А по тропе тащился вислоухий ослик, несший на спине оборванца, ноги которого почти волочились по земле, - бедный, терпеливый Санчо Панса в очередной раз поспешал на помощь своему господину, Дон Кихоту Ламанчскому.
Что же до остальных, корчившихся от смеха на тропе, то я понимал, что пришли они сюда просто забавы ради, охотно тащили факелы, освещая путь этому пугалу-рыцарю, прекрасно зная, что какое-нибудь из его бесконечных приключений в ближайшем будущем доставит им развлечение.
Я обернулся к постоялому двору - никакого постоялого двора не оказалось.
- Кэти! - закричал я. - Кэти!
Ответа не было. На тропе все еще выла от хохота веселящаяся компания. Там, где еще недавно был дальний конец двора, Санчо слез с осла и мужественно, хотя и безуспешно пытался перевернуть Дон Кихота на спину. А вот постоялый двор исчез, и не было ни следа ни Кэти, ни ведьмы.
Откуда-то из леса, росшего ниже по склону холма, донеслось визгливое ведьмино хихиканье. Я подождал, пока оно не повторилось, и тогда ринулся в направлении звука.
Пробежав несколько футов по открытому пространству, еще недавно служившему двором, я очутился в лесу. Корни цеплялись мне за ноги, стремясь дать подножку, а ветви царапали лицо. Но я бежал и бежал, вытянув руки вперед, чтобы не врезаться головой в древесный ствол и не вышибить последние остатки мозгов.
Я поклялся себе, что если только поймаю Старую Мэг, то понемножку начну сворачивать ей тощую шею - и буду продолжать это занятие до тех пор, пока ведьма не отведет меня к Кэти или не скажет, где она, хотя и после того останется большое искушение докончить начатое. Но в то же время я понимал, что шансов поймать ведьму почти нет. Споткнувшись о камень и перелетев через него, я плюхнулся наземь, вскочил, помчался дальше, а впереди, не удаляясь и не приближаясь, снова и снова раздавался безумный смех. С размаху я налетел на дерево - вытянутые руки спасли меня, в противном случае я раскроил бы себе череп, а так отделался ушибом, хотя в первый момент мне и показалось, что оба запястья вывихнуты. Наконец один из корней все же ухитрился дать мне подножку, я закувыркался в воздухе, однако приземлился мягко, оказавшись на краю лесного болотца. Я упал на спину, с головой погрузившись в тину, и сел, откашливаясь и отплевываясь, потому что успел наглотаться вонючей болотной воды.
Я сидел, не двигаясь, понимая, что потерпел поражение. Я мог бы гоняться по лесу за этим хихиканьем миллионы лет, но мне все равно не удалось бы схватить ведьму. Ибо с этим миром не смогу совладать ни я, ни любой другой человек. Здесь человек имеет дело с миром им же созданных фантазий, и никакая логика не в силах ему помочь.
Я сидел по пояс в воде и грязи, над головой у меня раскачивался тростник, а слева кто-то - по-моему, лягушка - шлепал по тине. Потом я разглядел справа какой-то неясный свет и медленно поднялся на ноги. С промокших брюк стекала и глухо плюхалась в воду грязь. Даже стоя, я не мог как следует рассмотреть источник этого света, поскольку торчал по колено в болотной жиже, а заросли тростника были мне выше головы.
С некоторым трудом я начал пробираться на свет. Идти было нелегко. Ноги вязли, а тростник и перемежавшаяся с ним другая болотная растительность еще больше затрудняли продвижение. Я медленно брел вперед, прокладывая себе путь сквозь густые заросли.
Постепенно болото стало мельче, а тростник поредел. Теперь я мог понять, что свет исходит откуда-то сверху, и гадал, где же он может находиться, пока не добрался немного погодя до берега и не увидел, что светящееся пятно располагается на земле у меня над головой. Я попытался вскарабкаться на берег, но он оказался очень скользким. Поднявшись немного, я начал скатываться вниз, и в этот миг словно бы ниоткуда возникла огромная коричневая рука, я ухватился за нее и почувствовал, как пальцы ее крепко сжали мое запястье.
Подняв глаза, я увидел того, кто пришел мне на помощь - свесив руку вниз, он лежал на берегу. Рога были там, где положено, - над самым лбом; лицо, тяжелое и грубое, несло, однако, на своих злобных чертах отпечаток лисьей хитрости. В обращенной ко мне улыбке блеснули белые зубы, и впервые с того момента, как все это началось, я по-настоящему испугался.
И это было еще не все. Рядом с ним, вцепившись в кромку берега, сидело остроголовое приземистое существо, которое, перехватив мой взгляд, принялось яростно подпрыгивать.
- Нет! Нет! - верещало оно. - Не два! Только один! Дон Кихот не засчитывается!
Дьявол рывком втащил меня на берег и одним движением поставил на ноги.
Рядом с ним на земле стоял фонарь, при свете которого я смог увидеть, что Дьявол коренаст, чуть ниже меня ростом, но мощно сложен, хотя и несколько огрузнел. На нем не было ничего, кроме грязной набедренной повязки, на которую свисал толстый живот.
Арбитр продолжал визгливо выкрикивать:
- Нечестно! Вы сами знаете, что это не по правилам! Дон Кихот дурак! Он никогда ничего не делает правильно! Битва с Дон Кихотом не настоящая опасность, и...
Дьявол повернулся и взмахнул ногой - в свете фонаря блеснуло раздвоенное копыто. Пинок на полуслове пресек выкрики Арбитра, взметнул его в воздух и отшвырнул далеко в сторону. Жалобный вопль хвостом протянулся за уродцем и оборвался донесшимся из тростников громким всплеском.
- Теперь мы сможем поговорить спокойно и мирно, - заметил Дьявол, поворачиваясь ко мне, - хотя эта приставучая чума скоро вылезет и снова примется нам надоедать. Я бы не сказал, - добавил он, быстро переключаясь на другую тему, - что вы слишком испуганы.
- Я просто окаменел.
- Вечная проблема, - пожаловался Дьявол, взмахами шипастого хвоста как бы подчеркивая затруднительность своего положения, - никогда не знаешь, в каком обличье лучше встречаться со смертными. В своем воображении люди наделили меня столькими личинами, что теперь никто не в состоянии сказать, какая из них действеннее. Кстати, я могу принять любую из приписываемых мне форм, если она почему-либо кажется вам предпочтительнее. Хотя, признаться, та, в которой вы меня сейчас видите, удобнее всех, что мне приходилось носить.
- Мне все равно, - сказал я. - Как вам удобнее.
Я снова немного осмелел, хотя все еще чувствовал себя несколько неуверенно. Все-таки не каждый день приходится беседовать с Дьяволом.
- Очевидно, вы подразумеваете, что не слишком много думали обо мне? поинтересовался он.
- Пожалуй, да.
- Так я и знал, - скорбно произнес Дьявол. - Вот так я живу последние полвека. Люди почти не думают обо мне, а если и вспоминают, то без страха. Может, и чувствуют некоторое неудобство, но по-настоящему не боятся. А это трудно переносить. В добрые старые времена, причем не столь уж давние, весь христианский мир побаивался меня очень основательно.
- Кое-кто и сейчас продолжает бояться, - откликнулся я, пытаясь его утешить. - Где-нибудь в захолустье люди должны бояться вас по-прежнему.
Я тут же пожалел о своих словах, поскольку они его не только не утешили, но ввергли в еще более глубокую скорбь.
Тем временем на берег выкарабкался Арбитр. Он был весь в грязи, волосяная шляпа насквозь промокла, однако, едва взобравшись наверх, он сразу же пустился в дикую и яростную воинственную пляску.
- Я не потерплю этого! - верещал он. - Мне наплевать, что вы скажете! Ему осталось еще два! Вы не можете отрицать оборотней, но Дон Кихота вы должны отвергнуть, он не настоящий противник! Говорю вам, Правило обратится в ничто...
Дьявол безропотно вздохнул и взял меня за руку.
- Пойдемте куда-нибудь в другое место, где можно будет посидеть и потолковать.
Раздался громкий свист, ударил гром, в воздухе запахло серой, и во мгновение ока мы перенеслись на голую вершину холма, господствовавшего над долиной. Неподалеку росла купа деревьев, а поблизости от них громоздилась гряда валунов. Из долины доносилось мирное и счастливое кваканье весенних лягушек, а легкий ветерок шелестел в листве. Во всех отношениях место это было куда приятнее берега болота.
У меня подгибались колени, но Дьявол поддержал меня, подвел к каменной гряде и усадил на один из валунов, оказавшийся очень удобным. Затем он присел рядом со мной, обернув скрещенные ноги хвостом, кончик которого взял в руки и принялся им поигрывать.
- Теперь, - сказал он, - мы можем поговорить без помех. Конечно, Арбитр может выследить нас, но на это ему потребуется некоторое время. Больше всего я горжусь своим искусством мгновенного перемещения с места на место.
- Прежде чем приступить к долгому разговору, - сказал я, - мне хотелось бы кое-что выяснить. Со мной была женщина, и она исчезла. Она была на постоялом дворе и...
- Знаю, - с усмешкой проговорил Дьявол. - Ее зовут Кэти Адамс. Вы можете за нее не беспокоиться - она вернулась на Землю; на человеческую Землю. И это прекрасно, потому что нам она больше не нужна. Нам пришлось взять ее сюда только из-за того, что она была вместе с вами.
- Не нужна?
- Нет, конечно, нет. Нам нужны только вы.
- Послушайте... - начал было я, но Дьявол прервал меня взмахом массивной руки.
- Вы нужны нам как посредник. Полагаю, это именно так называется. Мы подыскивали кого-нибудь, кто мог бы послужить нам, стать, как вы сказали бы, нашим агентом, а тут как раз появились вы и...
- Если это все, к чему вы стремились, то добивались вы этого довольно странным путем. Ваша банда сделала все, чтобы убить меня, и только счастливый мучай...
- Вовсе не счастливый случай, - перебил он меня со смешком. Обостренный инстинкт самосохранения, подобного которому я не встречал уже много лет. Что же до этих попыток убрать вас - могу заверить, что кое-кто из торопыг уже за них поплатился. Воображения у них в избытке, а гибкости недостает - тут будут нужны перемены. Я был слишком занят другими делами, вы можете их себе представить, и даже отсутствовал здесь, когда заварилась вся эта история...
- Вы хотите сказать, что правило о трех попытках...
- Нет, - он печально покачал головой. - Честно говоря, с этим я ничего не могу поделать. Закон есть закон, сами знаете. И в конце концов, именно вы, люди, придумали это Правило - вместе с кучей других, не более осмысленных. Взять хоть это: "Преступление невыгодно" - а ведь вы чертовски хорошо знаете, что выгодно; а чего стоят все эти глупости насчет "рано ложиться и рано вставать..." - он опять покачал головой. - Вы представить себе не можете, сколько трудностей создают нам эти ваши дурацкие правила.
- Но ведь это не законы, - сказал я.
- Знаю. Вы называете их пословицами. Но как только наберется достаточно поверивших в это людей - мы сразу же оказываемся связаны.