Откуда-то из глубин души вырвался тяжкий вздох: организовать бы театр без всяких сомнительных меценатов, просто на голом энтузиазме, на ночных репетициях, в свободное от основной - кормящей - работы время... Бывает же, что такие театры осуществлялись и приобретали мировую славу. Да, бывало. Да, приобретали. И в конце концов, обязательно находили спонсоров... И круг снова замкнулся на Буреломе. Спонсор, которого и искать не нужно...
И еще один вопрос въелся в меня: какая все-таки есть связь между моим решением и Анастасией Ивановной, и всеми, похожими на нее?..
"Моральный груз"... Какого черта!.. Что я о себе воображаю?! Лева прав. Нет у человека более достойной задачи, чем осуществить себя в этой жизни. Ибо никто еще не доказал с полной и безоговорочной очевидностью существование жизни иной. "Может, вы верите в загробную жизнь?.." Да, Бурелом высказался уничижительно об этом предмете. Да и сама я - скорее не верила в жизнь после жизни, чем верила. Но...
Жизнь... Любовь... И снова я вспомнила Леву. Какие-то неясные ощущения давали мне надежду, что вот наконец-то повезло: пришла ЛЮБОВЬ... Только бы не обмануться в этой надежде, только бы удалось сохранить и выпестовать этот эмбрион! Боже, как, оказывается, я всегда хотела любить и быть любимой!.. Как хочу!..
Новый Год замечательный праздник. Но для меня этот Новый Год таким не стал, несмотря на несомненный наш успех, несмотря на то, что шоу наше было принято "на ура".
Дело в том, что во-первых, какой-то гнусный япошка затолкал мне за лиф грации сто долларов - эти зрительские подачки никем из наших не воспринимались, как оскорбление, наоборот, многие оскорблялись, когда не подавали. Только я, дура, страдала, что не могу отказаться. Я тут же отдала деньги оркестрантам - пусть делят на всех. Во-вторых, у меня украли камень. Я стояла за кулисой, готовясь к выходу. Напротив стоял Мишка, но смотрел на сцену, а не на меня, так что, как потом я осторожно выяснила, никого он рядом со мной не видел, он и меня-то, по-моему, не видел... Так вот, я стою за кулисой, и вдруг кто-то по-дружески закрывает мне глаза ладонью, и слышу я над собой голос: "Кто?" Я еще загорелась надеждой: ЛЕВА!.. Честное слово, не заметила, как этот неизвестный гад расстегнул цепочку: ловкий, одной правой справился и так, что я даже не почувствовала. Успела я только в тот момент, когда рука закрыла мне глаза, почувствовать, как камень нехорошо зашевелился, и наверное, поэтому сразу не выкрикнула свое потаенное "ЛЕВА!" А потом рука с глаз моих переметнулась к спине и меня вытолкнули на сцену как раз в ту минуту, когда я должна была там появиться. И я чисто автоматически начала работать номер, хотя видела уже, что цепочка с подвеской пропали. В этом ограблении меня поразил точный расчет. Но я даже представить не могла, кто был грабителем. Время от времени я оглядывалась на кулису, где меня только что обворовали, точно надеялась, что все это глупый розыгрыш, и кто-то из наших стоит там, посмеиваясь и крутя на пальце мою цепочку: подойди, мол, отдам, если хорошо попросишь!.. Наивные ожидания!..
Праздник был безнадежно испорчен. Я терялась в догадках: кто? Версий не было. Зато постоянно крутилась в мозгу одна мысль - нехорошая, злая: ну, господин грабитель, погоди!.. Не видел ты, знать, Черешкова!.. Я пыталась отогнать от себя мстительность - терпеть не могу мстительных людей, но камушка было смертельно жалко, я уже привыкла и к нему, и к его необъяснимым особенностям поведения, и к его красоте... Ибо что-что, а красив он был необычайно...
Впрочем, если Старикан один раз вернул его мне, вернет и во второй, и будет мой камень со мной, как неразменный пятак с Иванушкой-дурачком... Тут бы и успокоиться, но ощущение обворованности лежало на душе тяжким, тягучим переживанием.
А тут еще и третье обстоятельство возникло на горизонте, чтобы уже окончательно испортить для меня эту ночь. Раиса раздавала подарки "от администрации". У всех подарки были неплохие, но для меня был заготовлен, как выяснилось, просто роскошный. Вручая его мне, Раиса заливалась сладостью и раболепством:
- Машенька, дорогая наша Машенька Николаевна, наши спонсоры - такие большие ваши поклонники. Ваша красота заблистает по-новому, когда вы это наденете.
Глазам всех предстало Платье. Диор, не Диор, а "нечто восхитительное из Парижа" - это уж точно. Голубое, сверкающее, тянущее уже не на "тонны", на "лимоны". Девицы наши, и Верка в том числе, аж со стульев попадали, когда его увидели. У меня, кажется, тоже челюсть отвисла. О лучшем концертном платье я и мечтать не могла. Но слово "спонсоры" из Раисиной речи я прочитала правильно: "Бурелом". И подумала еще, что напрасно он так торопится продемонстрировать, что я куплена им с потрохами! Я разозлилась. Мучаясь, понимая, что отказываюсь от того, что уже никогда не будет доступно мне, и из-за этого горестного понимания особенно истерично я прокричала:
- Нет! Нет, Раиса Владимировна! Платье в единоличное владение я не приму - сдайте его в костюмерную! Сдайте, чтобы я его больше не видела!..
- Да ты с ума сошла! - заорала на меня в ответ Раиса. И этот ее переход от непомерной слащавости к привычной грубости - поразил всех, а мне еще и кое-что открыл: она тоже боится Бурелома, смертельно боится!.. Ладно, раз так. Холодная злость охватила меня.
- Ну, хорошо, - сказала я тоном, не предвещавшим ничего хорошего, - я беру у вас платье!..
Во мне поднялась дрожь, о происхождении которой я и сама пока еще не догадывалась. Все смешалось сейчас: и чувство обиды за себя и за других запуганных и подкупленных, и чувство протеста... На какое-то время я перестала себя контролировать. Наверное, со стороны я казалась дурой и истеричкой, но воображала себя праведно-гневной.
- Я взяла платье у Раисы Владимировны - все видели?! - некрасиво громко вопила я. - Все?.. Ну. так вот!..
Я швырнула платье себе под ноги и остервенело принялась его топтать. Слезы катились у меня по щекам. Платья было жалко!.. И чем больше я жалела о потере, тем затейливее уродовала это несомненное произведение искусства.Трусы! Живете на подачки! И от кого? От тех же, кто вас и ограбил, на вас и нажился?! От рэкетиров, от бандитов с большой дороги, от убийц, от торговцев наркотиками, от хапуг международного масштаба?!
- Она сошла с ума! - орала Раиса. - Остановите ее! Вызовите психушку!..
- Да ты что, блин! - хватала меня за руки Верка. - Тебе же, блин, такое уважение!.. Да столько, блин, ни одна наша баба не стоит!..
Напрасно она это сказала: только подлила масла в огонь!..
- А кому это позволительно определять нашу себестоимость?! Этим свиньям, что и в ресторан являются в сопливых спортивных костюмах?! Это они нас оценивают?! Да лучше сдохнуть, чем узнать свою цену в этих поросячьих глазах!..
Кончилось полной моей истерикой. Верка и Мишка были со мной до конца. И ни она, ни даже он, как ни странно, меня не понимали. А душа моя была растерзана больше, чем унесенное из гримерной платье. Беспомощность и бессилие свое перед огромной, не надвигающейся, а уже существующей бедой, я вдруг осознала с четкостью неоспоримой.
А еще было чувство вины и стыда за этот срыв, потому что именно срыв этот говорил определенно: поражение близко.
Уже перед моим погружением в такси меня добила Раиса Владимировна. Она подошла ко мне, дружески - честное слово, именно дружески - взяла меня за руку и сказала:
- Ты так много работала последнее время, переутомилась. А сегодня и выпила лишнего. Но не бойся, - она наклонилась к моему уху и прошептала, за пределы служебных комнат происшествие не выйдет!..
Я обессиленно усмехнулась:
- Стоит ли обольщаться?! Могут ли быть секреты от дьявола?
Бедная Раиса не ожидала такого удара - вся передернулась.
Ну как тут не вспомнить, что в жизни всегда есть место подвигам? Идиотским, вроде моего - уж точно есть.
В дороге я уснула, меня еле растолкали. Но поднимаясь в лифте, я подумала о родителях и, когда мама открыла мне дверь, я сумела не внушить ей страха своим несчастным видом. Больше того, я еще раз поздравила родителей с Новым Годом, в достаточно шутливой форме провозгласила, что Новый Год - время приличных денег для неудачливых актеров, но одновременно и время катастрофического творческого переутомления...
- А потому - погребла в постельку, - сказала я и, изображая пловчиху, направилась в свою комнату.
Там рухнула и моментально заснула.
XII
С Левой мы встретились буквально на часок до моей работы. Мне хотелось плакать и голова раскалывалась... Но едва я увидела моего Феникса, его раскрытые навстречу объятия, эту его радостную белозубость, едва я ощутила щекой батист его рубашки и прохладу маленькой пуговицы, - как тут же мной овладело чувство защищенности и именно оно подтолкнуло к моментальной, подробной исповеди. Я рассказала о ночном происшествии, ничего не скрывая, даже несколько преувеличивая собственную некрасивость. И когда он выслушал мой рассказ (о пропаже камня я промолчала), прижал меня, тихо рассмеялся и сказал:
- Эмоциональная натура, творческая, женская - такое платье растерзала, как тут не загоревать?..
- Смеешься?..
- Смеюсь. Смеюсь и радуюсь: а то все сомневался - уж такая рассудительная, такая деловая, такая умеющая держать себя в узде, будто тебе не за двадцать, а за сто двадцать!.. А теперь вижу: нормальная молодая артистка, хорошая капризная девочка!..
- Сюсюкаешь?!
- Но совсем ведь немного, совсем чуточку.
- Лева, спаси! Я не знаю, что делать, просто не знаю... Кому и зачем нужно испытывать меня? Что мне делать?.. Лева чуть отстранился и ответил со всей серьезностью:
- Не топтать свою жизнь, как это платье. Не строить из себя героиню. Понять и принять реалии жизни, которые ты все равно не в силах изменить. И взять от жизни все, что она дает...
- Господи! И почему человек так зависим?! И добро бы еще от кого-то с талантом, с умом, а то ведь приходится зависеть от людей, которых я и за людей-то порой не считаю... Я произнесла последнюю фразу, имея в виду просто всех скопом ублюдков и подонков, которых в изобилии вижу "по месту работы". Но Лев воспринял ее иначе:
- И перестань сочинять сказки и верить в них. Не совсем же ты ребенок. И Бурелом твой не дьявол, обыкновенный громила, будущий миллиардер, если не падет жертвой разборок... Уж он-то, во всяком случае, лишен способности тебе сопереживать. А если эта выскочка желает потешить себя собственным театриком - порадуй его, бери его денежки, смотри на него, как на дойную корову. Иного взгляда он не заслуживает!..
- Как у тебя все просто!.. А я мучаюсь, не вижу выхода.
- Ну, уж один-то выход у тебя точно есть.
Лева ласково погладил меня по головке.
- Какой же?
- Выходи за меня замуж, рожай мне ребятишек, будь хозяйкой в моем доме. А уж я постараюсь обеспечить вам и хорошую, человеческую жизнь, и надежную защиту от бурных ураганов...
Я отстранилась. Мне много раз делали предложения, но по большей части - непристойные. По существу, предложение "руки и сердца" я получила в первый раз. И, честное слово, совершенно потерялась - и от радости, и от неожиданности, и еще от понимания того, что Лева приготовил текст этот заранее, а не сочинил спонтанно.