- Меня не было тут в выходные, - ответила девушка, - и я ещё не видела Карен. Кажется, она ездила в Бостон.
Мне повезло: эта девица, похоже, ещё не знала о случившемся. А остальные? Вероятно, наставница уже в курсе. Или ей вот-вот сообщат. Мне вовсе не хотелось встречаться с наставницей.
- О, - воскликнула девушка за столом. - Кстати, вот идет Джинни, её соседка по комнате.
Джинни была темноволосой девочкой в плотном комбинезоне и драном свитере вобтяжку. Несмотря на такой наряд, она как-то ухитрялась выглядеть холодной и чопорной. Вероятно, благодаря выражению лица.
Дежурная поманила её и сказала:
- Это доктор Берри. Он приехал повидать Карен.
Джинни метнула на меня испуганный взгляд. Она знала. Я быстро схватил её за локоть, отвел в сторону и усадил на стул.
- Но ведь Карен... - начала она.
- Я знаю. Мне надо поговорить с вами.
- Я должна спросить мисс Питерс, - Джинни хотела встать, но я мягко удержал её.
- Прежде чем вы это сделаете, позвольте сообщить вам, что вчера я присутствовал на вскрытии Карен.
Джинни вздрогнула и прижала пальцы к губам.
- Извините за прямоту, но у меня есть один вопрос, ответить на который не сможет никто, кроме вас. А что скажет мисс Питерс, мы с вами и так знаем.
- Она запретит мне говорить с вами, - Джинни смерила меня подозрительным взглядом, но я уже возбудил её любопытство.
- Пойдемте туда, где нам никто не помешает, - предложил я.
- Не знаю, следует ли мне...
- Я отниму у вас всего несколько минут.
Она встала и кивнула в сторону коридора.
- Обычно мужчин не допускают в наши комнаты, но вы ведь родственник, правильно?
- Правильно.
Джинни и Карен жили на первом этаже, окно их комнаты выходило на задний двор. Комнатка была тесная и неряшливая, повсюду валялись фотографии мальчиков, письма, поздравительные открытки, программы футбольных матчей между университетами Лиги Плюща, ленты, расписания занятий, флакончики с духами, плюшевые мишки и щенки. Джинни уселась на кровать и указала мне на стул у письменного стола.
- Вчера мисс Питерс сказала мне, что с Карен случилось несчастье и она погибла, - начала девушка. - Она просила меня никому ничего не говорить до поры до времени. Странно. Никто из моих знакомых ещё не умирал. Я имею в виду ровесников, понимаете? Странно, право. Я ведь ничего не почувствовала, не могла даже заставить себя огорчиться. Наверное, до меня просто ещё не дошло.
- Вы знали Карен до того, как стали жить вместе?
- Нет, нас просто поселили в одну комнату.
- Вы ладили?
Джинни передернула плечами. Она уже освоила язык телодвижений, но пока не умела добиться полной естественности. Создавалось впечатление, что она подолгу отрабатывала каждый жест перед зеркалом.
- Вроде, да. Карен не была типичным новичком, не робела. И все время уезжала то на день, то на два. На занятия почти не ходила и часто повторяла, что ненавидит колледж. Впрочем, так все говорят, но Карен действительно не врала. Она и впрямь ненавидела учебу. По-моему, так оно и было.
- Почему вы так думаете?
- Потому что она не ходила на уроки и часто отлучалась из городка. Говорила, что едет к родителям, но на самом деле моталась куда-то еще. Карен ненавидела своих родителей. Она сама мне так сказала.
Джинни встала и открыла дверцу шкафа. На внутренней стороне створки висела большая глянцевая фотография Джей Ди Рэндэлла, сплошь испещренная крошечными дырочками.
- Она любила бросать в снимок дротики, - пояснила Джинни. - Это её отец. Кажется, он хирург. Она метала дротики в его физиономию каждый вечер, перед тем как лечь спать.
Девушка закрыла шкаф.
- А как она относилась к матери?
- Мать она любила. Я имею в виду родную мать, ту, которая умерла. Мачеха-то ей не особенно нравилась.
- Что ещё вам рассказывала Карен?
- Про мальчиков рассказывала, - Джинни снова уселась на кровать. Тут только о них и говорят. Карен наведывалась в какую-то местную частную школу и тусовалась с парнями. Да и к ней то и дело приезжали из Йеля.
- Она встречалась с кем-нибудь?
- Не думаю. Со всеми понемножку. Парни за ней табунами ходили.
- Она была так популярна?
- А может, и по какой другой причине, - Джинни наморщила носик. Слушайте, неприлично говорить про неё такое теперь, когда... Да и нет причин верить во все это. Может, это вообще треп.
- А что такое?
- Ну, когда сюда приезжает новенькая, про которую никто ничего не слышал, можно болтать все, что угодно. Я, помнится, раньше врала, что была капитаном команды болельщиков. Просто забавы ради. На самом-то деле я училась в обычной средней школе, а о капитанстве и мечтать не могла.
- Понятно. Ну, а что за байки травила Карен?
- Да всякие. И не то чтобы байки. Скорее уж притчи. Все как-то обиняками да намеками. Карен нравилось, когда люди считали её эдакой оторвой. И дружки были ей под стать. Она очень любила это слово - "оторва". И умела пустить пыль в глаза. Никогда не выкладывала все напрямую, никаких тебе обстоятельных историй. Обронит слово тут, слово там, и все. Про свои аборты, например, и всякое такое.
- Про аборты?
- Она сказала, что ещё до колледжа дважды ходила на аборт. По-моему, это чепуха, правда? Два аборта! В конце концов, ей было всего семнадцать! Я говорила ей, что не верю, и тогда она пускалась в объяснения - как это делается. Все по порядку, что за чем идет. Вот тогда я начинала думать, что, возможно, это все-таки правда.
Девушке, росшей в семье врача, ничего не стоило вызубрить процедуру ПВ, и осведомленность Карен вовсе не доказывала, что ей самой делали аборты.
- Она не вдавалась в подробности? - спросил я. - Не говорила, где её выскабливали?
- Нет. Карен любила шокировать меня, хотя временами бывала по-настоящему груба. Помню наши первые... нет, вторые выходные, которые мы провели здесь. В субботу вечером Карен куда-то ушла и вернулась очень поздно. Вся растрепанная. Забралась в постель, погасила свет и говорит: "Господи, до чего же я люблю черное мясо". Прямо так и сказала. Я не нашлась с ответом. Я ведь тогда почти не знала Карен, вот и смолчала. Подумала, что она просто хочет меня поразить.