассмеялся и покачал головой.
— Не думаю, что братья Фекса захотят делиться своими секретами.
— А мы их хорошо попросим! Между прочим, Тармил, это мысль: надо бы встретиться и поговорить с их эдесским гильдмастером.