— Лучше не бывает, да. Знаете, такое ощущение, когда на вас уставятся? Вот оно и было — я повернулся, и там ваш паренек. Я уставился на него в ответ.
— Зачем?
— Обычно срабатывает. Иногда в аллеях зависают нарики, если на них пристально смотреть, в лоб, они уходят. Или бросаются. Короче, лучше, чем ничего. В общем, я пялился на него, и он шагнул ко мне. Потом вроде как сдал назад в темноту аллеи и удрал.
— Вы уверены, что это был он?
— Или еще какой мальчишка с ангельским личиком и светлыми волосами метр длиной, ага.
— Во сколько примерно?
— Около… полвосьмого-восьми.
— Почему вы не позвонили мне сразу?
— Не было с собой вашей визитки.
Что ж, уже кое-что.
— Спасибо. Кстати, мне сказали, что он, по слухам, связался с каким-то Эдвардом, который ходит по клубам. По описанию престарелый гот. Наводит на мысли?
— Гм…нет. Никаких ассоциаций. Простите, у меня больше ничего.
— Вы и так здорово помогли. Да, как он выглядел?
— Выглядел? Парнишка? Не особо. Меня от него в дрожь бросило, если по правде.
У меня взлетели брови.
— Ясно. Спасибо, Стив. Если я смогу для вас что-нибудь сделать… законное…
— Где-то около полуночи в четверг я был бы не против тройного кофе с обезжиренным молоком.
Я рассмеялась.
— Запомню.
Повесила трубку и минуту просто сидела. Мои догадки подтвердились: Камерон Шедли в районе Пайонир-сквер, и у него проблемы. Теперь осталось с ним пересечься. Здесь возможны затруднения.
Мне когда-то говорили, что исторический район Пайонир-сквер целиком покрывает старинный деловой центр начала 1880-х годов — мелкий по сегодняшним меркам, и все же город в городе, протянувшийся от нового бейсбольного стадиона до угла Черристрит, от береговой линии до вокзала сбоку от авеню Севент. Около пятидесяти квадратных кварталов, и каждый дюйм полон укромных закоулков и ниш, подвалов и аллей. Двумстам копам надо прочесывать улицы строем, чтобы появился шанс отыскать одного-единственного человека. Удачи и крепких ботинок недостаточно. Чтобы поймать Камерона, надо что-то посущественнее. Но мозг отказывался работать. Я вздохнула и отложила проблему в дальний угол, веря, что подсознание выдаст какую-нибудь идею.
Оставив мысль дозревать, я сосредоточилась на пропавшем органе Сергеева и перезвонила Энн Ингстром.
Голос миссис Ингстром звучал тверже и увереннее, чем в субботу.
— Знаете, кажется, мы избавились от этой мерзости не так давно, как я думала. В 1990-м.
— Кто его купил?
— Человек по имени Филипп Стакис. Я такого не знаю, так что больше ничего добавить не могу. Запишите его телефон.
Она продиктовала номер.
— Спасибо, миссис Ингстром. Можно мне копию с вашей квитанции, просто на всякий случай?
— О, конечно. Прислать вам по почте?
— Я бы лучше сама заехала, если вы не против.
— Замечательно! Сегодня? Когда вам удобнее прийти? — Она словно приглашала меня на чашку чая.
Я взглянула на время. Около часа. Вряд ли из «Стэнфорд-Дейвис» позвонят раньше четырех.
— Я бы подъехала к двум, если можно.
— Прекрасно.
Она дала мне адрес и объяснила, как добраться. У меня оставалось время как раз быстро перекусить. Я подхватила свои вещи, заперла дверь и отправилась за едой и самой большой кружкой кофе.
Пить столько кофе было ошибкой. Он меня, конечно, взбодрил, но я едва не теряла голову от желания попасть в туалет, когда добралась до жилища Ингстромов на севере Балларда.
Это был милый домик в викторианском стиле, в таких семьи живут поколениями. Миссис Ингстром сама открыла на стук. Она пригласила меня внутрь, и я попросила разрешения воспользоваться ее ванной.
— О, в той, что внизу, не убрано. Поднимайтесь по лестнице и направо. Ванная в конце коридора. Осторожно с коробками и не обращайте внимания на кота — он любит спать на батарее, — пояснила миссис Ингстром.
Я взлетела по ступенькам мимо рядов упакованных коробок и добежала в просторную ванную, где меня встретил горящий взгляд единственного желтого глаза.
— Простите, — сказала я трехфутовой глыбе белой шерсти.
Та фыркнула и зажмурила глаз, возвращаясь в кошачий сон.
Ванная была чистая и обезличенная. Только бутылочка аспирина и коробок с пластырем еще лежал в открытой аптечке. Ржавые отметины на металлических полках говорили о других вещах, недавно здесь обитавших. Комната затаила в себе жизни, которые прошли сквозь нее.
Я уходила, когда кот поднялся, словно грозовое облако, и потянулся с разрывающим пасть розовым зевком. Я оглянулась, кот не торопясь выплыл из ванной мимо меня, покачивая лохматым хвостом. Кошачья тень, трепещущая Мгла, осталась на батарее. Я тряхнула головой и вернулась вниз.
Миссис Ингстром варила на кухне кофе в старой капающей «Мелитте». Она взглянула на меня, взяла кофейник и пару белых кружек с толстыми стенками и вышла из кухни.
— Выпьем кофе в передней. Там есть все остальное. Вещи упакованы и пронумерованы для аукциона на этих выходных.
Я еще больше пожалела об обеденном кофе. С такими темпами я буду вибрировать к возвращению в офис.
Я прошла за ней в зал — полагаю, его называли гостиной, когда дом только построили. Миссис Ингстром жестом предложила мне сесть в кресло перед незажженным камином. Все безделушки и личные вещицы либо исчезли, либо обзавелись хорошо заметными номерами лотов. Большую часть мебели сдвинули к одной стене.
Миссис Ингстром принялась наливать кофе.
— Угощайтесь печеньем.