"А что если огонь?" - подумал Бакстер, и в это время игла самописца резко пошла вверх. Бакстер продолжал опыты и в другом эксперименте, поставленном им: механизм, соединенный с датчиком случайных чисел, опрокидывал чашку с живой креветкой в сосуд с кипятком. Рядом стояло растение с наклеенными на лист электродами, замеряющими изменение электропроводности, которое регистрировалось самописцем. Этот опыт повторялся много раз, в том числе и ночью, когда все покидали лабораторию. И всякий раз была устойчиво зарегистрирована эмоциальная реакция, совпадающая по времени с гибелью креветки.
"Любопытная деталь: оказывается, растение постепенно "привыкает" к трагическим событиям. Например, интенсивность выброса кривой в опыте с креветкой падает после многократного повторения опыта. Растение не обращает внимания на бесполезную сто первую угрозу. Однако при смерти человеческих клеток (антисептик вводят в пробирку с культурой клеток) привыкания нет. Домашнее растение, видимо, чутко реагирует на болезнь хозяина и даже на изменение его настроения".
Так все-таки есть ли какая-либо особенность, кроме совершенно выдающегося типа цивилизации, которая отделяет человека от остального живого мира? Мне кажется, что главное отличие, по точному определению Р. Мерля, состоит в том, что "мозг дельфина столь же искушенный, как у человека, но контролируется добротой". Я думаю, что это относится не только к дельфинам, потому что основное качество, которое отличает человека от животных, - это его злоба. Злоба, чаще всего беспричинная, злоба, круто замешанная на самовлюбленности и эгоизме. Антропоцентристское учение Павлова, конечно, сыграло свою положительную роль: мы с удовольствием и не задумываясь особо, едим бифштекс, выламываем бивни у слонов и метким - прямо в глаз - выстрелом бьем белок. Но это же учение, как и любое другое, утверждающее чье-либо превосходство, стало одной из основных причин, порождающих бессмысленную злобу и жестокость человека, причиной его противопоставления всему живому на Земле.
У обезьяннего жилища в одесском зоопарке "экскурсоводы любят рассказывать трогательную историю о том, как обезьяна "усыновила" котенка. Но слащавая история - ложь. Молчаливое звериное царство знает, как все произошло на самом деле. Заметив злой нрав обезьяны, какие-то подонки забросили в клетку полуживого от страха котенка.
Они ждали кровавого зрелища. Обезьяна спрыгнула с настила, отнесла котенка в дальний угол - подальше от опасности - и дала корку хлеба".
И еще про зоопарк такая вот коротенькая заметочка: "На редкость доброй и заботливой оказалась обезьянка по кличке Йода из зоопарка Порт-Мейерса, Флорида, - она вынянчила около 50 котят, брошенных родителями на произвол судьбы. Йода окружила малышей трогательной заботой, ревностно охраняя их от всяких неприятностей".
Я не хочу чернить все человечество-все мы знаем примеры поразительного альтруизма, бескорыстия и самопожертвования самой жизнью во имя других жизней. Но из песни слова не выкинешь: были и костры инквизиции, и печи Освенцима, и одесский зоопарк тоже был. И поэтому с нашей, человеческой колокольни представляется какой-то дурацкой толстовщиной поведение черноморских дельфинов: сколько лет их безжалостно расстреливали, сдирали шкуры и вытапливали жир - а они, идиоты этакие, вместо того, чтобы из столь близкого каждому человеку священного чувства мести топить курортников сотнями, подплывают, играют с детьми, помогают обессилевшим пловцам и улыбаются, улыбаются, улыбаются...
Человек выше всего этого. Он мечтает о контактах со звездными братьями и плюет на братьев своих меньших, понимая контакт с ними лишь как потребление или насилие. Даже исследовательские, вроде бы делу контакта должные служить программы, и те являются одиозным воплощением идеологии высшей расы, идеологии дремучего антропоцентризма. Ученые, пытающиеся найти хоть какой-то контакт с животными, не представляют, за весьма редкими, счастливыми исключениями, другой основы для взаимопонимания, кроме как на своих собственных, человеческих началах. Сколько лет пытались научить дельфинов английскому языку? А бесплодное насилие над шимпанзе, которым столь же безапелляционно вдалбливали свою, человечью логику? И когда произошел прорыв, это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Убежденность в незыблемости границы между высшим и низшим оказалась сильнее. И весь спектр реакций научной общественности опять уложился в привычный диапазон от "не может быть!" до старой песни про рефлексы, подражание, дрессировку.
А в обезьяннике происходили удивительные вещи: американские ученые сделали попытку обучения обезьян языку глухонемых, и эта попытка увенчалась успехом. Они создали для детенышей обезьян условия, подобные тем, в которых живут и воспитываются человеческие дети глухонемых родителей. Работа, проводимая в течение нескольких лет, дала целый ряд весьма любопытных результатов. Число усвоенных слов, включая не только знаки предметов, но и некоторые абстрактные понятия, достигало нескольких сотен, и обезьяны довольно бойко объяснялись со своими учителями на языке жестов. Ученый мир, однако, выразил недоверие к этим результатам, выразившееся в обычном их толковании как имитации обезьяной тех слов и выражений, которые применял исследователь в разговоре с ней. После этой критики был поставлен необыкновенно интересный и остроумный опыт. В ходе эксперимента в одну клетку были помещены 13-летняя шимпанзе Уошу, уже обладавшая солидным словарным запасом, и десятимесячный детеныш Лули. В общении с ним Уошу использовала многие сотни слов, усвоенные за многолетнюю учебу. Руководствуясь какой-то непонятной логикой, Уошу сразу же стала обучать Лули слову "приходить". Сидя напротив Лули, Уошу сделала соответствующий жест и притянула детеныша к себе. Она повторяла с ним урок в течение пяти дней. Через неделю Лули, к изумлению исследователей, впервые использовал выученное слово.
Между тем Уошу продолжала обучение. Громкими криками она выражала чувство голода, подтверждая свое требование знаком "пища".
Лули сидел рядом и удивленно смотрел на нее. Уошу силой заставила его сделать знак, обозначающий "пища", поднеся его руку ко рту. Лули научился использовать и это слово. Ученик Уошу быстро делал успехи, и к трехлетнему возрасту его словарь составил 28, а еще через 2 года - 47 слов.
Много можно было бы еще рассказать о таких экспериментах и их впечатляющих результатах, однако на меня наибольшее впечатление произвел один грустный эпизод, который не планировался как эксперимент и который говорит о гораздо большем, чем все хитросплетение экспериментальных методик.
Вместе с Коко, одной из обезьян, прошедших обучение языку глухонемых, жила кошка - ее подруга, с которой у Коко была нежная и теплая дружба. Однажды кошка заболела и ее перевели в другое помещение, где она умерла. Когда Коко на языке жестов сообщили об этом, она заплакала...
Общение может быть налажено и с существами, которые, как считается, стоят намного ниже наших ближайших родственников - обезьян - на лестнице классификации. Есть интересное сообщение о краснохвостом попугае Алексе, живущем в Падуанском университете, Италия. Вопреки распространенному мнению о "попке-дураке", Алекс, которого этолог И. Паперберг за 6 лет обучил основам общения с человеком, знает названия более 50 предметов. Он умеет попросить любой предмет или отказаться от него.
Итак, сознание, разум, эмоции оказываются вовсе не уникальным явлением и на Земле. Они обычны и обыденны, как облака, дождь, смена дня и ночи, зимы и лета. "Природа не роскошествует множеством причин", и разум того или иного свойства, разум несопоставимый, разум, измерение которого не допускает ступеней и степеней, царит на Земле. Вообще, разум как явление, по-видимому, относится к той категории, внутри которой невозможны никакие доступные для нашей логики сравнения, и человеку необходимо учиться принципиально новому для него способу оценок - без сравнения и сопоставления. Сейчас мы оцениваем чужой разум со своей, человеческой точки зрения и сравниваем его со своими, веками выработанными критериями, что приводит порой к выводам прямо-таки странным.
Однажды, например, некий аналитик поразил мир занятной теорией, заявив, что самое умное домашнее животное - это гусь, поскольку гуси реже других животных гибнут под колесами автомобилей. Комментарии здесь, я думаю, излишни...
Я понимаю, что все сказанное выше в какой-то, быть может, весьма незначительной степени отражает моральный аспект наших взаимоотношений с животными и что читатель вправе задать вопросы иного, материального плана: "А сам-то автор чем питается? Ведь если следовать его, автора, рассуждениям, то мы только тем и занимаемся, что едим интеллектуальных кур и мыслящих коров? А если идти за автором еще дальше, то получается, что мы поглощаем умную картошку? Ведь так и вегетарианство становится неприемлемым. Чем же можно заменить "единственный источник полноценного белка?" У меня нет ответов на эти вопросы. Хотя, быть может, решение этой проблемы, пусть пока только в теоретическом и экспериментальном плане найдено и заключается в разработке и производстве синтетической пищи, ведь синтез белка уже не является каким-то экзотическим лабораторным процессом и в определенной степени приобрел уже промышленные масштабы. Что же касается гастрономических свойств и качеств синтетической пищи, то и здесь достигнуты некоторые успехи - можно упомянуть и получаемую уже в коммерческих количествах черную икру или успешные работы по "гастрономизации" искусственного мяса.
По странному и не раз случавшемуся в истории человека совпадению возникновение морально-этического аспекта какой-либо проблемы немедленно сопрягается с вовсе, казалось бы, не связанным с ним экономическим, материальным аспектом. Яркий пример этому вершится на наших глазах. Появляется еще один могучий фактор, способный стимулировать работы по производству синтетической пищи, - стремительный рост населения Земли. В настоящее время население планеты увеличивается в среднем примерно на 70 миллионов человек в год. Прогнозы показывают, что в 2000 году число людей на Земле составит около 7 миллиардов человек. В 2050 году эта цифра возрастет до 15 миллиардов. Число колоссальное, но уже сейчас количество голодающих на Земле превысило полмиллиарда, что сегодня еще может быть объяснено царящей в мире социальной несправедливостью и неравноправным международным экономическим порядком. Однако рост населения в будущем может привести к тому, что традиционное сельское хозяйство окажется несостоятельным в обеспечении всех будущих жителей Земли продовольствием даже при наличии справедливого распределения.
Пока же искусственной пищи нет, да и что-то не очень аппетитное звучит в этих словах - синтетическая пища, и ситуация остается прежней: высокообразованный интеллектуал, всем своим воспитанием подготовленный к убийству, берет многозарядный карабин и лупит контактера промеж рогов. Ведь на его стороне классики: и Тургенев, и Хемингуэй, и многие другие певцы бессмысленного убийства, поэтизировавшие его и превратившие в утонченное, романтичное и извращенное удовольствие. Как прекрасен чудесным ясным солнечным утром катящийся в своем последнем прыжке подстреленный заяц, как красива, как похожа на натюрморты знаменитых фламандцев алая кровь на черных перьях глухаря, как могуч настоящий мужчина, в спортивном азарте убивший самую большую рыбу, как великолепен предсмертный рев расстрелянного тигра и какими стеклянными и отчужденными становятся его глаза, какая изумительная картина, когда целая шайка пикадоров, матадоров и прочих оров под рев обезумевшей от восторга смерти толпы тиранит, терзает и убивает ни в чем не повинного быка. Какие страсти! Какие эмоции! Какое геройство! Какие люди! А зверье дурное, оно считает человека добрым и идет, бывает, с нуждой своей к человеку за помощью. И так редки примеры этой помощи, этого понимания и сострадания в человеке, что пишут о них газеты, как о снежном человеке, в рубрике "Это надо же!".
Вот несколько таких трогательных историй.
В больницу небольшого финского городка позвонили из лесничества и попросили прислать врача, чтобы помочь раненому. Приехавший в лесничество хирург увидел сидевшего на земле возле дома лесника огромного бурого медведя. В задней лапе у него торчала большая острая щепка. Оказалось, что медведь сам приковылял к леснику, надеясь на людскую помощь. Хирург вытащил занозу, очистил и промыл рану, забинтовал лапу. Во время этой операции медведь ни разу не дернулся. Когда все было закончено, медведь лизнул врачу руку и исчез в чаще.
Иногда благодарность животных за помощь носит материальный, а потому, с нашей точки зрения, еще более осмысленный характер. В годы Великой Отечественной войны партизанский связной, шедший по лесу, нос к носу столкнулся с медведем, который, как и в финском случае, протянул лапу с занозой. Человек вытащил занозу и забинтовал лапу. Медведь скрылся, но на этом история не завершилась. Когда через некоторое время связной опять шел той же дорогой, он увидел того же медведя, который держал в передних лапах колоду-улей. Он поставил улей перед человеком и ушел в лес.
Чрезвычайно сложными отношениями характеризовался конфликт между людьми и обезьянами в восточной провинции Сьерра-Леоне. Причиной конфликта послужило совершенно мирное желание двух итальянских зоологов оказать медицинскую помощь детенышу бабуина, которого нашли в джунглях в тяжелом состоянии. Обнаружив пропажу, десятки бабуинов отправились на его поиски. К ним присоединились шимпанзе. На четвертый день они отыскали дом, где остановились итальянцы и, дождавшись ночи, совершили опустошительный набег на него. Однако животных постигла неудача - зоологи накануне переехали в другой городок для оказания хирургической помощи малышу-бабуину. Стая раздосадованных обезьян ворвалась в соседний дом, на глазах у перепуганных родителей похитила семимесячного ребенка и скрылась в джунглях.
Разобравшись в причинах гнева животных, местные жители разыскали зоологов и попросили их отнести обезьянку на то место, где они ее нашли. Через два дня инцидент между людьми и животными был окончен. Живого и невредимого ребенка нашли на обочине дороги, а в знак своих мирных намерений обезьяны оставили рядом с ним большую связку бананов.
Рассказы о таких происшествиях в большинстве своем имеют хорошо заметный подтекст некоторого самодовольства и самолюбования, столь свойственных человеку: как же, что случись - идут на поклон к Царю Природы! Но, увы, это совсем не так. Это, к сожалению, редчайшие случаи, когда человек еще воспринимается как часть Природы, в которой все взаимосвязано всеобщим симбиозом, иногда, видимо, просто по инерции, включающим в себя человека. Представления о живом мире как о непрерывной кровавой битве страдают некоторой примитивностью и носят явный отпечаток высокомерного снобизма; но Природа не столь проста, и межвидовой симбиоз далеко не самый сложный вид взаимодействий в живом мире.
Работники нью-йоркского зоопарка однажды утром обнаружили пропажу крупного орангутана. Впрочем, вскоре его нашли в ближайшем парке. Но на следующее утро обезьяна исчезла вновь. После тщательных поисков орангутана обнаружили там же. Один из сотрудников решил раскрыть тайну бегства. Целую ночь просидел он в укрытии неподалеку от вольера, где обитали обезьяны. Утром он увидел, как знакомый орангутан вынул из тайника банан и подошел с ним ко рву, отделяющему вольер от луга, где паслись лоси. Орангутан остановился на берегу и стал размахивать бананом. На этот призыв с противоположного берега приплыл крупный лось. Обезьяна забралась ему на спину, без проблем форсировала водную преграду и большими прыжками пустилась бежать в ближайшую рощу, предварительно отдав банан лосю.
Совершенно обособленно в проблеме контакта между людьми и живым миром положение "маугли", как благодаря знаменитой сказке Редьярда Киплинга называют детей, попавших тем или иным образом в звериную стаю и воспитанных ею. Таких случаев немного, они вызывают большой интерес и сразу приобретают широкую известность.
Вот один из последних случаев в газетном изложении: "Год назад во влажных тропических лесах Уганды нашли мальчика, который, по заключению врачей, прожил в них несколько лет. Его возраст можно определить лишь приблизительно: 4-7 лет. Ребенок, которого назвали Робертом, по-видимому, находился на попечении обезьян-бабуинов: когда его обнаружили, передвигался на четвереньках. Ходить, стоять прямо или сидеть для него затруднительно, самое удобное для него положение - на согнутых ногах. Роберт срывает с себя одежду, издает плачущие звуки, не реагирует на обслуживающий персонал и других воспитанников детского дома, куда его поместили. Ест только сырые овощи и фрукты, жует траву, ветки. Врачи затрудняются сказать, сможет ли он привыкнуть к жизни людей".
"Иногда он ведет себя, как животное. Вряд ли он станет когда-нибудь нормальным человеком, - считает один из сотрудников, ухаживающих за Робертом", - сообщается в другой газете.
Безотносительно к проблеме контактов можно отметить, что случаи с маугли, по-видимому, являются веским доводом в бесконечном споре по поводу соотношения между благоприобретенными и врожденными чертами психики человека. Все же, видимо, среда, воспитание, обучение играют гораздо более существенную роль, нежели врожденные качества - особенно на самых ранних этапах становления человека. Родиться человеком - этого еще мало, и окружающая среда обкатывает, подтягивает, чаще - подрезает под общий стандарт того, чье имя в дальнейшей своей жизни должно звучать гордо. Маугли - это уже не люди, и переделать то, что заложено в их раннем детстве стаей, если и не невозможно, то бесконечно трудно. Это, по-видимому, ненамного легче, чем очеловечить воспитанием того же бабуина из стаи Роберта.
Наверное, благородны попытки ученых, стремящихся вернуть маугли к людям - но насколько они справедливы и правомочны? Трагедия маугли заключается в том, что физиологически они люди и всегда будут париями в стае: они никогда не смогут бегать и сражаться за добычу, как волки, или прыгать по ветвям, как обезьяны; и в то же время пока не найдено путей перевоспитания маугли. Они третья цивилизация, попавшая, как между молотом и наковальней, между двумя человеческой и звериной - цивилизациями. И несмотря на то, что до сих пор никто, насколько мне известно, не делал попыток узнать что-либо у маугли о жизни зверей, я, честно говоря, не знаю, вправе ли мы это делать, насколько морально оправдано такое вмешательство, такой контакт, такое знание.
Человек сосуществует на планете с миллиардами других живых существ, и ему предстоит научиться сосуществовать с ними и относиться к ним не только как к источнику пищи и сырья. "Мы не знаем, как взаимодействовать с другими видами, и не хотим пока этого".
Свою способность и готовность к контакту с негуманоидами и негуманоидными цивилизациями мы уже достаточно хорошо показали на Земле, и похоже, что эта наша неспособность к контактам хорошо известна во Вселенной, поскольку практически все контакты с чужим разумом, происходившие во все времена, были контактами с гуманоидными существами - в этом, видимо, заключается уступка закоренелому человеческому антропоцентризму, его поискам "двух ушей, двух глаз..."
Какие же причины обусловили эту поразительную человеческую неконтактность, априорное недоверие к чуждому и непонятному? Какие свойства человека определили его превентивную подозрительность и враждебность? Являются ли эти свойства биологической характеристикой человеческой расы или они характеризуют только человеческую цивилизацию?
VI. Контакты с собой
Возлюби ближнего твоего, как самого себя. Евангелие от Матфея, 22.39.
* * *
В поисках причин неконтактности человека необходимо, по-видимому, попытаться понять возможности человеческой расы к.установлению внутренних контактов, контактов между отдельными индивидуумами - способности человека открыто и откровенно общаться с себе подобными. Очевидно, и не требует доказательств утверждение о том, что если отдельные существа расы не способны устанавливать и поддерживать между собой контакты, связь, коммуникацию, предполагающие открытый обмен информацией со взаимным использованием однозначно определяемых контактирующими сторонами символов и логики, то такая раса тем более не сможет общаться с существами другой расы.
Люди разговаривают между собой, читают письма и книги, написанные другими людьми, любят друг друга или, по крайней мере, говорят, что любят. Казалось бы, есть обмен информацией, есть контакт, есть общение. Но дело обстоит не так просто и не так восхитительно лучезарно, как уверяют оптимисты-маршевики с их "сплочением в едином строю". К тому же оказывается, что мало где человек так одинок, как в едином строю.
Невозможность полной духовной близости, существование стены непонимания между людьми - эта стена может быть толще или тоньше, она может быть совсем тоненькой, но она есть всегда, - и стремление разрушить эту стену, понимать других и быть понятым ими - вот одно из самых главных противоречий человеческого существования. Человечество мечтает о звездных далях, о встречах с иным разумом, но здесь, на Земле, люди не могут найти дорогу даже друг к Другу.
Человек одинок, его связи с другими людьми условны и эфемерны,-и в этой своей беде он ищет опоры и поддержки, ищет человечную систему мировоззрения. На протяжении многих веков люди надеялись найти опору в религии, где, собственно, и родились такие понятия, как "душа", "родство душ", деление на духовное и материальное.
Душа и духовная жизнь, евангельская мораль - что ж, это были неплохие находки. Но они изначально разрушались и были в конце концов разрушены материализмом. Но не материализмом как философской системой, признающей и понимающей как единственную и единственно приемлемую для человека картину мира, где нет ничего, кроме фантастически многоцветного и радостного многообразия материи, а "материократией, господством сытой гастреи", ибо в этой самой гастрее, в желудке, которому подчинена вся деятельность человека, места для души не осталось. И естествознание сказало свое категорическое "нет". "Нет" - духу, "нет" - душе, "нет" - духовной жизни.
Пришедшая на смену религии как системе мышления - и, надо сказать, довольно-таки малоубедительной системе, - наука попросту игнорирует человека, игнорирует проблемы его духовной жизни, игнорирует его стремление к разрушению стены отчуждения и преодолению собственного одиночества. Наука расчленила человека сообразно своим классификациям, и нет в ее специализациях места для человеческой души. Человек стал объектом бездушного анализа, но не синтеза, и тем утратил свое единство и единение со Вселенной.
Для анатомов человек есть комбинация костей, мышц, внутренних органов и т. д. и т. п., для биохимиков - самовоспроизводящаяся химическая система, для социологов - рабочая сила или потребитель, для демографов - житель и т. д. В стане психологов, должных, по определению, изучать душу, то есть, казалось бы, именно то, что так необходимо для человека, - царит многовековой идейный разброд, причиной которого во многом является то пикантное обстоятельство, что психология - "одна из весьма развитых экспериментальных отраслей знания - все еще не может определить, какую реальность она изучает, что является ее предметом как фундаментальной науки". Даже для философии нового времени человек стал безразличен: современные философы или те, кто называет себя философами, оперируют не менее чем народами, классами, социальными группами.
Сегодня науку не интересуют такие иррациональные и эфемерные категории, как индивидуальность человека, его рождение и смерть, ужасающее одиночество его жизни, его душа, его мечты и надежды.
Только великое и рационально непостижимое искусство вот уже многие сотни лет рождается и умирает вместе с каждым человеком, радуется его радостям и страдает вместе с ним, восхищается его величием и ужасается его мерзости. И это великое, человеческое искусство кричит, вопиет в тоске об одиночестве человека, о его обреченности, о невозможности преодоления этого одиночества. Петрарка, Шекспир, Бах, Гендель, Гете, Шиллер, Бетховен, Пушкин, Достоевский, Толстой, Чехов, Рахманинов, Булгаков полны сожаления о несбывшемся и несбывающемся. Они скорбят о неосуществимости на Земле Великой Любви, о невозможности близости совершенной и абсолютной.
Да, есть дружба и есть любовь - но и друзья, и любовники понимают, чувствуют, что за самой величайшей близостью, нежностью, как отвратительная куча асфальта в веселом весеннем лесу, скрывается отчужденность, невозможность полного нераздельного слияния, полного понимания, полного родства человеческих душ. "Вам Хорошо, вы одиноки, - сказал мне Хассе. Что же, и впрямь все отлично, - кто одинок, тот не будет покинут. Но иногда по вечерам это искусственное строение обрушивалось и жизнь становилась рыдающей стремительной мелодией, вихрем дикой тоски, желаний, скорби и надежд.
Вырваться бы из этого бессмысленного отупения, бессмысленного вращения этой вечной шарманки - вырваться безразлично куда. О, эта жалкая мечта о том, чтобы чуточку теплоты, - если бы она могла воплотиться в двух руках и склонившемся лице? Или это тоже самообман, отречение и бегство? Бывает ли что-нибудь иное, кроме одиночества?.. Нет, иного не бывает. Для всего иного слишком мало почвы под ногами", - писал один из самых пронзительных поэтов одиночества Э.М. Ремарк.
И нет никакой разницы в том, когда и где страдали и творили Великаны: "до" или "после", "там" или "здесь", потому что одиночество - это есть внутреннее свойство человека - и дай бы Бог, только сегодняшнего - и больше ни от чего и ни от кого не зависит, кроме самого человека. Я знаю, что со мной в первую очередь согласятся люди близкие и преданные друг другу, искренне и глубоко любящие друг друга, ибо они, как никто иной, знают цену достигнутого взаимопонимания и близости и вместе с тем ее неискоренимую и непоправимую незавершенность, неполноту и иллюзорность. Мир полон прекрасных и добрых людей, понимающих всю тщету надежд на преодоление собственного одиночества, на поиски Абсолюта, и потому ищущих хотя бы совсем немногого: "Хорошо бы где-нибудь отыскать людей. Для начала просто людей - чистых, выбритых, внимательных, гостеприимных. Не надо полета высоких мыслей, не надо сверкающих талантов. Не надо потрясающих целей и самоотвращения... Не нужно еще, чтобы они были принципиальными сторонниками или противниками чего-нибудь. Не нужно, чтобы они были принципиальными противниками пьянства, лишь бы сами не были пьяницами. Не нужно, чтобы они были принципиальными сторонниками правды-матки, лишь бы не врали и не говорили гадостей ни в глаза, ни за глаза. И чтобы они не требовали от человека полного соответствия каким-нибудь идеалам, а принимали и понимали бы его таким, какой он есть..."