- в течение месяца должны были войти в строй:
- 700 бомбардировщиков Ju.88,
- 280 пикирующих бомбардировщиков Ju.87,
- 550 одномоторных истребителей Bf.109,
- 100 двухмоторных истребителей,
- 30 разведывательных самолетов дальнего радиуса. [58]
Постепенно Кессельринг начал наращивать давление на противника: операции против избранных объектов на побережье и в глубине Англии должны будут осуществляться и днем, и ночью. Он намеревался втянуть силы RAF в бой, прощупать структуру противовоздушной обороны Великобритании, по возможности — причинить ущерб портовым сооружениям, подорвать каботажное судоходство в водах Ла-Манша. Конечно, речь шла и о том, чтобы ознакомить пилотов с театром военных действий и постепенно подготовить их к решающим сражениям, намеченным на 9 июля.
В то время, как Второй воздушный флот заканчивал передислокацию, Шперле, чей Третий воздушный флот уже развернул боевые действия в рамках последнего этапа Французской кампании, начал подготовку к операциям на левом фланге расположения сил Кессельринга. Завершив текущие задачи, Третий воздушный флот должен был полностью переключиться на поддержку действий Второго.
Первого и второго июня “Люфтваффе” начали бомбить транспортные узлы центральной Франции. Затем подверглись опустошению пригороды Парижа. И, наконец, немцы переключились на аэродромы. Наступал решающий момент в битве за Францию. Ее ход будет подробно описан в главе 3.
В ночь на 5 бомбардировщики Кессельринга приступили к пробным вылетам. Над территорией Англии самолеты держались на низкой высоте. В городах и деревнях завыли сирены. Жители страны, слыша тяжелый рокот вражеских моторов, понимали, что враг на пороге их дома. Они учились воспринимать бомбежки как новую реалию жизни. Падали бомбы, грохотали зенитки. Ни одна из сторон еще не сражалась в полную силу. Немцы старались дать своим экипажам возможность совершенствовать навыки ориентирования при помощи радиолучей, посылаемых станциями наземного управления. Об этой предварительной фазе операции “Морской лев” рассказывается в главе 4.
“ Кригсмарине”
Какими же ресурсами располагали “Кригсмарине” накануне вторжения в Англию? К первому июня были сделаны кое-какие [59] подсчеты. Если удастся избежать потерь в Норвегии, то на подступах к Ла-Маншу можно будет рассчитывать на следующие суда:
- 2 линейных крейсера (“Шарнхорст” и “Гнейзенау”)
- 2 броненосца, устаревшие еще до Первой Мировой войны (“ Шлезине”,” Шлезвиг-Гольштейн”);
- 1 “карманный” линкор (“Адмирал Шеер”);
- 1 тяжелый крейсер (“Хиппер”);
- 3 крейсера (“Кельн”, “Эмден”, “Нюрнберг”);
- 10 миноносцев и эскадренных миноносцев;
- 34 эскортных корабля;
- 30 подводных лодок;
- 20 торпедных катеров (S-boats, которые англичане обычно называют F- или Е- boats).
В распоряжении флота также имелись минные заградители, тральщики и моторные лодки. Конечно, этого было недостаточно, чтобы противостоять Королевскому флоту. Но ведь оставались еще авиация и береговая артиллерия в узких местах Проливов. И кто знает...
Важнее всего было отсутствие в составе флота специально сконструированных десантных судов. В результате для перевозки войск приходилось использовать импровизированные флотилии, состоящие из малых судов, переоборудованных барж системы “трамп”, рыбацких лодок и прогулочных пароходиков. К этому сборищу судов могли добавиться самоходные паромы “Зибель”, разработанные “Люфтваффе”. В некоторых случаях на этих паромах устанавливались авиационные двигатели и пропеллеры с самолетов, [60] которые крепились над надстройкой. “Зибели” несли 88-мм орудие, разработанное как зенитное, но используемое в войсках в качестве противотанкового и противопехотного. Однако паромов было мало, и основой флота вторжения так или иначе оставались малоразмерные коммерческие суда. Редер с характерной для него мрачностью предсказывал, что реквизиция столь большого числа гражданских плавсредств приведет к уменьшению на 30 процентов жизненно важной каботажной торговли, не говоря уже о значительном сокращении рыболовства. Работа по подбору и мобилизации пригодных для нужд армии судов продвигалась быстро, невзирая на его опасения. Одновременно приводились в порядок порты, предназначенные для сосредоточения “армии вторжения” (прежде всего, ремонтировались пирсы и портальные краны). Роттердам, Остенде, Дюнкерк, Кале, Булонь — ни один из этих портов не функционировал в полную силу, но ни один и не был полностью выведен из строя. Минные заграждения и противоторпедные сети были вынесены вперед, обеспечивая какую-то защиту баз. Всюду были расставлены батареи зенитных орудий, контролирующих небо над портами и другими жизненно важными пунктами. Уже начался сбор штурмовых частей...
К концу мая разработчики плана вторжения столкнулись с серьезными тактическими трудностями. В то время как Армия настаивала, чтобы войска доставлялись на вражеский берег компактными эшелонами, сохраняющими структуру и балансировку подразделений (чтобы непосредственно после высадки части могли вести правильный бой), руководство “Кригсмарине” считало, что обеспечить столь строгую организацию движения импровизированного “флота вторжения” не удастся ни при каких условиях. Моряки подчеркивали, что было бы слишком жестоко требовать от капитанов поддерживать парадный строй и следовать точно по расписанию среди песчаных банок, мелей и минных полей Пролива. Они надеялись, в лучшем случае, поддерживать постоянный поток судов в течение нескольких дней, но, что касается армейских подразделений, они, скорее всего, перемешаются задолго до высадки. “Конечно, „Кригсмарине” сделает все возможное, чтобы [61] пойти навстречу Армии, но лучше, если штаб сухопутных сил будет планировать свои операции, исходя из неизбежности полного хаоса на берегу”. В течение пяти дней специалисты по планированию не могли найти выход из этого тупика. Проблему разрешил Гитлер, который 5 июня приказал командным инстанциям найти компромисс.
Он потребовал от “Кригсмарине” сделать все возможное, чтобы удовлетворить требования Армии. Одновременно он предупредил командование сухопутных сил, что следует быть готовым к необычному сражению, которое будут вести перемешанные случайным образом соединения. Гитлер сказал, что штурмовые части не будут высаживаться первыми. Когда они подойдут к берегу, там уже приземлятся парашютисты, поэтому английские силы также будут дезорганизованы. Зато прекрасно подготовленные немецкие штабные офицеры, используя тактически гибкую и продуманную организацию германских войск, смогут создать из перемешавшихся при высадке войск полноценные боевые группы. Так был разрешен “эскадренный строй”, прозванный капитан-лейтенантом Ф.Руге, командующим тральными и эскортными силами в Проливах, “стадом свиней”. Как ни странно, эта неправдоподобная тактика сработала.
Сухопутные силы
После череды боев в Норвегии, Голландии и Бельгии немецкие воздушно-десантные части были направлены на отдых и переформирование. Седьмая парашютная дивизия получила третий полк, который приступил к усиленной боевой подготовке. Двадцать вторая посадочная дивизия пополнилась транспортными самолетами: ко дню вторжения немцы подготовили не менее пятьсот Ju.52 и несколько четырехмоторных Ju.90 (не все они были полностью боеспособны). [62]
Кроме воздушно-десантных войск, к операции привлекались и другие подразделания специального назначения, в том числе — принадлежащий абверу полк “Бранденбург-800”, укомплектованный профессиональными диверсантами, знающими английский язык. Во время сражений во Франции, Бельгии и Голландии это элитное подразделение ничем особенным себя не проявило, и теперь личный состав полка ждал нового вторжения, мечтая, наконец, продемонстрировать все свои возможности.
Предполагалось также использовать специалистов из лейб-штандарта “Великая Германия”, обученных управлять знаменитым “Шторхом”. Этот легкий моноплан с полностью механизированным крылом мог совершить посадку на полосу, едва превышающую его длину, скрытно доставив на территорию противника до пяти человек.
Для высадки с моря были выбраны 17-я пехотная дивизия и 6-я горнострелковая дивизия ; им предстояло высадиться на берег западнее Фолкстоуна и затем подняться на скалы между Фолкстоуном и Дувром. Многое здесь зависело от навыков солдат в скалолазании.
Семнадцатая дивизия имела в своем распоряжении тяжелое вооружение, в том числе — танки Pz.III и Pz.IV. Тридцать два [63] специально приспособленных Pz.III предназначались для атаки из-под воды — они могли двигаться по дну на глубине до 8 метров. Все танки предполагалось перевозить на специальных десантных баржах с носовыми аппарелями.
В июне — начале июля немецкие войска приступили к активным тренировкам на морском побережье. Научившись быстро спускать на воду штурмовые резиновые лодки и управлять ими на спокойной воде рек и каналов, солдаты перешли к отработке действий в зоне прибоя, приливно-отливных течений. Армия и флот стремились разобраться в проблемах друг друга, разрешить все трудности и наладить взаимодействие.
После отработки индивидуальных навыков начались тренировки в составе тактического соединения. Очень скоро стало ясно, что в “День Звезды” командирам десантных судов придется столкнуться с тяжелейшими, едва ли разрешимыми проблемами. Люди работали круглые сутки, пытаясь справиться с нарастающими, как снежный ком, трудностями; если они и не стали подлинными профессионалами в амфибийных операциях, то, во всяком случае, проявили в преддверии решающих испытаний отвагу и изобретательность.
С конца июня началось размещение германской тяжелой артиллерии на побережье Ла-Манша. Для непосредственной обороны берега предназначались 105-мм полевые гаубицы дальностью 10700 м и более мощные 150-мм орудия дальностью 13300 м. Двухсотдесятимиллиметровые орудия должны были прикрывать десантные суда в случае появления в проливе легких сил неприятеля.
Кроме этого “стандартного набора” полевой артиллерии, на берегах Пролива удалось разместить еще 29 дальнобойных орудий [64] (часть из которых устанавливалась на рельсах) калибра от 170 до 380 мм. В их задачи входил обстрел противоположного берега пролива, контрбатарейная стрельба, разрушение укреплений Дувра, Фолкстоуна, Хайта, наконец, борьба с Королевским флотом. Предполагалось, что огонь этих орудий вызовет панику, если не в рядах английских войск, то, во всяком случае,— среди гражданского населения.
Потребности операции с самых первых дней превзошли возможности транспортной сети, сильно пострадавшей во время Французской кампании. Немцы прилагали все усилия, чтобы восстановить работоспособность мостов, железных дорог (и прежде всего — сквозных магистралей, ведущих в Германию) и портовых сооружений.
Далее, наступила очередь приведения в порядок аэродромов, промежуточных баз, шоссейных магистралей. Параллельно происходила сортировка снаряжения и оборудования, брошенного союзниками на полях сражения; речь шла не столько об использовании этой амуниции в интересах германской армии (хотя, разумеется, подобная задача имелась в виду), сколько о том, чтобы оружие не попало в руки будущих партизан.
Когда немцы осознали, что побежденные народы утратили волю к сопротивлению, оккупационный режим был несколько смягчен. Это позволило, в частности, использовать для обеспечения боевой деятельности вермахта местную рабочую силу. Французы и действительно были лояльны; жители Бельгии и Голландии сохранили, пожалуй, больше желания жертвовать собой во имя идеалов западных демократий.
Как бы то ни было, немцы разрешили весь комплекс проблем, связанных с передислокацией войск и подготовкой тыла к 5 июня 1940 года. После того, как группы армий Рунштедта и Бока рванулись на юг, их снабжение было переключено на Парижский узел железных дорог. Отныне все организационные структуры, созданные немцами в портах Ла-Манша, были ориентированы на нужды операции “Морской лев”.
Крещение “Морского Льва”
Определив необходимые для операции ресурсы, руководство ОКВ отдало распоряжение перейти к детальному планированию. Для координации действий, которые должны привести 16-ю армию [65] в Англию, были выделены Буш, командующий этой армией, Кессельринг, возглавляющий Второй воздушный флот и Лютьенс, вице-адмирал, один из ответственных командиров “Кригсмарине”. Гитлер был удовлетворен уровнем планирования операции. 5 июня он приказал Кейтелю оформить директиву, которая положила бы начало открытым действиям по подготовке “Морского Льва”. Двумя днями позже фюрер подписал “Директиву № 16”, которая, между прочим, дала окончательное название операции (в предварительных разработках она обозначалась просто “Лев”). Документ определял задачу операции как “устранение всякой возможности использования территории Англии в качестве базы для продолжения войны против Германии, при необходимости Британских островов”. Директива требовала:
1. “Люфтваффе” должны достигнуть абсолютного превосходства в воздухе. Это рассматривается как необходимое условие для захвата парашютно-десантными войсками плацдарма, расположенного в глубине обороны противника, но достаточно близко к участкам высадки сухопутных сил. С момента десантирования “Люфтваффе” будут использованы в качестве “воздушной артиллерии”, ориентированной на непосредственную поддержку Армии и “Кригсмарине”; кроме того, к задачам ВВС относится обеспечение коммуникаций между плацдармом и французским побережьем. [66]
2. Армия осуществляет неожиданную для противника высадку на узком, приблизительно двадцатимильном фронте между Дилом и Хайтом, имея перед собой следующие задачи:
а) соединиться с воздушно-десантными частями;
б) установить контроль над портами Фолкстоуна и Дувра;
в) расширить плацдарм в глубину приблизительно до линии Рай — Файвершем, приложив усилия прежде всего к тому, чтобы как можно скорее захватить аэродромы, пригодные для размещения сил “Люфтваффе”.
3. Военно-морские силы:
а) перевозят армейские соединения через Ла-Манш;
б) взаимодействуя с “Люфтваффе”, предотвращают разрушение коммуникационных линий через Пролив флотом противника;