Весь советский народ
За свободную родину встанет.
Песня сменилась игрой шумового оркестра. Под его веселые звуки красноармеец Янчин прекрасно исполнил чечетку, а комсомолец Володя Миновалов спел только что сложенную частушку:
Обнаглели самураи,
Потеряли разум.
Чести мы не замараем
Разобьем их разом.
Песни и пляски происходили в укрытии. Разогретые жарким солнцем, мы вытирали с лиц пот, катившийся градом.
До наступления на высоту Заозерную оставалось несколько минут. Каждый из нас еще раз проверил личное оружие. То и дело щелкали затворы винтовок.
Комсомолец Алексей Янгель, обтирая пулемет, говорит своему товарищу:
- Бондарев! Мы оба комсомольцы и первые номера. Я вызываю тебя на социалистическое соревнование по пунктам: первое - метко вести огонь, не упуская живым ни одного японца, и второе - не отставать в бою.
- Вызов принимаю, - ответил Бондарев, - только со следующим добавлением: сберегать пулеметы в бою и ежедневно читать газету.
Послышался тихий гул самолетов. Наблюдаем. Между белыми облачками, кое-где плывшими по небу, вдали показались стальные птицы. Вот они уже атакуют Заозерную, свинцовым градом поливают японцев, зарывшихся глубоко в окопах. Японцы стараются сбить наши самолеты из зениток, но у них ничего не выходит: ни один снаряд не попадает.
Заозерная окуталась черной тучей пыли и дыма. Орудия противника замолчали. До нас доносились стоны умирающих.
Выполнив задание, самолеты пошли обратно. Мы двинулись на врага.
Пробежав несколько перевалов, мы быстро начали вести, наступление вдоль левого берега извилистой реки Тумень-Ула. Вправо от нас стояла советская сопка Заозерная.
Японские солдаты, чувствуя свое безвыходное положение, пытались бежать, но офицеры с оружием в руках удерживали их в окопах.
Стремительно мчимся к подошве сойки. Противник открыл сильный ружейный и пулеметный огонь. Из строя выбыл политрук Рожновский. Товарищ Ремизов командует:
- За родину! Вперед!
Я иду рядом с ним. За нами с пулеметами идут комсомольцы Луговкин, Янгель, Бондарев, Афанасьев.
- Ползком! - командует подоспевший комиссар Кравченко. Ложимся.
- Командиру Луговкину продвинуться вперед, установить пулеметы, уничтожить противника, - подает команду Ремизов
- Есть, товарищ старший лейтенант! - ответил Луговкин, и через несколько минут пулеметчики открыли стрельбу.
Пулеметы японцев начали затихать. Мы вновь двинулись к Заозерной.
Впереди шли комсомольцы с отсекром Белимовым, уничтожая к а пути врага и снимая его пулеметы.
Над головами каждую минуту летят снаряды, жужжат пули. Враг не сдается. Каждый окоп, каждый выступ скалы берем с боем. Не смолкающее "ура" гремит над Заозерной.
Когда стало темнеть, сопка была уже в наших руках. На вершине ее взвился красный флаг.
* * *
7 августа. Мы около безымянных высот. К вечеру стало тихо. Стрельба прекратилась. Я собираю комсомольское собрание и говорю об Итогах соревнования, о том, что все пункты соревнования выполняются с честью. Особенно хорошо работали пулеметчики Янгель и Бондарев.
Второй вопрос - прием в члены ВЛКСМ.
Выступают принимаемые в комсомол красноармейцы Рахматулин, Степанов и другие. Все они горят желанием пополнить ряды комсомола, сражаться в первых рядах. Собрание решает принять их.
На рассвете 8 августа собираю группу комсомольцев и несоюзной молодежи, начинаю рассказывать, как вели себя в бою герои книги Николая Островского, привожу примеры наших коммунистов и комсомольцев в бою за высоту Заозерную.
Беседа прерывается командой к атаке. Из рядов красноармейцев слышится:
- Сегодня уничтожим всех самураев!
Так и вышло. Наша авиация, артиллерия и танки смяли врага. Пехота отбросила его от советской границы.
Полковой комиссар А. Баев
Как рождались газеты
Политработники и командиры, с которыми я вместе находился на Дальнем Востоке, переживали дни волнений. На границе было неспокойно. События перерастали рамки обычного пограничного инцидента. Стало известно, что в бой вступили полевые части Красной Армии.
Каждый хотел поехать туда, где дерутся.
- Страшно руки чешутся дать японцам по морде, - говорил один. - Надо проучить их раз и навсегда, чтобы не кичились своей самурайской "храбростью".
- А мне бы на самолетик, - перебивал другой. - Дал бы я жару им.
В свободные от работы минуты строились всевозможные планы, как попасть в действующие части. И когда товарищи особенно увлекались в своих планах, кто-нибудь бросал:
- Мечты, мечты...
Я переживал общие чувства.
Но вот мне принесли телеграмму. Читаю и не верю своим глазам. Начальник Политического управления РККА тов. Мехлис предлагает мне выехать в Краскино, чтобы создать и редактировать корпусную газету до конца конфликта с японцами.
Не чуя ног от радости, бегу к товарищам.
- Николай! Еду!
- В Москву?
- Нет. На Хасан.