Император фыркнул, еще раз посмотрел на Джека и вышел.
Элибер подняла голову и подождала, пока шаги Его Величества не стихнут в коридоре, а потом внятно, почти по слогам, произнесла:
- Оч-чень прият-ный в общении чело-век!
Джек хмыкнул, разжал кулаки и осторожно провел пальцем по бархатистой коже Элибер.
- Мы неплохая пара, - сообщил он ей. - Рыцарь-изменник и воровка!
Она засмеялась и порывисто сжала его пальцы.
- Правильнее будет сказать: убийца и воровка. Ты ведь никогда не предавал своего рыцарства, - её голос резко зазвенел в гулкой тиши корабля. - Это Пепис предал, распустил, разложил и рыцарей и саму идею, объединяющую этих людей.
Эти слова дробными маленькими молоточками застучали в висках Джека. Он наклонился над Элибер и ласково прошептал:
- Ведьма!
- Герой! - ласковым шепотом ответила она.
* * *
Весна не делила людей на богатых и бедных. её ровный радостный свет падал и на императорский дворец из розового обсидиана, и на серые покосившиеся строения мальтенских трущоб. Густая зеленая поросль не обращала внимания на холодный ветер и косую мелкую дробь ледяных дождей. Каждое растение, запустившее корни в землю, должно было выжить. И растения упорно росли вверх, разрывая асфальт и бетон, попадающиеся на пути. Только стены роскошного императорского дворца не допускали в себя живую бушующую жизнь, да и сама трава, будто бы чувствуя свою неуместность в этих величаво-холодных апартаментах, отступала назад и заселяла огромные клумбы и мягкие тенистые лужайки, а если ей не хватало места на отведенных для нее площадях, переселялась на тренировочные площадки, надеясь выжить даже под коваными каблуками солдатских сапог. Конечно, на тренировочных площадках трава погибала, не успев вылезти из-под земли, а на её месте росла новая, и опять неутомимо торила пути к свету, чтобы снова оказаться затоптанной тяжелыми военными сапогами. Но в этот день у травы была передышка, и она шелестела, стараясь вырасти как можно выше и поглотить как можно больше воды и света. Трава не хотела думать о своей судьбе.
Лассадей, сержант рыцарей Доминиона, по праву считался виртуозом на тренировочных площадках Мальтена. Лысая голова сержанта потемнела и сморщилась от лучей весеннего солнца. Он наклонился над перилами мостика наблюдения и с отвращением плюнул. Площадки пустовали, хоты в такие дни и ветеранам и новичкам сам Бог велел заниматься военной подготовкой, но взбунтовавшиеся уокеры не выпускали солдат с первого этажа дворца, и Лассадею оставалось только чертыхаться и благодарить судьбу за то, что па подмогу императору, как всегда, спешили траки. Кажется, министр Вандовер Баластер, как всегда, извлек пользу из обычного человеческого страха перед чужаками.
Благодарил судьбу сержант совсем не из любви к стрекочущим внизу жукообразным - просто их появление давало ему возможность не отдавать никаких приказов, а значит, не брать на душу лишнего греха. Сержант посмотрел на толстые огнеупорные стены ограждения, выплюнул очередной кусок жвачки и вошел в небольшую командную рубку из прозрачной звуконепроницаемой пластмассы. Нет, Лассадею совсем не хотелось влипать в историю с уокерами. Он прочитал пару приказов, светящимися буквами пробежавших по экрану, и, ничего на них не ответив, спустился вниз.
Мастерские были так же пусты, как и тренировочные площадки. Раздевалки для солдат, уставленные многочисленными ячейками-шкафами, были наполнены страхом, таким же осязаемым, как грязь и пот.
Безлюдные помещения удручающе подействовали на сержанта. Только робот-подметальщик, скрипя и постанывая, все еще делал свое немудреное дело. Лассадей прошелся по помещениям, кожей чувствуя, как телекамеры охраны поворачивают вслед за ним свои темные окуляры, и выбрался на свежий воздух.
Наверное, теперь ему следовало пройти в казармы. Уж там-то, судя по всему, должна кипеть жизнь. Лассадей вздохнул и прибавил шага. И действительно, на лужайках у небольших жилых помещений сидели новобранцы и бывалые солдаты, разбившись на маленькие группки, они чистили и полировали свое личное оружие.
- Императорский корабль прибыл в порт, - сказал Лассадей. - Мне нужна почетная охрана из двадцати добровольцев, но для этой цели потребуются самые лучшие воины. - Это было именно то распоряжение, которого боялся Лассадей, но поскольку ему придется выполнять его, пусть уж под рукою будут самые отборные вояки.
Ветераны поднялись и разбрелись по разным углам, громко и ожесточенно споря о случившемся. Их аргументы были хорошо понятны сержанту - те же самые мысли заставили его только что бесцельно слоняться по пустым тренировочным площадкам. А впрочем, и этих аргументов и этих суждений сержант уже по уши наслушался за последнее время. Он разозлился и рявкнул:
- Если у кого-то из рыцарей возникают проблемы, обращайтесь ко мне! Император Триадского Трона имеет право вызвать почетный эскорт. Мы будем сопровождать Пеписа и командира Шторма, и, клянусь всеми победами, которые мы одержали в Песчаных Войнах, если командира будут судить - я хочу, чтобы это делали открыто, открыто и решительно, - Лассадей посмотрел вокруг. Его громовой голос заставил притихнуть молодых рыцарей. Они нерешительно поглядывали то друг на друга, то на сержанта и напряженно молчали.
Юноша со свежим рубцом на подбородке вскочил со скамейки:
- Сержант, - ломающимся от волнения голосом сказал он. - Мы похоронили этого человека со всеми армейскими почестями, а сейчас его тащат из могилы живого, здорового и в кандалах.
Лассадей погрозил новичку толстым пальцем:
- Этот человек, - строго сказал он, - ваш командир.
- Да нет, он был им когда-то! - крикнул мальчишеский голос из-за дверей казармы. - А теперь у нас в командирах ходячий меховой шар с Милоса!
- Правильно! Правильно! Правильно! - как эхо, раздалось со всех сторон. - Он говорит правду! Он чужак!
- А может быть - это ты здесь чужак? - зло ответил новобранец. - Ты чужак, а милосец с траками - свои, - парни дружно захохотали.
Лассадей задумчиво потер подбородок и, подождав, когда смех хоть немного утихнет, сказал:
- Милосец Крок - мой начальник, командир рыцарей, и нам не подобает отзываться о нем плохо. Ведь он представляет здесь честь Тракианской Лиги, ну, а мы с вами - представители Триадского Трона и Доминиона. Крок выполняет командирские обязанности и при этом никого не притесняет. Наверное, вы забыли, что на войне траки не берут пленных - за исключением самых лучших представителей других рас. Так вот, Кроку пришлось побывать в плену у жуков и пробить себе дорогу наверх через их ряды. Сегодня, когда мы встретимся с императором Пеписом, от вас потребуются мудрость и молчание ведь Джек Шторм был хорошим командиром, а как последний рыцарь Доминиона, он заслуживает особого уважения.
- Он предатель! - резко ответил молодой голос. Сержант посмотрел в темноту, из которой прозвучали эти жесткие слова, но так и не смог увидеть рыцаря, которому они принадлежали. Жалкий салага! Лассадей надул щеки и, подумав немного, сказал:
- Да, кое-кто так считает, но лично мне пока этого никто не доказал.
- А для чего же он разыграл свою смерть? -спросил чернобровый парень в синей замшевой куртке. Другой, с каштановыми волосами и девичьим румянцем во всю щеку, добавил:
- Но он ведь потерял свои доспехи! На поляне стало тихо. Кто-то нерешительно произнес:
- А так ли это на самом деле? Неужели же и правда он потерял бронескафандр?
Лассадей выплюнул жвачку и хрипло сказал:
- Да. Кое-какая правда здесь есть.
Е_с_т_ь _о_р_у_ж_и_е - _е_с_т_ь _с_о_л_д_а_т, _н_е_т _о_р_у_ж_и_я _н_е_т _с_о_л_д_а_т_а - эту фразу им повторяли каждый день с тех пор, как стала действовать воскрешенная гвардия императора Пеписа. Даже ценою собственной жизни не уступать своего оружия врагу - вот что было законом и смыслом внутренней жизни для собравшихся здесь солдат. Тысячи их товарищей, тяжело раненных в бою, подрывали себя для того, чтобы траки не могли узнать секрета бронескафандра. К тому же - доспехи врастали в душу этих людей, становились их второй кожей и второй натурой. Многие из рыцарей даже сейчас поеживались при мысли о том, что когда-нибудь им придется уйти в отставку и они лишатся этой блестящей пуленепробиваемой оболочки. Все правильно, есть оружие - есть солдат, нет оружия - нет солдата, а Шторм умудрился потерять свои серебристые древние доспехи. Уже одно это было равносильно измене.
- Мы не сможем разобраться в том, что случилось, - хрипло сказал Лассадей. - По крайней мере до тех пор, пока не услышим от самого Шторма, что
произошло.
Стройный немолодой человек с нашивками капитана показался в проеме двери. Он посмотрел в глаза сержанту и тихо спросил:
- А что, если Пепис не позволит нам узнать об этом?
Лассадей качнулся на своих кованых каблуках. Это была невероятная мысль!
- Нет, - покачал он головой. - Этого не произойдет.
Капитан Травеллини посмотрел на свежий шов, соединивший поврежденную поверхность на рукаве бронекостюма, смахнул пылинку с блестящей бронированной поверхности и, глядя куда-то в небо, сказал:
- А с чего вы взяли, что Пепис готовит для Джека военный трибунал? В конце-то концов, Шторма всегда подводила государственная система!
Рыжий веснушчатый новобранец, склонившийся над ботинками цвета ржавого металла, выпалил:
- Я думаю, что все это несправедливо! Травеллини дернул уголками рта и громко произнес:
- Скорее всего, никто из нас не узнает, что заставило командира Шторма покинуть Мальтен и что принудило его сейчас вернуться на планету. Но у нас нет права судить его до тех пор, пока мы не побывали в его шкуре.
- Все верно, - потеплевшим голосом отозвался Лассадей. Его гнев смягчило само присутствие капитана. Видимо, и в сердца солдат запали эти слова - их голоса становились все тише и тише, все мягче и мягче звучали их высказывания.