Нам необходимо было доставить пищу связистам, находившимся на одной из контрольных станций. Нужно было пройти лощину, которую японцы обстреливали пулеметным огнем. Когда мы подошли к лощине, командир стрелковой роты не разрешил нам идти дальше до тех пор, пока рота не уничтожит японские пулеметные гнезда.
Завязалась пулеметная перестрелка. Японцы сидели в прочных укреплениях. Огню наших стрелков мешали наступившие сумерки. Мы решили, не дожидаясь прекращения стрельбы японцами, воспользоваться темнотой и пройти лощину. Я поднялся первым с термосом на спине и тронулся в опасный путь. За мной последовали остальные. Двигаться пришлось с двойной осторожностью, так как можно было наткнуться на японцев. Я бесшумно и смело шел вперед с винтовкой наготове, а сзади меня цепочкой, в 3-5 метрах друг от друга, шли остальные три бойца. Они были уверены во мне. Задание мы выполнили. Связисты поблагодарили нас за хороший ужин.
Мне часто приходилось с группой бойцов в три-четыре человека выполнять задания без командира, и когда какой-нибудь из встречающихся нам начальников спрашивал, кто из нас командир, бойцы указывали на меня. Это неофициальное присвоение мне звания командира вызывало у меня чувство гордости за то доверие, которое мне оказывали мои товарищи.
...10 августа курсанты Кияновскмй, Мухомедяров, Загоруйко и я очутились под обстрелом с трех сторон; идти в сторону, свободную от обстрела, нельзя было, так как путь преграждало озеро Хасан. Мы решили выждать. Вдруг слышим, летят самолеты. Все задрали вверх головы, на крыльях - красные звезды. В грозной песне моторов - суровое предостережение фашистским провокаторам войны.
Самолеты мгновенно очутились над правым краем Заозерной и начали бомбардировку. Сопки заволокло дымом. Земля задрожала от взрывов. "От такой бомбежки на японских островах, наверное, землетрясение", - пошутил кто-то.
Огонь японцев после бомбежки стал слабее. Мы решили пройти лощину и продвигаться дальше. Залезли в камыши, ползем по трясине, она пружинит под нашей тяжестью. В некоторых местах со свистом выскакивает воздух. Японцы, по-видимому, заметили наше движение в камышах: они открыли огонь из пулемета.
- Стрелять не умеют, - замечает кто-то.
- Наверно, с пьяных глаз ничего не видят. - Сдержанный смех прошел в камышах. Когда мы вылезли из воды, нас спрашивали, нет ли раненых.
- Им только карасей глушить в озере, - ответил один из бойцов.
Я и курсант Амир Мухомедяров получили новую задачу. Идем с ним мокрые, в сапогах хлюпает вода.
Амиру хочется курить, но спички его и махорка отсырели.
По дороге встретился майор, предложивший нам папиросы.
Мухомедяров закурил, глубоко и вкусно затягиваясь.
- А вы не курите? - обратился ко мне майор, протягивая портсигар.
- Спасибо, товарищ майор, я этим баловством не занимаюсь. Майор улыбнулся, спросил, откуда, куда и зачем мы идем. Мы ответили, простились и пошли дальше.
- Ты ничего не заметил? - спросил я у Амира.
- А что? - недоумевая, сказал Амир.
- Слушай, Амир, а если; бы ты рассказал японским солдатам, что у нас боец может свободно закурить у самого большого командира?
- Не поверили бы, конечно, - отвечает Амир. Его широкое казахское лицо светится заразительно веселой улыбкой...
Красноармеец А. Унчиков
Сигнальная труба
В район боевых действий я вышел сигналистом части. Моя обязанность - в определенное время, по указанию, давать сигналы музыкальной трубой. Откровенно говоря, дело это очень скучное. Особенно скучным оно мне показалось, когда товарищи ушли и атаку, а я остался со своей сигнальной трубой.
Выбрав поудобнее момент, я обратился к командиру части:
- Товарищ командир, разрешите мне пойти в атаку. Там все мои товарищи, все будут драться, а я.
Командир не дал мне докончить, он понял меня:
- Хорошо, пойдемте со взводом.
Обрадовался я: красота, думаю. Значит и я покажу японцам силу советского штыка.
Вооружился как следует и собрался идти. Но тут возник вопрос: что делать с трубой. Труба - это тоже мое боевое снаряжение. Хоть я и в бой иду, но все же сигналист. А какой же сигналист без сигнальной трубы?! И стал я думать, как примостить ее. Снял ремень, привязал трубу покрепче, потуже натянул ремень и пошел. Так труба не потеряется.
Командиром взвода был тов. Зырянов. Проверив нашу вооруженность, он рассказал нам, куда и зачем направляемся, и напомнил, что надо быть волевым, смелым, но спокойным.
Японцы укрепились на Пулеметной горке, и нам предстояло атаковать их. Быстрыми перебежками мы бросились к высоте. Впереди бежал Зырянов и подавал команду:
- Приготовиться, бросать гранаты!
Только мы успели вынуть из сумок гранаты, слышим новую команду:
- Бей гранатами самурайскую сволочь!
Гранаты наши полетели прямо в окопы к японцам. Те, как мыши, забегали по высоте, засуетились.
Подходившее к японцам подкрепление открыло сильный пулеметный огонь. Мы залегли в лощине. Тов. Зырянов стрелял из ручного пулемета, а мы - из винтовок. Сколько ни пытались японцы приблизиться к нам, ничего у них не выходило. Меткий огонь пулеметчика Зырянова уничтожал японцев.
Но вот внезапно пулемет смолк. Мы подбежали и увидели картину, которой просто не хотелось верить: командир был убит.
Я готов был плакать, видя храброго командира мертвым. Сердце наполнилось жгучей ненавистью к врагам.
Ночью самураи решили вновь атаковать нас. Мы их подпустили близко, а потом стали бить и огнем и штыками.
В непрерывных схватках мы провели всю ночь на Пулеметной горке.
Утром вновь атаковали японцев. На этот раз они побросали оружие, убитых, раненых и в беспорядке бежали к реке Тумень-Ула.
Мы прочно укрепились на Пулеметной горке.
Вышел я из боя невредимым. Уцелела и моя сигнальная труба. Она была по-прежнему прочно привязана к поясу.
В бою я вступил в комсомол.
Красноармеец Н. Чеканов
Младший командир Быченков
С утра поднялась артиллерийская канонада. Снаряды с визгом пролегали над головой, рвались в окопах противника. Японская артиллерия отвечала беглым огнем. Поминутно то там, то здесь с грохотом рвались снаряды, поднимая черные клубы дыма и фонтаны земли.
Под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня стрелковые части подтягивались к исходному положению.
Перед отделением Быченкова была поставлена задача продвинуться на северо-западные скаты высоты Заозерной и обстреливать Безымянную, где японские бандиты хорошо укрепили свои позиции.
Два пулеметных расчета наводчиков Черноусова я Красовского поочередно передвигались вперед. Остальные красноармейцы шли за ними, прокладывая себе путь гранатами, винтовочными выстрелами. Враг в беспорядке отступал.