- Вкусно, - промычал он. - Честно.
- Я тороплюсь, - сообщил я ему.
- Как всегда, - прохрумкал Мэрфи. - Господи, вечно ты как угорелый. Когда я последний раз видел тебя и Джудит? Несколько месяцев назад. Чем ты только занимаешься? Терри играет в защите за Белмонт первого ноября. - Он схватил со стола фотографию парня в футбольной экипировке и сунул её мне под нос. Терри рычал прямо в объектив и казался уменьшенной копией Мэрфи. Такой же низкорослый и такой же крутой.
- Скоро повидаемся, - заверил я его. - И обсудим наших домочадцев.
- Хмм... - промычал Мэрфи, с дивной быстротой уплетая яблоко. Давай. Как насчет партии в бридж? Мы с женой в прошлые выходные продулись до тла. Нет, в позапрошлые. Играли с...
- Мэрф, у меня неприятности.
- Вероятно, язва, - сказал он, хватая со стола ещё одно яблоко. - Ты у нас нервный и все время куда-то бежишь.
- Вообще-то дело по твоей части.
Мэрфи усмехнулся. Ему вдруг стало любопытно.
- Стероиды? Готов спорить, что ты - единственный трупорез в мире, которого интересуют стероиды. - Он уселся и взгромоздил ноги на стол. - Я готов, выкладывай.
Мэрфи изучал процесс образования стероидов в организме беременных женщин и в зародышах. Он разместил свою лабораторию в роддоме по вполне понятной, хотя и весьма зловещей причине - чтобы быть поближе к источнику изучаемого материала, роженицам и мертворожденным детям. Иногда ему удавалось разжиться плацентой или плодом, хотя эти объекты исследования были в большом дефиците.
- Можно ли провести гормональный тест на беременность во время вскрытия? - спросил я его.
Мэрфи быстро и судорожно потирал руки.
- Черт возьми. Наверное. Но кому это нужно?
- Мне.
- То есть, ты провел вскрытие, но не знаешь, была ли покойная беременна?
- Да, сложный случай.
- Специального анализа не существует, но что-то, наверное, сделать можно. Сколько месяцев?
- По-моему, четыре.
- Четыре? И ты не можешь определить по виду матки?
- Мэрф...
- Ладно, ладно. При таком сроке это сделать можно. В суд не пойду и показаний давать не буду, но помочь постараюсь. Что у тебя?
Я недоуменно покачал головой.
- Моча или кровь?
- А! Кровь, - я извлек из кармана пробирку с кровью, собранной на вскрытии. С разрешения Уэстона, разумеется. Он сказал, что ему безразлично, возьму я кровь или нет.
Мэрфи поднял пробирку и посмотрел её на просвет, потом щелкнул по стеклу ногтем.
- Мне нужно два кубика, - сказал он. - А тут больше. Вполне достаточно.
- Когда будет результат?
- Через два дня. На анализ уходит сорок восемь часов. Это кровь из трупа?
- Да. Я боюсь, что гормоны разложились...
- Как же мало мы усваиваем, - со вздохом перебил меня Мэрфи. Разлагается только белок, а стероиды - не белки, правильно? Дело в том, что обычный тест на беременность - это определение количества хорионического гонадотрофина в моче. Но у нас в лаборатории можно измерить и прогестерон, и любое другое гидроксиллированное вещество разряда одиннадцать-бета. При беременности уровень прогестерона возрастает в десять раз, эстирола - в тысячу раз. Такой скачок заметить нетрудно. - Он взглянул на ассистенток. Даже в этой лаборатории.
Одна из ассистенток с вызовом посмотрела на Мэрфи.
- Я все делала, как надо, - заявила она, - пока не отморозила пальцы.
- Отговорки, - Мэрфи усмехнулся и снова поднял пробирку с кровью. Ничего сложного. Поставим её в старую центрифугу, и все дела. Сделаем на всякий случай два анализа. Чья она?
- Что?
Он раздраженно потряс пробиркой у меня перед носом.
- Чья это кровь - Да так, - уклончиво ответил я. - Одной покойницы.
- Четырехмесячная беременность, и ты не уверен? Джонни, не темни со старым другом и партнером по бриджу.
- Я тебе потом скажу. Так будет лучше.
- Ладно, ладно, я не из любопытных. Делай, как знаешь. Только потом скажи, хорошо?
- Обещаю.
- От обещаний патологоанатома, - изрек он, вставая, - веет вечностью.
7
Когда кто-то удосужился пересчитать человеческие недуги, оказалось, что их двадцать пять тысяч. Примерно пять тысяч поддаются излечению. Хвороб хватает с избытком, и тем не менее заветная мечта каждого молодого врача открыть новую, прежде неведомую болезнь, ибо это - самый легкий и верный путь к профессиональному успеху и славе. Человек практического склада понимает, что обнаружить новую болезнь гораздо выгоднее, чем найти средство от какой-нибудь давно известной. Методику лечения годами будут испытывать, обсуждать, подвергать сомнению, но если вы откроете новый недуг, мгновенное признание коллег вам обеспечено.
Льюис Карр сорвал банк, ещё когда был стажером: он нашел-таки новую болячку, причем довольно редкую, и назвал её наследственной дисгаммаглобулинемией бетаглобулиновой фракции. Карр обнаружил её у четверых членов одного семейства, но это не так уж и важно - важно то, что Льюис открыл болезнь, описал её и опубликовал итоги своих исследований в "Медицинском журнале Новой Англии".
Спустя пять лет он стал профессором-консультантом в Мемориалке. Никто и не сомневался, что Льюис займет эту должность: ему надо было лишь дождаться, когда кто-нибудь из сотрудников выйдет на пенсию, и в больнице откроется вакансия.
Кабинет Карра в Мемориалке больше подошел бы молодому одаренному интерну. Он был завален научными журналами, книгами и отчетами об исследованиях. А ещё он был старый и грязный и располагался в дальнем конце корпуса Кальдера, рядом с урологической лабораторией. И в нем, на груде хлама, восседала прелестная соблазнительная секретарша, имевшая деловой и совершенно неприступный вид. Бесполезная красота на фоне сугубо функционального уродства.
- Доктор Карр на обходе, - сухо сообщила мне секретарша. - Он просил вас подождать.
Я вошел в кабинет и сел, сбросив со стула кипу старых номеров "Американского журнала экспериментальной биологии". Через несколько минут появился профессор Карр. На нем был белый лабораторный халат, разумеется, расстегнутый (профессор-консультант никогда не застегивает лабораторный халат), на шее болтался стетоскоп. Воротник сорочки был изрядно потерт (профессор-консультант не так уж много зарабатывает), но черные туфли сверкали (профессор-консультант знает, что действительно важно, а что нет). По своему обыкновению, Карр держался холодно, сдержанно и настороженно.