– А куда он денется? Деньги готовь!
– Сколько?
– Тысяч десять.
– Рублей?
– Ага, рублей, только американских.
Десять тысяч - это всё что у меня было.
– Потянешь? А то могу занять.
– Нормально. Только у меня ещё никогда не было ножа, который можно поменять на машину.
Метеорит мы купили. Коллекционер долго смотрел на Виктора печальными глазами.
– Только если для работы.- наконец сказал он, и полез доставать.
Метеорит был чёрного цвета и выглядел как обычный булыжник, но с одной стороны отполирован. Там были видны серебряные точки-вкрапления, как звёздное небо ночью.
Кузнец заломил несуразную цену, а денег больше не было. Пришлось подогнать ему мой старый "Москвич", без одной рессоры.
– Утешил ты меня, Евгений Александрыч! Буду теперь на машине по селу разъезжать.- говорил он разводя огонь. -А рессора, чего ж, скуём новую. Ты посиди здесь в тенёчке, жена сейчас квасу принесёт.
Процесс ковки занял всего пол-часа, не считая приготовлений, которые заняли почти целый день. И подгонки по руке, ещё час.
Нож получился большой и грубый, с отметинами молота.
– Вот,- сказал кузнец, -это он! Можешь называть произведением искусства.
Дожно быть у меня была очень разочарованная физиономия. Он засмеялся.
– Ну не хочешь, не бери.
Подошёл к сундуку, открыл.
– Можешь всё забирать!
Сундук был набит холодным оружием. Кинжалы, шпаги, сабли. Я взял одну, сверкающая, украшенная инкрустацией, на лезвии клеймо "Сделано в году 1802 мастером Михеевым". Вот это да! Может этой саблей с Наполеоном воевали!
– Ну ты и жулик, Михалыч! - голос Виктора от двери заставил меня вздрогнуть.
– Брось эту железяку Жека! Он такие для музеев делает, из китайской нержавейки. Нарочно сходи в областной краеведческий, сколько там этого барахла? А, Михалыч?
Он взял из рук кузнеца мой нож.
– Смотри!
Виктор поставил лезвие на ломик, лежащий на верстаке, и ударил по нему молотком. Конец лома отвалился и запрыгал по полу.
– Такую вещь спортили.- проворчал Михалыч, впрочем вид у него был довольный.
– На!- Виктор протянул нож мне. Я взял его холодную тяжесть и провёл рукой по лезвию.
– Ничего не напоминает?
– На кремнёвый нож смахивает. В музее видел.
– Бери выше!- он вытащил из-за пояса родного брата моего тесака. -Так делали обсидиановые ножи, самые острые и тонкие лезвия на Земле. Ещё в древние времена ими делали операции, да и сейчас делают. Но обсидиан хрупкий, а это ...
Он бросил свой нож на наковальню плашмя. Тот подпрыгнул, перевернулся в воздухе и воткнулся в пол.
– Видишь? Сам втыкается! А почему? Михалыч не говорит. Ты знаешь Жека, что все кузнецы с чёртом братовья? Давай клей, чёртов брат, сейчас ручку сделаем.
Он опустил рукоятку в банку с клеем, который варил кузнец, дал стечь всё лишнее. Посмотрел, похмыкал.
– И верёвку, старый барсук! У тебя ещё должно с прошлого раза остаться.
Эти верёвки плетут на Мадагаскаре. - продолжал он обматывая рукоятку. -Дал я этому кулаку бухту, так он её быстренько растранжирил. Продаёт он её, что-ли? Если красоту захочешь, у него ещё проволока есть специальная, сам тянет.
– Нет, красоты не надо.- отказался я, уже начиная любить своё новое оружие.
– Сейчас подогреем его, чтобы клей встал намертво, и всё. Пользуйся! Только сначала научись попадать в цель!
И я научился.
– Виктор Васильевич Карасёв, на брови маленький шрам, вот такой! - я показал.
Али обрадовался.
– Точно, а я уже подзабыл. Так ты его знаешь?
– Больше года не видел.
– Встретишь, скажи что я с ним хотел бы встретиться.- Али зашевелился от переполнявших его чувств.
– Найди его по своим каналам.
– Нельзя, как потом объяснить такое внимание? Вы же все под колпаком.
– А как же я?
– Тебя встречают те, кому можно.
В Шереметьево у трапа нас встречал Араб и его команда.