Низкими почтительными поклонами встретили Рашаса эльфы-каганести, высоченные и мускулистые, со странными знаками на коже.
- Это мои диковатые эльфы, - объяснил Гилу Рашас. - Когда-то они были рабами. Теперь же, в соответствии с современными декретами, я плачу им за службу.
Гил не был уверен, но ему показалось, что голос сенатора звучит неправдоподобно. Старый эльф посмотрел на него и улыбнулся, и Гил решил, что сенатор шутит.
- В этом доме живу только я и мои слуги, - продолжал Рашас. - Я вдовец, моя жена умерла во время войны. Сын был убит, сражаясь с войсками Белокамня, которые вела твоя мать, Гилтас. - Рашас странно посмотрел на юношу. - Дочь же моя вышла замуж и живет в другом доме. Так что большую часть времени я провожу в одиночестве. Но сегодня ты мой почетный гость, и я не буду одинок. Надеюсь, что ты, принц, будешь считать мой дом своим домом. Надеюсь, ты удостоишь мое жилище своим присутствием? - Казалось, сенатор жаждал услышать "да" из уст Гилтаса.
- Это честь для меня, сенатор, - сказал Гил, светясь от удовольствия. - Ты очень добр ко мне.
- Через минуту я покажу тебе твою комнату, сейчас ее готовят слуги. А с тобой очень хочет увидеться одна госпожа, которая гостит у меня. Она премного наслышана о тебе. Думаю, она близкая подруга твоей матери.
Гил был заинтригован. После замужества у его матери осталось несколько друзей среди эльфов. Может, эта госпожа была подругой детства Лораны?
Рашас повел Гила вверх по чудесной лестнице, наверху заканчивающейся просторным холлом, из которого вели три двери: одна располагалась в дальнем конце, две другие - по бокам. У дальней двери стояли два слуги-каганести, почтительно склонившиеся перед Рашасом. По жесту Рашаса один из них постучал в дверь.
- Войдите, - произнес тихий музыкальный женский голос, спокойный и повелительный.
Гил отступил назад, чтобы не мешать Рашасу войти первым, но сенатор с поклоном жестом приказал ему войти впереди него.
- Мой принц, - произнес он.
Смущенный, но польщенный, Гилтас вошел в комнату. Рашас шел следом. Сзади закрылась дверь.
У окна спиной к ним стояла женщина.
Комната была восьмиугольной и напоминала беседку. Посредине росло несколько деревьев, их ветви сплетались настоящим зеленым потолком. Гил заметил, что все высокие узкие окна закрыты и занавешены шелковыми портьерами. Юноша подумал, что жильцу, наверное, не по душе свежий воздух.
Две двери - по одной с противоположных сторон комнаты - вели в другие покои из этой главной комнаты.
Вся мебель: и софа, и стол, и стулья - была изящна и удобна.
- Госпожа, - почтительно обратился к женщине Рашас, - к тебе пришел гость.
Какое-то время она все еще стояла к ним спиной, казалось, она окоченела в неподвижности. Потом женщина медленно повернулась.
У Гила вырвался тихий вздох. Никогда в жизни не видел он такой красоты, воплощенной в живом существе. Ее волосы - словно небо в полночь. В глазах переливались фиолетовые глубины аметистов. Она была грациозна, прекрасна, возвышенна, эфемерна. Но вокруг нее - словно бы разлита глубокая печаль.
Гил ничуть бы не удивился, если б Рашас представил ему эту женщину как Мишакаль, добрую богиню-целительницу. Ему захотелось упасть перед ней на колени в мольбе и почтении.
Но женщина не была богиней.
- Принц мой, позвольте представить тебе Эльхану Звездный Ветер... начал Рашас.
- Королеву Эльхану Звездный Ветер, - тихо и надменно поправила она. Ее поза казалась странно вызывающей.
- Королеву Эльхану Звездный Ветер, - с улыбкой повторил за ней Рашас, как если бы он потворствовал капризному ребенку. - А тебе позволь представить Гилтаса, сына Лораланталасы из дома Солостарана... и ее мужа, Танталаса Полуэльфа. - Последние слова Рашас произнес как бы размышляя.
Гил уловил очевидный разрыв в речи Рашаса, разрыв, умышленно разделяющий его мать и отца. Щеки Гила зарделись от смущения и стыда. Он не смел даже взглянуть на стоящую перед ним женщину, такую гордую и высокомерную, которая, должно быть, жалеет и презирает его. Она заговорила, но не с ним, а с Рашасом. Смущение Гила было столь велико, что сначала он даже не понял, о чем говорит эльфийка. Но когда осознал, то поднял голову в немом изумлении.
- ...Танис Полуэльф - один из величайших людей нашего времени. Весь Ансалон его знает и чтит. Каждый народ почитает его, причем включая эльфийский народ, сенатор. Гордые Соламнийские Рыцари почтительно склоняются перед ним. Всеми уважаемая Дочь Крисания из храма Паладайна в Палантасе считает его своим другом. В Торбардине король гномов зовет Таниса Полуэльфа братом...
Рашас кашлянул.
- Да, ваше величество, - сухо сказал он. - Я уже понял, что у Полуэльфа есть друзья и среди кендеров.
- Точно, есть, - холодно отозвалась Эльхана. - И он счастлив, что заслужил их уважение.
- На вкус и цвет... - Губы Рашаса змеились ухмылкой.
Эльхана не стала ему отвечать. Она смотрела на Гила и хмурилась, как будто ей в голову внезапно пришла новая неприятная мысль.
Гил не понимал, что произошло, он был шокирован и очень нервничал. Услышать такую пылкую хвалу своему отцу из уст самой королевы Квалинести и Сильванести! Его отец - один из величайших людей нашего времени... гордые рыцари склоняются перед ним... король гномов зовет его братом... каждый народ почитает его...
Гил никогда не знал об этом. И никогда не задумывался о подобном.
Он вдруг заметил, что в комнате повисла непроницаемая тишина. Гилу стало ужасно неуютно, и он страстно желал, чтобы кто-нибудь произнес хоть слово. Юноша встревожился.
"Может, это я должен что-то сказать? - в панике подумал Гил, стараясь припомнить материнские уроки о королевских приемах. - Может, это я должен поддержать разговор?"
Эльхана внимательно разглядывала юношу. Прекрасные глаза, устремленные на Гила, смущали и лишали дара речи. Гил хотел было собраться с мыслями и сказать хоть что-то, но обнаружил, что голос не слушается его. Он переводил взгляд с сенатора на королеву и знал, что происходит что-то не то.
Солнцу нет места в этой комнате, окна занавешены плотными портьерами. С первого взгляда тени казались свежими и успокаивающими, но сейчас они были угрожающими и страшными, как пелена, падающая на мир перед началом неистовой бури. Воздух словно пропитан предвестием несчастья.
Эльхана первая нарушила затянувшееся молчание. Ее фиолетовые глаза потемнели, став почти черными.
- Так вот, значит, каков твой план? - обратилась она к Рашасу на языке Квалинести, в котором улавливался легкий акцент, выдававший уроженку Сильванести.
- И неплохой план, как тебе кажется? - вопросом на вопрос ответил Рашас. Несмотря на гнев Эльханы, он был спокоен.
- Но он еще мальчишка! - воскликнула Эльхана.
- Но у него будет верный наставник, мудрый канцлер, - парировал Рашас.
- Им, конечно же, станешь ты, - саркастически бросила Эльхана.
- Регента назначает Талас-Энтиа. Я, конечно, буду рад предложить свои услуги.
- Талас-Энтиа! Да, в твоем распоряжении эта свора старых дураков!
Гил чувствовал тошноту, подкатывающуюся к горлу, слышал безумный стук крови в висках. Опять старшие говорят поверх его головы, как будто он что-то вроде тех деревьев, растущих посреди комнаты.
- Ведь он еще не знает, так ведь? - спросила Эльхана. Она с сожалением смотрела на Гила.
- Думаю, что он знает больше, чем хочет показать, - с лукавой улыбкой сказал Рашас. - Он пришел по собственному желанию, и если бы он не хотел, то не был бы здесь сейчас. А теперь, ваше величество, - сарказм открыто сквозил в голосе сенатора, - если ты и принц Гилтас позволите мне, то я займусь неотложными делами. Надо очень-очень много всего сделать перед предстоящей нам завтра церемонией.
Сенатор отвесил поклон, развернулся на каблуках и вышел из комнаты. За ним тут же захлопнулась дверь.