В вестибюле корпуса Мэллори, прямо у входа, стоят два маленьких каменных сфинкса. Никто уже не помнит, зачем их там водрузили, но мне становится не по себе всякий раз, когда я вижу эти изваяния. Сфинксы в мертвецкой навевают мысли о Древнем Египте с его камерами для бальзамирования. Короче, в голову лезет всякая чепуха.
Я поднялся на второй этаж перемолвиться словечком с Элис, которая пребывала в скверном расположении духа и ворчливо сообщила мне, что: а). вскрытие ещё не начинали, потому что у них какая-то заминка; б). весь мир катится в тартарары; в). зимой ожидается эпидемия гриппа. После чего поинтересовалась, известно ли мне об этом.
Я ответил, что известно, и спросил:
- Кто вскрывает Карен Рэндэлл?
Элис сердито свела брови.
- Прислали кого-то из Мемориалки. Если не ошибаюсь, его фамилия Хендрикс.
Я удивился. Мне казалось, что Карен будет резать кто-нибудь из начальства.
- Он уже там?
- Угу, - буркнула Элис.
Я зашагал по коридору к турникетам. Вдоль правой стены тянулись ряды морозильных камер с трупами, а слева висел огромный щит с надписью: "Вход только для персонала". На дощатых вращающихся дверях было начертано: "Вход" и "Выход". Я толкнул одну из них, протиснулся в прозекторскую и увидел в её дальнем углу двоих мужчин, поглощенных беседой.
Стены просторного помещения были выкрашены в казенный болотный цвет. Бетонный пол, низкий потолок, под которым шли трубы отопления. Дешево и сердито. Ровным рядком - пять столов из нержавейки. Длина каждого - шесть футов, поверхность немного наклонная, по краю - желоб. По столам непрерывно течет вода, смывая кровь и крошечные ошметки тканей. В полупрозрачное окно вмонтирован громадный, фута три в размахе, вентилятор для вытяжки воздуха. Он уже был включен. Работал и маленький компрессор, нагнетавший в прозекторскую "свежий" ароматизированный воздух, насыщенный хвойным экстрактом, поэтому пахло здесь как в сосновом бору.
Сбоку к прозекторской примыкала раздевалка, где патологоанатомы облачались в зеленые халаты и повязывали фартуки. Вдоль стены стояли пять больших раковин, над самой дальней висела табличка: "Только для мытья рук". Остальные предназначались для очистки инструментов и извлеченных из тел органов. У другой стены громоздились шкафы, набитые перчатками, склянками для органов, бутылями с консервантами и реактивами. Там же хранился фотоаппарат. Если какой-то орган имел необычный вид, его снимали на пленку и только потом извлекали из трупа.
Когда я вошел, двое собеседников умолкли и уставились на меня. Насколько я понял, они говорили о теле, лежавшем на самом дальнем столе. Я узнал одного из парней, интерна по имени Гаффен, с которым был шапочно знаком. Этот Гаффен слыл большим хитрецом и мерзавцем. Его собеседника я видел впервые. Наверное, это и был Хендрикс.
- Привет, Джон, - воскликнул Гаффен. - Что вы тут позабыли?
- Когда начнется вскрытие Карен Рэндэлл?
- Через минуту. Хотите переодеться?
- Нет, спасибо, я просто посмотрю.
Честно говоря, переодеться мне хотелось, но я понимал, что лучше этого не делать. Пока на мне обычный повседневный костюм, я остаюсь простым наблюдателем. Мне совсем не с руки быть или хотя бы считаться участником вскрытия. А то ещё подумают, что я как-то повлиял на формулировку выводов.
- Кажется, мы с вами незнакомы, - обратился я к Хендриксу. - Меня зовут Джон Берри.
- Джек Хендрикс, - он улыбнулся, но не подал мне руку: Хендрикс был в перчатках и уже успел прикоснуться к лежавшему перед ним трупу.
- Я тут показывал Хендриксу разные занятные штуковины, - подал голос Гаффен, кивком указывая на тело и отступая на шаг, чтобы я мог подойти и посмотреть. На столе лежал труп молодой негритянки, довольно смазливой. Но кто-то испортил её красу, всадив три пули в грудь и живот.
- Хендрикс безвылазно сидит в своей Мемориалке и ещё не видел ничего подобного, - продолжал Гаффен. - Мы обсуждали происхождение вот этих отметин. - Он указал на несколько рваных ранок на предплечьях и голенях девушки.
- Я думаю, эти ссадины - от колючей проволоки, - предположил Хендрикс.
Гаффен желчно усмехнулся.
- Колючая проволока... - эхом повторил он.
Я промолчал. Я знал, что это за ранки. Но человек, не имеющий достаточного опыта, никогда не догадался бы, откуда они взялись.
- Когда её привезли? - спросил я.
Гаффен покосился на Хендрикса и ответил:
- В пять утра. Но смерть наступила где-то около полуночи. Это вам о чем-нибудь говорит? - спросил он Хендрикса.
Тот покачал головой и закусил губу. Гаффен попросту издевался над парнем. Я подумал было, что надо вступиться за Хендрикса, но не стал: всех не защитишь. Медика хлебом не корми, дай только повергнуть в трепет младшего товарища. Эскулапы называют это "учением". И я, и Гаффен, и Хендрикс прекрасно понимали, что происходит.
- Как, по-вашему, где был труп эти пять часов? - спросил Гаффен.
- Не знаю, - с несчастным видом пробормотал Хендрикс.
- Попробуйте угадать.
- На кровати?
- Черта с два! Обратите внимание на трупные пятна. Тело вообще не лежало, оно находилось в сидячем положении и с наклоном.
Хендрикс снова взглянул на труп и в очередной раз покачал головой.
- Ее нашли в сточной канаве, - продолжал Гаффен. - На Чарльстон-стрит, в двух кварталах от "поля брани". В сточной канаве.
- О...
- Ну-с, теперь-то вы сможете определить происхождение этих штуковин? - спросил Гаффен.
Хендрикс опять покачал головой. Это могло продолжаться до бесконечности, и Гаффен не преминул бы извлечь из своей забавы максимум удовольствия. Поэтому я откашлялся и сказал:
- Вообще-то, Хендрикс, это крысиные укусы. Их ни с чем не спутаешь: крысы сначала прокалывают кожу клыками, а потом отрывают клиновидные полоски ткани.
- Крысиные укусы... - еле слышно повторил Хендрикс.
- Век живи - век учись, - назидательным тоном изрек Гаффен и взглянул на часы. - Мне пора на патоисследование. Рад был повидаться, Джон. - Он стянул перчатки, вымыл руки и снова повернулся к Хендриксу.
Тот все ещё таращился на пулевые ранения и укусы.
- Неужели она пять часов просидела в сточной канаве?
- Да.
- И полиция её не нашла?
- В конце концов нашла.
- Кто же её так уделал?