- Повезло... - покачал головой Швартин, выключая мотор. - Спохватись я секунд на десять-пятнадцать позже... Это был бы финал... Черта с два мы бы ее вытащили оттуда. - Пережитый испуг сделал его несвойственно разговорчивым. - Вляпаться в болото в центре пустыни... Ничего не может быть гнуснее...
- Это верно...
- А что мы без машины в этом каменном пекле?.. Сотни километров до ближайшего жилья... Нам крупно повезло.
- Но ведь на самый худой конец у нас есть рация... - все же сказал Евтеев, понимая, к чему клонит Швартин, и понимая, что на этот раз придется уступить и повернуть машину на север. Не потому, что у Швартина уже иссякли все запасы пленки и фотоаппарат вместе с телеобъективами лежит запакованный на заднем сидении: в обрез оставалось бензина, да и времени только на обратную дорогу.
- Рация!.. - раздраженно хмыкнул Швартин. - Мне кажется, мы давно забрались так далеко, что не хватит ее радиуса действия... Понимаешь?
- Да, будем поворачивать, - примирительно положил ему ладонь на колено Евтеев. - Сменить тебя, Степа? - предложил он.
- Еще пару часов покручу баранку... - сразу посветлев, легко махнул рукой Швартин.
- Ты все еще не потерял надежду на встречу с Махатмой? - с неожиданным любопытством спросил он через некоторое время.
Евтеев ответил не сразу: долго, о чем-то глубоко и печально задумавшись, смотрел прищуренными глазами на надвигающиеся навстречу, убегающие по сторонам каменистые холмы Гоби.
- Не знаю... - ответил он. И повторил: - Не знаю...
- Во всяком случае мы с тобой сделали для этого все, что _мы могли_... - продолжил он через несколько минут, - все, что оказалось в _наших силах_. Может быть, этого не достаточно... Но нет, я не думаю так, тряхнул он головой. - Тут все зависит от желания самих Махатм, только от их желания... Значит, они не находят нужной встречу с нами... Но и наше путешествие ведь еще не кончилось, может быть, еще найдут? - заговорщицки подмигнул он Швартину.
- Мы с тобой как два Иванушки-дурачка! - вдруг усмехнулся Швартин. Это они все время ходят в сказках "туда - не знаю куда, принести то, не знаю что"...
Евтеев тоже усмехнулся, устало и рассеянно.
Пообедав "и отдохнув, они ехали до самого заката. Несмотря на какой-то особенно тяжелый в этот день зной, Швартин становился все бодрее по мере того, как все укорачивалась дорога домой, начавшаяся у того злополучного такыра; Евтеев был печален и молчалив.
У Швартина возникло ощущение, что все уже позади - все трудности и опасности: еще несколько дней, и они будут в сомоне Боян-Гоби, а там и Улан-Батор, и самолет рейсом на Киев... Как хорошо будет, вспоминая это пекло, искупаться в Днепре... А выпить бутылочку ледяной пепси-колы после здешней противно-теплой, отдающей металлом воды?.. "Как мало мы ценим то, что и есть настоящие блага жизни..." - сентиментально и покаянно думал Швартин.
У Евтеева приподнято-радостное предчувствие возможности встречи, с особой силой владевшее им еще совсем недавно - среди фантастических красных и бурых скал, - обмякло и, казалось, истаивало с каждым километром пути на север. Он думал, печально молчалив, что хотя после этого путешествия, после этих космически-величавых просторов и пейзажей Гоби и ее звездного неба еще крепче будет верить в Шамбалу, но встреча с Махатмой, пожалуй, не состоится.
У Евтеева по-прежнему не было сомнений, что эти места они - Махатмы посещают чаще, чем любые другие, хотя бы по причине их полной безлюдности и, наверно, созвучию их мыслям, но он отдавал себе отчет в том, как мало он и Швартин могут представлять для них интереса. Кто они - он и Швартин такие? Оба слишком мало значат в этой исполинской системе - земной цивилизации. Чем Махатм может обогатить общение с ним, Борисом Ивановичем Евтеевым?.. Его бы оно, конечно, обогатило, в этом сомнений нет...
"Обогатило"... Какое пошлое слово... - с омерзением передернув плечами, вдруг подумал Евтеев. - Словно речь идет о какой-то сделке... Не обогатило бы, а просветило, рассеяло бы тьму неизвестного вокруг, позволило бы _понять_ многое..."
"А может, и обогатило бы?.. - вдруг ехидно прозвучал в нем внутренний голос. - Ведь ты написал бы несколько книжек... Ты не из тех, кто будет держать новые знания в чулке под матрасом..."
- Черт побери!.. - не заметив как, ругнулся Евтеев.
- Чего ты? - покосился Швартин.
- Да так... - расстроенно вздохнул тот.
- Гляди... - вдруг сбавив скорость, показал Швартин рукой на запад, где над далеким хребтом неровной синей полосой протянулась туча. - Самое фантастическое зрелище за все время нашего путешествия по Гоби... Неужели из этой тучки на нас прольется дождик?..
- Вряд ли... - вглядевшись, покачал в сомнении головой Евтеев. Слишком уж она далеко... Но зрелище действительно редкое...
- А как было бы хорошо... - размечтался Швартин. - Я весь пропитан потом и пылью, - с досадой подытожил он.
- Увы... - пожал плечами Евтеев. - Мы ведь знали, куда собирались...
- Знали, да не очень...
Последние километра полтора перед остановкой на ночлег они ехали по руслу давно пересохшей речки, которое оказалось самой удобной дорогой на этом отрезке пути. Саксаула в тот день нарубить не удалось, и воду для чая кипятили на маленьком походном примусе.
Весь вечер и даже уже лежа в спальном мешке Швартин мечтал о возвращении домой, в Киев. Евтеев не мешал ему, но слушал безучастно и долго не мог заснуть, глядя на яркие и далекие звезды...
17
ИЗ ЗАПИСЕЙ СЮНЯЕВА
"Отчего в Мире такое огромное количество разнообразных аналогий и возможно уподобление друг другу явлений как будто бы совершенно различных, из разных - в нашем понимании - областей?
Разве это не говорит - пока призрачно и невнятно, - что все многообразие существующих в природе законов, закономерностей, само многообразие мира - внутреннее и внешнее - являются производными от чего-то единого, в чем, однако, они были заложены в потенции при _условии Эволюции материи_, и _неизбежность_ самой этой Эволюции - тоже?
С такой точки зрения интересно взглянуть на генетический код.
Неверно считать, что в ДНК записана "готовая" информация, о "готовой" многоклеточной системе, например, о человеке. Информация, имеющаяся там, лишь _обуславливает_ тот или иной _путь развития_, который приводит к тому или иному конечному результату.
Записи "готового" человека в генах нет. С этой точки зрения становится понятным тот факт, что при внутриутробном развитии человеческий зародыш ускоренно проходит все предшествовавшие человеку стадии биологической эволюции, что совершенно непонятно, если исходить из того, что в генах записана информация о "готовом" человеке.
В Природе все тончайше взаимосвязано. В данном случае она подсказывает нам новый для нас способ записи информации, который в ней самой используется.
Это не детальная, исчерпывающая информация о какой-либо системе, а _кодирующая такой путь развития материи_, при котором появление только этой системы _неизбежно_.
Но чтобы пользоваться этим способом записи, надо совершенно ясно представлять как все сложнейшее дерево взаимосвязанных, взаимозависимых процессов (когда одни, происходящие сейчас, неизбежно программируют другие, которые произойдут в следующее мгновение), должное развиться из именно этого зернышка _минимально необходимой_ информации, так и уметь пройти в обратном порядке: проследить, как многообразные и многочисленные процессы, закономерности, качества неизбежно вытекают из менее многообразных и многочисленных - и так до некоего конечного, которое дальше нельзя уже упростить, "информационного семени".
Естественно, что такой принцип записи возможен только при условии, что система эволюционирует, развивается.
Подобная взаимосвязь и взаимозависимость существует не только в Природе, но и в нашем ее познании. Даже, казалось бы, небольшое изменение точки зрения на те или иные процессы, происходящие в Природе, вызывает - в конечном итоге - изменения радикальные. Вот почему надо с большим вниманием относиться и к тем предлагаемым изменениям точки зрения (особенно на взаимосвязь явлений в Природе), которые представляются, на первый взгляд, малозначительными, несущественными.
Столь жаждуемая "безумная идея" явится, скорее всего, лишь небольшим поначалу изменением точки зрения на некоторые общеизвестные, банальные вещи. И похоже - чем радикальнее, в конечном итоге, будут результаты этого нового взгляда, тем тривиальнее и нелепее он покажется вначале.
Нам еще слишком не хватает и ощущения, и понимания глубины взаимосвязанности в Природе, чтобы это оказалось иначе..."
18
- Ааа! - кричал Евтеев, пытаясь высвободиться из вязкой красной глины такыра, но она затягивала только сильнее, силы его подходили к концу, и он понял, что - все, ему не освободиться из мягкой, но мертвой хватки; хоть умом и понимал: это - смерть, помощи ждать неоткуда тут, в безлюдном пространстве, инстинкт жизни не давал смириться, и глаза - хотя Евтеев знал, что напрасно, - продолжали в бессмысленной надежде обшаривать окрестности.
"Помогите!!!" - хотел закричать Евтеев, но пересохшие губы только разомкнулись и сомкнулись снова: кто мог услышать его крик? Это было все равно, что взывать к беспредельности. "Почему человек до самого конца не может поверить в свою смерть, даже если она уже стоит с ним рядом?.." зачем-то, наверно, просто по укоренившейся привычке, подумал он.
- Нет, я не верю, что мне никто не поможет... - проговорил он сквозь стиснутые зубы, сжав кулаки так, что из промежутков между пальцами брызнула красная глина. - Я не верю, что мне никто не поможет и я сдохну на этом такыре, умру от удушья, а он сомкнется... надо мной...
И он увидел Махатму. Тот легко шел к нему - высокий и худощавый, не оставляя следов на поверхности предательской глины, и его окружало голубое сияние.
- Махатма... - прошептал Евтеев, чувствуя невыразимую радость избавления и глубочайшее удивление перед самим фактом его появления здесь, когда его - Евтеева - уже оставила последняя надежда.